С какой стати ее запирать?
Сначала достаю помятую коричневатую рубашку. На моих перчатках остается пятно, и я оплакиваю потерю.
Затем я нахожу пару непримечательных брюк. Под ними пара ботинок.
Оррину не хватит ума путать следы, тогда что…
И вот тут я вижу последний элемент, на самом дне.
Улику.
Беру ткань кончиками пальцев уже грязной перчатки.
Маска.
Та самая.
Бандит. Тот, что ограбил нас с королем.
Я издаю смешок. Ох, Оррин.
Ну разумеется, это он. Благочестивый грабитель, который хочет спасти сирот. Обчищает свое сословие и помогает бедным.
Дурак.
Поначалу хочу побежать и показать находку Каллиасу, но потом понимаю, что он возьмет Оррина под стражу. Я пока не могу этого допустить. Оррин должен сыграть свою роль в спасении Рубена.
Поэтому я прячу маску в карман платья, возвращаю остальное в сундук, запираю его, кладу ключ на место, запечатываю принесенное с собой письмо и убираю все обратно на свои места.
Затем стучу в дверь. Каллиас просовывает руку, хватает меня и вытаскивает в коридор.
Мы шагаем прочь.
– Все прошло по плану? – интересуется он.
– Даже лучше.
Каллиас внимательно смотрит на меня, когда мы заходим за угол.
– Не припоминаю, чтобы когда-либо видел тебя такой радостной. И ревную, что ее причина Оррин.
– Не надо, – успокаиваю я. – Я только что нашла улики в его комнате.
Каллиас щурится.
– Сама подкинула?
Я смеюсь.
– На самом деле нет. Я пришла с совершенно другой целью и наткнулась на них.
– Скажешь, что это?
– Да, но позже. Мне нужно, чтобы Оррин сначала кое-что для меня сделал. Ты мне доверяешь?
Каллиас делает паузу и разглядывает меня, обдумывая вопрос.
– Да, – наконец говорит он и сам удивляется. Затем спешит добавить: – Я разрываюсь от любопытства, но я постараюсь быть терпеливым.
– О, терпеть ты умеешь. – Хотела обернуть слова в шутку, но кажется, в них прозвучала только горечь.
20
Пора. Рубен подкинул письмо Мелите. Его отец, лорд Торик, при дворе, пусть и не сильно этому рад. Оррин вернулся из своих странствий, которые, как я теперь понимаю, не имели никакого отношения к делам, зато служили прикрытием незаконной деятельности.
Я до сих пор не могу поверить, что ему хватило ума для такого обмана.
Но это неважно. Оррин скоро будет разоблачен.
Рубен прибывает в мои комнаты в половине девятого.
– Мелита только что отменила нашу прогулку по саду, мол, устала и хочет лечь пораньше. Она проглотила наживку, Алессандра! – Видя волнение Рубена, я невольно улыбаюсь. – Что теперь?
– Я подкупила слугу, чтобы он следовал за Оррином весь день и регулярно сообщал о его местонахождении. Дальше я доставлю его в покои Мелиты.
Рубен пританцовывает от восторга.
– Как ты собираешься это сделать? Все слышали, как он отверг тебя в прихожей.
Я перекидываю волосы через плечо.
– Взову к его натуре. Не беспокойся об этом. Помнишь свою роль?
Рубен вытирает лоб платком.
– Я сообщу отцу, что Мелита приболела. Спрошу, не хочет ли он вместе со мной ее проведать. Мне нужно действовать так, будто я беспокоюсь за свою невесту. – Он кривится, когда произносит последние слова.
– Ты справишься, – говорю я ему. – Но помни, время – это все. Твой отец и Мелита находятся на одном этаже. Тем не менее, дождись, пока не увидишь меня с Оррином.
Рубен глубоко вздыхает и убирает платок в карман.
– Все в порядке. Я готов.
Он оставляет меня, чтобы забрать отца, виконта Торика, а я нацепляю свою лучшую улыбку и с небольшим букетом в руках иду за Оррином. В последнем письме он упоминал, что по вечерам удаляется в свои покои.
Хорошо, что я теперь точно знаю, где они.
Он отвечает после двух ударов. Граф все еще одет, и его лицо вытягивается от удивления при виде меня.
– Леди Статос, я не хочу вас видеть. – Он начинает закрывать дверь.
– Лорд Элиадес, пожалуйста, подождите минутку. Я кое-что должна сказать.
Он замирает, оставляя небольшую щель, через которую видно только лицо. Я глубоко вздыхаю. Если это не сработает, я всегда могу вытащить из кармана маску и заставить его поступить по-моему. Только что-то мне подсказывает, что Оррина великим актером не назвать.
– Я восхищаюсь вашими добрыми делами, – начинаю я, стараясь не кривиться от откровенной лжи. – Я обдумала свое поведение и то, как вас обидела. Хочу все исправить. Я еще не встречала столь богобоязненного и праведного человека. И надеялась, вы поможете мне изменить мой характер. – Стараюсь говорить скромным тоном, но так как я не часто этим пользуюсь, не уверена, что справляюсь.
Оррин слабо улыбается, и я расслабляюсь.
– Это замечательно, Алессандра. Могу ли я звать вас так?
– Да, пожалуйста.
– Боги всегда готовы простить. Это смертным, таким как я, нужно больше времени, чтобы последовать их примеру.
– Мне нужен пример, – спешу сказать я. – Ваш, на самом деле. Я постоянно ссорилась с леди Ксенакис.
– Почему? Она восхитительная дама.
Ну если считать прокисший лимон восхитительным.
– Я хочу сделать для нее что-нибудь приятное, – продолжаю я, игнорируя его вопрос. – Мне сейчас сказали, что она приболела. Я думала отнести ей это. – Показываю цветы. – Но не уверена, что у меня хватит смелости пойти одной. Не после того, как ужасно я вела себя с ней в прошлом. Вы меня не проводите?
– Вам невозможно отказать.
– Спасибо! – сияю я.
Беру его под руку, и мы спускаемся по лестнице на этаж ниже.
– Расскажите мне о своей последней командировке, – прошу я, когда мы идем по коридору в покои Мелиты. Оррин даже не замечает, как Рубен маячит у двери своего отца, пока вещает мне о продаже зерновых и выполнении своих обязанностей в качестве арендатора. Я вежливо киваю и вставляю подходящие ответы.
Стоит нам свернуть за угол, Рубен тут же стучит в дверь. Я слышу слабые звуки позади нас.
Когда комната Мелиты появляется в поле зрения, я останавливаюсь с Оррином за ее пределами.
– Не подержите цветы?
Оррин, как джентльмен, берет букет без вопросов. В коридоре слишком тихо. Где же Рубен? Неужто так сложно выманить отца из покоев?
