Сегодня родители и педагоги находят все новые доводы в пользу того, что детей нужно одевать по погоде и круглый год отправлять на улицу. В зависимости от времени года и погоды природа выглядит и ведет себя по-разному, и, чтобы разобраться в этих различиях, необходимо увидеть и испытать их на личном опыте. Кроме того, разная погода способствует разным типам игры. Под дождем можно рыть каналы и кататься на велосипеде по глубоким лужам. А главное веселье – делать грязь из песка с водой.
Ханна, которая сама без особого энтузиазма выбирается на улицу в непогоду, считает, что ее детям нужно видеть природу в любое время и в любую погоду.
– Чаще всего мы придумываем себе развлечения с учетом обстоятельств. Я предлагаю детям пойти на улицу и прыгать по лужам. Они такое обожают, – рассказывает она. – Да, я терпеть не могу дождь, но не хочу, чтобы мое отношение передалось детям, ведь сидеть в четырех стенах гораздо вреднее, чем гулять под дождем. И я разрешаю им пачкаться – и дома, и в саду. И я рада, что в саду они ходят гулять в любую погоду.
По словам другой мамы, хотя теплым летом выбираться на улицу гораздо проще, она обязательно выводит детей гулять каждый день независимо от погоды:
– Летом я с удовольствием провожусь целый день на свежем воздухе. Зимой детям далеко не всегда хочется выбираться наружу, да и мне тоже, особенно если там хмуро и слякотно. Но потом я напоминаю им, как приятно возвращаться домой после прогулки.
Самые ревностные приверженцы прогулок на улице в любую погоду – воспитатели шведских лесных школ. С одной из них, Анной Мольберг, я познакомилась во время визита в такую школу, которая расположена в окрестностях Буроса и которую посещают трое детей моей подруги Малин. Говорят, что Мольберг – такой человек, который не позволит никому и ничему помешать выбраться на улицу. Однажды, рассказывает мне Малин, дети захотели устроить обед в лесу. Мольберг не только сама отнесла все кастрюли и тарелки в подходящее место, но и вернулась за пятилетней девочкой, которая из-за сломанной ноги ходила на костылях. Поскольку девочке трудно было передвигаться по пересеченной местности, Анна попросту посадила ее себе на спину и отнесла к месту запланированного обеда вместе с костылями.
К моему приезду погода просто безупречна. Солнце пробивается сквозь облака и золотит березы ярким утренним светом, а тем временем четверо совершенно по-скандинавски белокурых мальчишек в резиновых сапогах плещутся в мелком мутном ручье, протекающем по территории школы. Они ищут какую-нибудь живность, и одному из них как раз повезло.
– У меня лягушка! – торжествует четырехлетний Бенни. – Кто хочет подержать? Давайте, она не опасная!
Старший брат Бенни, восьмилетний Виктор, принимает его предложение. В скором времени они не только сооружают пандус для лягушки из куска дерева, но и обустраивают ей целое жилище из ведра, наполненного водой, камнями и травой.
– Что тебе больше всего нравится в этом саду? – спрашиваю я у Бенни.
– Ловить лягушек. Держать лягушек, – отвечает он, формулируя очевидную причину.
– А еще мы иногда находим ящериц, – добавляет его брат.
– Дети здесь счастливы, здоровы, сильны и полны энергии, – с искренней радостью говорит Анна Мольберг, пока мы наблюдаем за тем, как мальчишки изучают жизнь лягушек. – Нам никогда не приходилось объяснять родителям, почему их дети на улице, потому что все понимают: свежий воздух, много пространства – это полезно. Здесь меньше конфликтов и инфекций, потому что дети не сидят друг у друга на головах. Иногда у нас бывают случаи вирусного гастроэнтерита, но эпидемий, как в других местах, не случается. И шума здесь меньше. Мы видим, что пребывание на свежем воздухе имеет массу преимуществ.
Конечно, легко так говорить, когда на дворе солнечно и приятные 15 градусов тепла, но мне интересно узнать, как они справляются в холодное и сырое время года.
– Все спрашивают, что мы делаем зимой, но, на мой взгляд, это лучшее время года для гуляния с детьми на улице, – говорит воспитательница. – Самым маленьким иногда бывает неудобно в тяжелой зимней одежде, но мы корректируем график. Ориентируемся на температуру и количество осадков. Если дети промокли, мы идем внутрь, но если все сухие и довольные, то с удовольствием едим на улице. Зимой мы несколько раз переодеваемся, а два сушильных шкафа работают сутками. Независимо от погоды мы всегда ходим на улицу. Если ребенок недостаточно здоров для прогулок, он должен остаться дома. Родители знают правила. Мы не будем сидеть в помещении только потому, что у кого-то насморк.
Мольберг излучает спокойствие и уверенность прирожденного педагога – качество, свойственное людям, сознательно выбравшим работу с детьми, которому я одновременно поклоняюсь и завидую. Вне всяких сомнений, в этой лесной школе она на своем месте. Любовь к природе и активной жизни на свежем воздухе не подделаешь, особенно если обитаешь примерно на широте залива Аляска и тебе сначала нужно надеть зимние комбинезоны на два с лишним десятка дошколят, а затем ходить за ними по пятам в поисках беличьих следов и кустов черники как минимум по пять часов в день независимо от времени года и погоды.
Внезапно другая воспитательница звонит в колокольчик – сигнал детям, что пора собираться на второй завтрак, фруктовый. Дети выстраиваются в очередь к уличному крану, чтобы вымыть руки, затем окружают один из столиков, где Анна Мольберг нарезает бананы и яблоки и протягивает их в вымытые руки.
– Хм, интересно, помыл ли Виктор руки после того, как играл с лягушкой? – размышляет вслух Мольберг, обращаясь к воспитательнице, после того как большинство детей покончили с едой и вернулись к ручью. – Да ладно. Немного грязи не повредит.
Я пытаюсь настроиться на такую же позитивную волну, как Мольберг, когда в разгар весны возвращается холодная и сырая зимняя погода, но не могу найти в себе моральных сил выбраться за порог. И вдруг однажды, выглянув в окно, вижу, как из дому выходит мой сосед-старичок. Дождь льет из свинцовых туч, а он еще и на костылях. Сначала я решаю, что мой сосед ковыляет к почтовому ящику. Но потом понимаю, что он отправляется на свою ежедневную – а иногда одну из двух ежедневных – прогулку.
Всё. Я в игре. Надеваю дождевик с сапогами и, обгоняя соседа, бодро кричу ему: «Привет!» Он притормаживает, поворачивает голову в мою сторону, явно удивленный. Затем вежливо кивает и возвращается к созерцанию тротуарной плитки. За все время, что я пересекалась с ним во время своих прогулок, он впервые меня заметил. Это победа.
Я шагаю под дождем к природному заповеднику, где тропинка, окаймленная березами и кленами, все еще не убранными в весенний наряд, уводит меня вверх по крутому холму. Взобравшись на горку, я попадаю на залитую водой поляну, покрытую округлыми камнями и мягкой зеленой травой. Посреди нее несет одинокую вахту узловатый дуб с длинными перекрученными ветками и стволом в три обхвата. Уходя корнями глубоко в землю, он стоял тут веками задолго до моего рождения и наверняка будет стоять еще долго после того, как меня не станет. В какой-то миг мне показалось, что этот старый дуб, освещенный тусклым послеполуденным светом, и сероватый лишайник, свисающий с его жилистых ветвей, вдруг появились из волшебной сказки. Я ослабляю завязки на капюшоне и снимаю его с головы, подставляю лицо под струи дождя и чувствую, как по лбу, щекам, носу и подбородку сбегают тонкие ручейки.
