Я работаю внештатным журналистом, для смены деятельности отрываю старый ковролин, а в перерывах гуляю по городу, ставшему мне новым домом. Молодая женщина в компании двух черных лабрадоров быстро становится объектом повышенного внимания. Ко мне подходят незнакомые люди и начинают вести непринужденную беседу, словно старые приятели, лишь потому, что увидели, что я гуляю с собаками. Возле меня притормаживают машины, водители и пассажиры опускают стекла, чтобы крикнуть дружеское приветствие. В Facebook меня спрашивают, как я дрессирую собак, а окружающие без конца удивляются тому, что они так послушно шагают рядом. (Между прочим, это только со стороны так кажется; на самом деле они постоянно тянут поводки в разные стороны, а Барни – младший из наших питомцев – на одной из тренировок отличился тем, что нарушал все инструкции.) В Швеции никто даже не обратил бы на меня внимания, ведь там прогулки на свежем воздухе – обычный вид активного отдыха, независимо от времени года. Здесь же я моментально превращаюсь в «женщину, которая гуляет с собаками».
Мы продолжаем обновлять напольное покрытие в гостиной и красить стены в гостевой спальне. Сделав очередной тест на беременность, я наконец вижу две вожделенные полоски. Видимо, гостевой спальне суждено стать детской. Я продолжаю гулять и готовлюськ появлению нового члена семьи.
Чувствуя растущую внутри крохотную жизнь, я делаю первые шаги по непознанной территории. Находить подход к детям я никогда не умела и не строю иллюзий на этот счет. В детстве мне было интереснее слушать разговоры взрослых, чем играть в куклы. Из не по годам развитого ребенка я превратилась во взрослую женщину с тягой к предсказуемости и структурированности. Моя жизнь подчиняется расписанию. У меня все организовано. Я составляю списки дел и получаю особое удовольствие, отмечая выполненные пункты. Может быть, я не расставляю книги на полках по алфавиту, но как минимум аккуратно сортирую их по категориям. С таким характером мне подойдет более рациональный подход к материнству. Я начинаю поглощать литературу о беременности, методе Ламаза, грудном вскармливании и воспитании. Это новый мир, требующий от меня смелости. Оказывается, существуют разные подходы к воспитанию детей, и мне самой придется из них выбирать. Я открываю для себя загадочные новые понятия, такие как «слингоношение», «выкладывание на живот», «высаживание». Хотя мой опыт общения с младенцами крайне скуден, если не сказать больше, и мои представления о материнстве основываются преимущественно на том, как воспитывали меня мои родители, я точно знаю, чего хочу для своего ребенка. Естественные роды – раз. Многоразовые подгузники нейтральной расцветки – два. Домашнее, экологически чистое детское питание – три.
В одно прекрасное февральское утро к концу девятого месяца беременности, за двенадцать дней до предполагаемой даты родов, если быть точной, я гуляю с собаками (вернее, гуляют собаки, а я ковыляю, как толстый пингвин, заработавший себе грыжу) по огибающей городок окружной дорожке длиной в десять километров. В какой-то момент мимо проезжает пикап и сидящий за рулем старик с пышными темными усами и широкой улыбкой радостно сигналит при виде столь впечатляющего зрелища. К концу прогулки я практически чувствую голову ребенка у себя между ногами. Менее чем через двенадцать часов отходят воды, и мы мчимся в больницу. Прекрасным рассветным утром после гораздо менее прекрасных потуг Майя рождается прямо в ванну с водой, как я и планировала. Роды в воде – сделано.
Если бы я жила в Швеции, сейчас мое материнство складывалось бы по стандартному сценарию. Скандинавские страны относятся к мировым лидерам по условиям отпуска по уходу за ребенком. Например, шведские родители получают в общей сложности 480 дней. Это значит, что у меня были бы достаточно хорошие шансы в любой момент найти в своем окружении как минимум полудюжину мам в декретном отпуске и посвящать время тем занятиям, которые положены скандинавской маме. Если уж совсем упростить, то я кормила бы грудью, дремала днем вместе с ребенком, а в остальное время ухаживала бы за ним. Иногда я встречалась бы с другими мамами на fika (нечто вроде кофейной паузы с выпечкой) и гуляла в парке или по городу, заходила в какую-нибудь öppna förskolan (бесплатную игровую комнату, предлагающую детям до пяти лет различные виды деятельности по возрасту, а их родителям, что немаловажно, – возможность пообщаться и избавиться от раздражительности, вызванной долгим пребыванием в одиночестве или четырех стенах). После прогулки мы возвращались бы домой и снова отдыхали. Ближе к полутора годам я отдала бы ребенка в финансируемый государством детский сад и вышла на работу, как и 84 процента шведских родителей. Каждый, кому доводилось ухаживать за младенцем, знает, что редко все складывается легко и естественно; скандинавские мамы, как и американские, страдают от гормональных перепадов настроения, бессонных ночей и приступов послеродовой депрессии. Но наличие стабильного дохода без необходимости возвращаться к работе сразу же после родов, несомненно, смягчает стресс привыкания к материнству и дает скандинавским родителям шанс установить контакт со своим малышом на столь важном этапе его развития.
Как оказалось, в США матери (и отцы, раз уж на то пошло) не имеют такой роскоши, поскольку родители, желающие остаться дома с ребенком, практически не защищены трудовым законодательством. Им приходится брать отпуск за свой счет, ведь в США отпуск по уходу за ребенком составляет всего двенадцать недель после родов. Но это при условии, что вы работаете в государственном учреждении или в частной компании с количеством сотрудников более пятидесяти. Данному критерию соответствует лишь чуть более половины американских матерей, а почти четверть возвращается на работу уже через две недели после рождения ребенка. Об оплачиваемом отпуске можете даже не думать, если только вам не достался необыкновенно щедрый работодатель.
Учитывая непродолжительность отпуска по уходу за ребенком в США, неудивительно, что после рождения Майи мне трудно познакомиться с другими молодыми мамами. Большинство из них, скорее всего, работает. А остальные, видимо, думают, что конец зимы не самая подходящая пора для общения. По крайней мере, на улице. Во время своих ежедневных прогулок я не вижу других колясок. Парк, где я могла бы встретить хотя бы нескольких мам или нянь с детьми, пустынен, а ворота главного входа заперты на замок.
– Жаль, что сейчас не лето и мы с ребенком не можем пойти погулять, – говорит одна мама, приехавшая ко мне в гости со своим малышом. – Как ты думаешь, когда будет безопасно вывести его на улицу?
Этот вопрос ставит меня в тупик, ведь я никогда не считала опасным вывозить Майю на прогулку в холодную погоду. Мало-помалу я начинаю понимать, что мои взгляды на материнство существенно отличаются от взглядов американских мам.
До этого момента я думала, что отлично вписываюсь в местное сообщество. И пусть во мне было меньше американского духа, чем в сэндвиче с джемом и арахисовым маслом, я считала себя как минимум хорошо ассимилированным гражданином. Я выполнила все процедуры, заполнила все анкеты, сдала тесты и отсидела бесчисленное количество часов вместе с другими страждущими иностранцами в скучных коридорах правительственных учреждений, выглядевших так, словно из них высосали всю жизнь. В 2008 году я наконец принесла присягу и получила гражданство. Конечно, я по-прежнему периодически делала ошибки в произношении некоторых слов вроде porcupine и adage и наверняка разобрала не весь мелкий шрифт в своем медицинском полисе, но в целом хорошо приспособилась к жизни на своей новой родине. И хотя мне во многом не хватало Швеции (самым трудным было видеться с семьей всего раз в год), я была рада стать полноценным гражданином США и принять все связанные с этим статусом права и обязанности.
