Я ломаю голову, пытаясь припомнить.
– Я сказала, что ты поцеловал мои руки в перчатках.
– В перчатках? Уверена, что именно так?
– Да. А что?
Он проводит рукой по волосам, и пряди падают на уши, нарушая безупречный облик.
– Не смей говорить людям, что нарушила закон. Тебе нельзя…
– А ты не смей на меня злиться! – огрызаюсь я, устав от выговора. – Сам поручил мне разыгрывать восторженную невесту. Таков уговор. Если есть какие-то ограничения, надо было предупредить. Теперь объясни, почему люди не должны думать, что мы касаемся друг друга. И не смей увиливать от ответа, мол, это ради моей безопасности. Ты можешь разрешить что угодно и кому угодно. Ты король. Так отчего же для тебя важны эти слухи?
Гнев исчезает с его лица, и кажется, Каллиас только сейчас понимает, что я в ночной рубашке. Его взгляд скользит по моему телу. Медленно, так же, как тогда, на балу.
– Они делают меня слабым.
Он разворачивается и уходит сквозь сплошную стену моей комнаты.
9
На следующее утро прошу горничную подыскать мне в гардеробе что-то красное. Точно знаю, что она найдет. Платье длиной до пола, которому для объема требуется нижняя юбка. Весь подол из жатого шелка, отчего одеяние выглядит изысканно-небрежным. На лифе ткань переходит в черное и облегает тело, закрывая грудь. Рукавов нет, но я надеваю перчатки почти до плеч.
Рукава перетянули бы внимание от нового ожерелья.
Горничная застегивает его сзади, и красная роза-подвеска ложится между ключиц, прекрасно сочетаясь со всем нарядом.
Я надела это платье не для короля. Не после прошлой ночи. Нет, я просто вынуждена носить его безделушку, ведь все дамы в гостиной видели, как я ее получила. Будет неправильно теперь появляться без нее.
Стоит мне закончить с гардеробом, как приносят завтрак из свежих фруктов, каши с сахаром и свежевыжатого сока. Рядом с первым подносом слуга ставит второй по другую сторону моего маленького столика.
– Что это? – спрашиваю я.
Входит Каллиас, и слуга оставляет нас одних.
– Мне следовало догадаться, – ворчу я и направляюсь к своему месту, гадая, не продолжится ли вчерашняя ссора.
– Я решил к тебе присоединиться, – заявляет король, отодвигая для меня стул. – Мне нужно посещать тебя ради достоверности. Разумеется, спальни избегаем, чтобы не ставить под удар твою репутацию.
Я делаю глоток сока, прежде чем ответить.
– Прошлой ночью ты запросто вошел ко мне в спальню. Собираешься туда наведываться, только если вздумается покричать?
Король смущенно опускает глаза.
– Я поспешил с выводами. Мне следовало понять, что дамы раздули слухи. – Он снова поднимает голову и пристально смотрит на меня. А именно – на мою шею. – Тебе понравился мой подарок?
– Нравился, пока ты не повысил на меня голос.
Его глаза темнеют, и он замирает, так и не пригладив волосы. Мгновение Каллиас не шевелится, как будто тщательно что-то обдумывает.
– Ах, – наконец продолжает он. – Я до сих пор не извинился.
– Нет.
– Прошу прощения за то, что прошлой ночью вел себя как засранец. Простишь ли ты меня, Алессандра, мой друг, если я пообещаю никогда так больше не делать?
– Как именно?
– Спешить с выводами, не посетив тебя в первую очередь. Злиться.
Я тяну время, делая вид, будто обдумываю предложение. Но, конечно, я его прощаю. Все-таки я только что услышала самое искреннее извинение в своей жизни.
– Можешь накричать на меня в ответ, если тебе так станет лучше, – предлагает он.
– Я сейчас не в настроении.
– Тогда прибереги возможность, пока оно не появится. Так будет честно.
– Прощаю тебя, – улыбаюсь я.
Каллиас расслабляется и сосредотачивается на еде.
– Ожерелье тебе очень идет, – замечает он, не поднимая глаз.
Юноша действительно пытается заслужить мою благодарность. Переживает, что мне не нравится украшение?
– Это самый изысканный подарок, который я когда-либо получала, – честно говорю я.
Легкая улыбка приподнимает уголки его губ.
– Без сомнения, ты получила немало подарков от мужчин.
– Без сомнения, – игриво отвечаю я.
– Лорд Элиадес тоже входит в их число?
– Значит, ты заметил его внимание ко мне?
– Думаю, все в замке заметили, как он сражен твоим обаянием.
Я улыбаюсь.
– Пока он мне ничего не дарил.
– Хорошо. – И словно запоздало вспомнив, Каллиас добавляет: – Потому что людям не стоит думать, что за тобой ухаживает кто-то, кроме меня. Это разрушило бы наши планы.
– Конечно. – Но не почудилась ли мне нотка ревности в его голосе?
Вечером я вхожу в свои покои, проведя прекрасный день с дамами в гостиной. С самого утра я не видела Каллиаса.
Крайне важно получить доступ в залы заседаний. Я не только хочу начать учиться управлять королевством – если в этих комнатах Каллиас проводит большую часть своего времени, мне нужно быть там.
Как еще я могу заставить его влюбиться в меня, если мы будем редко видеться?
Переодевшись в простую ночную рубашку, я отпускаю горничную и подхожу к кровати.
– Алессандра.
Так громко ахаю, что перехватывает горло. Я хватаюсь за сердце.
– Какого черта, Майрон?
Он выходит из моего шкафа – шкафа! – в безукоризненном наряде из парчи. Ни складочки, несмотря на весьма неудобное место пребывания.
– Что ты там делал?
– Прятался, пока слуга не закончит убираться. Потом ждал тебя.
– Я же вроде ясно выразилась – мы больше не общаемся. Как ты посмел нарушить мой запрет? Без последствий не обойдешься.
Майрон улыбается так, будто только что унаследовал все состояние отца, а затем садится в мягкое кресло у моей кровати.
– Тут такое дело, Алессандра… у тебя больше нет надо мной власти.
Я удерживаю на лице равнодушную маску, хотя внутри холодею.
– Ты о чем?
– Еще не слышала новости? Мой отец утром преставился. Брат получил титул. Мы с Протеем довольно близки. Уверяю, он не станет переживать, что я спустил в карты чертову побрякушку. Протей и сам игрок.
Кровь застывает в венах. Рычаг давления на Майрона исчез.
– Видимо, брат удачливее тебя, ведь не проиграл все до нитки.
Майрон стискивает зубы и резко встает.
