Но вернемся к Максимову. В Болгарии он получил пост в военной администрации, которая после русско-турецкой войны состояла только из русских офицеров и генералов. Через год русские администраторы были отозваны в Россию. Максимов оказался в Петербурге.
Через несколько месяцев он в качестве уполномоченного российского Красного Креста выехал в Среднюю Азию, где генерал М. Д. Скобелев руководил военной экспедицией. При штурме крепости Геок-Тепе Максимов спас несколько тысяч туркменских женщин и детей. Как видим, на войне его привлекал не только запах пороха.
Потом началась итало-эфиопская война. Максимов участвовал в этой войне снова в качестве уполномоченного Красного Креста, развернув госпиталь в абиссинской армии. А когда началась война между Турцией и Грецией, Максимов, переплыв на рыбацкой лодке Красное море, отправился в Грецию.
Но вот Максимов вновь в Петербурге. Снова мирная жизнь? Нет, он получил письмо от генерала А. Н. Куропаткина, который звал его в Ашхабад, на войну. Максимов выехал в Туркмению, но когда он прибыл наконец в Ашхабад, то выяснилось, что Куропаткин получил назначение в столицу, став военным министром. Тогда и Максимов вернулся в Петербург.
Однако запах пороха неудержимо влечет его. В самом начале XX века разразилась война за независимость Трансвааля, известная как англобурская. На помощь малочисленным бурам устремились добровольцы из многих стран, в том числе и из России. В Южную Африку прибыли князь Багратион-Мухранский, граф Комаровский, А. И. Гучков, впоследствии председатель Третьей Государственной думы, военный министр Временного правительства, В. И. Гурко, впоследствии начальник штаба Верховного Главнокомандующего в Первой мировой войне. Разумеется, среди первых примчался в Трансвааль и Максимов.
Уже через несколько месяцев по представлению главнокомандующего армией буров Луиса Боты президент Трансвааля Пауль Крюгер произвел Максимова в генералы. Из многих тысяч добровольцев, прибывших в Африку, только двое стали генералами армии буров: французский полковник Л. де Марей и русский подполковник Е. Я. Максимов.
После завершения англо-бурской войны Максимов снова возвращается в Петербург, вновь облачается в штатскую одежду. Из-за этого он попал в некрасивую историю.
Однажды летом, направляясь в город на пригородном поезде, оказался в вагоне, где ехал офицер из царского конвоя, князь Александр Витгенштейн-Керленбургский. Офицер был в обществе эстрадной певички (тогда говорили — шансонетки). Оба были навеселе. Дама вздумала отпускать колкости в адрес сидевшего на соседней скамейке пожилого штатского (то был Максимов). Штатский долго молчал, потом ответил довольно резко, но без нецензурных выражений. Офицер, чтобы еще более возвыситься в глазах дамы, вызвал штатского на дуэль. Тот вызов принял.
Когда перепуганные секунданты сообщили князю, что Максимов без промаха стреляет из любого вида оружия, князь самоуверенно заявил, что убьет нахала. А Максимов заявил, что накажет обидчика, выстрелив ему в ногу, чтобы тот долго не смог ходить. Секундантам не удалось примирить противников, и тогда они пошли на нарушение дуэльного кодекса, заменив порох в патронах. Был подсыпан более мощный порох, что изменило траекторию полета пуль. Князь, целясь Максимову в грудь, пустил пулю выше его головы. Максимов, целясь в ногу, попал в живот. Князь погиб.
Дуэли были запрещены еще со времен А. С. Пушкина. Максимов попал под суд. Но когда выяснилась проделка секундантов с дуэльными пистолетами, то Максимову присудили только два года условно.
Друзья Витгенштейна решили отомстить. Однажды во время званого обеда они подсыпали Максимову в бокал снотворного, а затем выбросили его в окно с четвертого этажа. Максимов разбился, но остался жив. Уже через два года он настолько поправился, что готов был отправиться на новую войну. А такая война уже началась: русско-японская, Максимову было в то время 55 лет. По российским законам подполковник в таком возрасте подлежал увольнению в запас, воевать в этом возрасте разрешалось только генералам. Поэтому ему отказали в участии в войне, мотивируя тем, что, мол, все полковничьи должности заняты.
Максимов писал во все мыслимые и немыслимые инстанции, вплоть до вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Все напрасно: не брали Максимова на фронт.
Между тем русско-японская война была очень кровопролитной, русская армия несла большие потери как среди солдат, так и среди офицеров. Появились и свободные полковничьи должности… Максимов помчался в Маньчжурию, где был зачислен в Орловский пехотный полк. В сражении под Мукденом 1 ноября 1904 г. Е. Я. Максимов погиб. За свою жизнь он вдоволь нанюхался пороху. И всегда был убежден, что сражается на стороне оскорбленных и униженных.
Гусар-схимник
В знаменитом романе И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев» в 12-й главе помещен довольно большой (свыше четырех страниц текста) рассказ о гусаре-схимнике. Рассказ не имеет никакого отношения к сюжету. Не раскрывает он и характера рассказчика, ибо это сам Остап Бендер, проявляющий себя в романе человеком дела, а не любителем нравоучительных повествований. В первом, журнальном варианте этого странного рассказа вовсе не было. Почему он появился — можно только гадать. По нашему мнению, потому, что основан на действительном факте, который столь поразил воображение авторов, что они решили его увековечить на страницах своего романа.
Вот краткое содержание рассказа о гусаре-схимнике. В Петербурге жил граф Алексей Буланов, который служил в гусарском полку. Он кутил в самых дорогих ресторанах, волочился за наикрасивеишими дамами света, участвовал в тайных дуэлях. Он помогал абиссинскому негусу (королю) Менелику в его войне с итальянцами. Но затем вдруг принял схиму и стал монахом. В обители он носил вериги и изнурял себя молитвами. Потом, с благословения игумена, удалился в лесную землянку и стал жить в дубовом гробу. За 20 лет он постиг истинный смысл жизни. Рассказ кончается необычно: бывший гусар и схимник ныне служит кучером конной базы московского коммунального хозяйства.
А вот как было на самом деле.
Прототипом для героя рассказа послужил Александр Ксаверьевич Булатович. Его отец, полковник, умер, когда мальчику было всего три года. Мать отдала ребенка учиться в Царскосельский лицей (который когда-то окончил А. С. Пушкин). Булатович как один из лучших учеников был выпущен из лицея с чином титулярного советника (9-й чин по Табели о рангах) и направлен в Ведомство учреждений императрицы Марии Федоровны. Казалось бы, перед юношей открылась благоприятная перспектива гражданской карьеры, но он уже через два месяца поступил добровольцем в гусарский полк.
Еще через два месяца Булатович получил чин корнета (13-й по Табели о рангах, то есть гораздо ниже того, что он имел на гражданской службе). Но ему нравилась жизнь гусарского офицера, правда из-за отсутствия средств он часто отказывался от обычных в этом кругу веселых пирушек. Зато увлекался конным спортом, завоевал много призов на спортивных состязаниях.
В это время началась итало-абиссинская война. Половина населения Абиссинии (Эфиопии) исповедовала веру, близкую к православию, поэтому в России создавались отряды добровольцев в помощь эфиопскому негусу Менелику II. С одним из таких отрядов отправился в Эфиопию и Булатович. Отряд, куда он попал, назывался санитарным, но Булатовичу довелось участвовать и в боевых схватках. Офицер удостоился чести встречи с негусом Менеликом II. После двухмесячного пребывания в Африке отряд вернулся в Россию, но Булатович испросил месячный отпуск якобы для охоты на слонов. Он вернулся в Россию месяц спустя, привезя с собой бивень слона, а также ценные топографические карты местности, описание условий жизни и быта населения. Все это весьма заинтересовало Русское Географическое общество.
