Это ее и спасло, когда из-за скал с леденящими душу криками на караван ринулись разбойники. Страшные, лохматые, с перекошенными, разрисованными ало-черными полосками лицами!
Перевал был опасным местом, Мархага предупреждали. Но тот понадеялся на свою удачу. Что ж, не повезло…
Девочка, затаившись в повозке, замерла от ужаса.
Это и выручило ее в первый момент. Не заметив за высоким бортом телеги скорчившегося ребенка, бандиты промчались мимо, с легкостью вырезав растерявшихся охранников и проскочив дальше, к основной части каравана.
Выскользнувшая из повозки детская фигурка не показалась опасной, а поймать беглянку можно было и позднее – куда она денется с единственной горной тропы? Поэтому в данный момент никто из налетчиков не стал на нее отвлекаться, занятый более ценной и опасной добычей.
Девочка мчалась, петляя между камней, со всех своих невеликих сил, подгоняемая липким, холодящим ужасом, слыша за спиной лязг оружия, гортанные крики бандитов, испуганное ржание лошадей, хрипы умирающих и мольбы о помощи. Было очень страшно, до черного безрассудного ужаса. Малышка даже не замечала, куда бежит.
Странно просевший под ногой камень заставил ее споткнуться… а потом она полетела куда-то в темноту, не слыша собственного испуганного крика, прерванного падением в ледяную воду подземной реки. Такую холодную, что сердце только божьим заступничеством не остановилось от шока.
Задыхаясь и беспорядочно колотя руками, девочке каким-то чудом удалось всплыть на поверхность, чтобы со страхом увидеть, как удаляется от нее единственное светлое пятно – та дыра в потолке пещеры, сквозь которую ей довелось провалиться. Течение неумолимо уносило ребенка в темноту.
Испуганно всхлипывая и дрожа в ледяной воде, она все же попробовала добраться до берега, но все усилия оказались тщетны.
Дальше была только темнота. А также безнадежная борьба с течением, пытающимся утянуть на дно, и попытки вдохнуть хоть глоток воздуха.
Очнулась беглянка от острой боли. Какой-то мелкий зверек укусил ее за руку, видимо, решив, что жертва уже мертва. Тихо вскрикнув и отдернув пострадавшие пальцы, девочка проводила взглядом метнувшегося в сторону падальщика, недовольного ее активностью, и застонала.
Даже дышать было мучительно больно. Руки и ноги, сведенные от холода судорогой, почти не двигались. Но ей, кажется, все же повезло. Пусть она до сих пор находилась под землей, река все же вынесла ее безвольное тело на берег. И откуда-то сверху и слева обнадеживающе струился слабый свет. Он позволил рассмотреть, что лежать приходится на темной влажной гальке, перемешанной с песком. По сторонам кривоватыми, хаотично разбросанными колоннами высятся слившиеся воедино сталактиты и сталагмиты, а стены украшены неровными каменными наплывами. Еще виднелись несколько извилистых проходов, разбегающихся в разные стороны из большой гулкой пещеры, в которой она очнулась.
Впрочем, ее интересовал только один – тот, из которого лился робкий сероватый свет. Похоже, что там, снаружи, было раннее утро.
Тихонько всхлипнув, девочка попыталась встать и скривилась от боли. Закостеневшие от холода мышцы ответили спазмами и болью, а слева, в груди, словно взорвалось что-то огненно-острое. Похоже, она сильно ударилась, пока была без сознания.
Упрямо сцепив зубы, девочка поползла к выходу. Медленно, но неуклонно, сантиметр за сантиметром, она продвигалась к своей свободе. Может быть, там, снаружи, будет кто-то, кто ей поможет?
Выбралась она, когда солнце уже вовсю светило на небосклоне, даря жаркое летнее тепло миру. Девочка даже застыла на мгновение, блаженно прикрыв глаза и подставив заплаканное лицо под ласковые лучи. А потом, подтянувшись и последним усилием вытащив себя из узкого лаза, распласталась на каменном уступе, прикрыла лицо рукою и провалилась в усталый сон, больше похожий на обморок.
Ей снова повезло. Солнце высушило ее одежду, отогрело и дало сил. Вдвойне повезло. Потому что беззащитной детской фигуркой, обессиленно раскинувшейся на каменном уступе, не заинтересовались местные хищники.
Очнулась она ближе к вечеру. Страшно хотелось пить и есть, хотя, казалось бы, после знакомства с горной рекой о воде можно думать только с ужасом. Ушиб слева на груди по-прежнему болел, заставляя невольно морщиться, ранки и царапины воспалились, но в целом чувствовала она себя немного лучше. По крайней мере, удалось подняться на ноги и осмотреться.
Место выглядело диким и совершенно незнакомым. Кажется, она очутилась в какой-то горной долине. Вот только людей здесь, похоже, нет. Как нет ни вырубок, ни дорог, ни каких-либо строений. Но, может быть, они есть чуть дальше? Сейчас девочка согласилась бы и на невольничий караван, и даже на встречу с бандитами. В конце концов, рабов те не убивали. Просто перепродавали живой товар другим торговцам.
Она не была глупой и отлично понимала, что плакать бесполезно. Здесь ей никто не поможет. И чем дольше она сидит на одном месте и жалеет себя, тем меньше шансов добраться до людей.
Тяжело вздохнув, девочка осмотрелась и сделала первый шаг. Она решила идти на юг, просто потому, что путь в ту сторону казался чуть легче. Там было меньше скал и кривоватых, переплетенных корнями горных сосен, а чуть ниже находилась большая прогалина, которую при некоторой фантазии можно принять за распаханное когда-то давно поле. По крайней мере, она смогла бы убедить себя в этом, не будь там земля столь неровной и заросшей откровенно дикими многолетними травами.
Но, возможно, в прогалине найдется дарящая силы золотистая бояница или ползун, снимающий боль и воспаление? Ей бы сейчас не помешало пожевать корни лечебных трав.
Судьба улыбнулась. Нашлись и бояница, и ползун. Ей даже удалось выкопать несколько съедобных мучнистых корней ежиного хлеба, еще неспелых, но уже достаточно сытных и вполне утоляющих голод. И даже набрать немного с собой.
Сумок и вещей у рабов не было, но девочка на одном из привалов сумела сплести из травы небольшой туесок и пояс. Когда рано остаешься одна, быстро учишься самостоятельности. Или погибаешь. Хотя даже умение самой себя обеспечить не спасает от людской жадности и жестокости. Староста их деревушки решил, что для одинокой десятилетней сироты слишком шикарным будет пусть и небольшой, но крепкий дом, доставшийся от сгинувших во время осенней лихоманки родителей. Поэтому дом отошел младшему сыну старосты с женой, поле – самому старосте, а девочку отправили к работорговцам, продающим свой товар далеко на юге, чтобы исключить даже малейшие шансы на то, что однажды она вернется и попытается восстановить справедливость. Родители девочки были «пришлыми», так что никто из деревенских за сироту не вступился. Чужачка. Сама виновата… Чудо, что не убили.
Следующие два дня, в течение которых она упорно шла по долине, практически полностью лишили ее сил. Даже палку, на которую она опиралась по пути, пришлось бросить – слишком тяжело ту стало тащить. Да еще небо подозрительно хмурилось тучами. Только дождя ей и не хватало для полного счастья!
