– Для отдыха от жены у него есть любовница.
– А как же твои родители?
– Это совсем другой случай. Мужчины в моей семье не отдают свою власть чему-то меньшему, чем всепоглощающая любовь. Это то, ради чего мы готовы поставить на кон жизнь.
У меня пересыхает во рту, и я не смею встретиться с ним взглядом.
– Тогда, полагаю, нам лучше поспешить, чтобы мы могли спасти твою, – говорю я. – Что мне надо делать?
– Я не хочу разделяться.
– Ты же сам сказал, что нам придется. Мы привлечем слишком много внимания, если войдем вместе.
Он думает, так и сидя на лошади.
– Сзади должен быть черный ход. Нам просто нужно, чтобы ты попала внутрь. Попробуй пробраться в игровую. Я найду тебя там. Но если что-нибудь случится, если кто-нибудь попытается… схватить тебя или что-то еще – ты уходишь. Сразу. А я справлюсь сам. Я должен сделать это сам в любом случае.
– Слишком поздно, – говорю я. – Друзья не разрешают друзьям в одиночку ходить в джентльменские клубы, особенно, когда кто-то пытается их убить.
Он не трудится посмеяться над моей жалкой шуткой.
Я спускаюсь с лошади. Передаю поводья Каллиасу, пока он снова не начал спорить.
Обхожу стену здания. Музыка и смех льются в открытое окно, свет помогает мне найти дверь.
Мне ничего не остается, кроме как хитростью пробраться туда, куда надо.
Я открываю незапертую дверь и моргаю от яркого света. Делаю несколько нерешительных шагов в комнату, пытаясь понять, где нахожусь. Чаны с водой. Горы грязных кружек. Сильный запах рагу.
Кухня.
Юная девочка – лет десяти или около того – поднимает взгляд от одного из чанов с горячей водой, где моет кастрюли. Ее руки красные и опухшие от работы.
– О, – выдыхает она и откидывает голову назад, пытаясь смахнуть с глаз прядь густых черных волос.
Кажется, малышка в жизни не видела расчески. Какое облегчение. Она не проститутка. Обычная помощница.
– Извини, – говорю я. – Кажется, я не туда попала. Я новенькая. Не подскажешь, где игровая?
– Туда. Дальше по коридору. Вверх по лестнице. Вторая дверь, – выпаливает она, не прекращая трудиться.
Когда я выхожу из комнаты, то сталкиваюсь с другой женщиной. От падения мой плащ распахивается, и дама хорошенько на меня смотрит, видя больше, чем кто-либо и когда-либо на публике.
– Ты кто? – спрашивает она сурово и устало. Женщина крепче, чем я, поэтому она смогла удержаться на ногах, а я нет.
– Новенькая, – говорю я, поднимаясь на ноги.
– Вот уж вряд ли. Я не беру со стороны.
Черт. Новая тактика.
– Мне нужны деньги. Подумала, что если буду готова к работе, то пригожусь.
Она подходит ко мне и расстегивает плащ. Он кучей падает на землю.
– Носишь перчатки? Дорогуша, мужчины здесь не боятся испачкаться. – Женщина стаскивает с меня перчатки и убирает в карман. Осматривает меня, обходя по кругу. – Что в спальне делать, знаешь?
– Да, мэм.
– А мужчине-то у тебя ухватиться особо не за что. Открой рот.
Слегка опешив от приказа, повинуюсь. Только поэтому я не реагирую на то, как она оскорбила мои достоинства.
– У тебя хорошие зубы. Здесь это редкость. Ладно. Тебе повезло. У меня как раз девка заболела. На постоянную работу не возьму, но заплачу четверть некоса, если продержишься до конца недели.
– Четверть некоса! – восклицаю я, на мгновение забывшись.
– Ладно. Половину. Только из-за зубов. Но если будет хоть одна жалоба на тебя – выкину.
Приходится напомнить себе, что сегодня вечером я не дворянка. Я бедная девушка.
– Договорились, – говорю я.
– Возьми. Я хоть отдохну. – Она протягивает мне полный поднос кружек эля. Затем мадам Доусон дает мне те же указания, как добраться до игровой. – Пусть мужчины хорошенько на тебя посмотрят. Большинство из них – постоянные клиенты, так что сами знают, где комнаты. Покажут тебе, где выполнять обязанности.
Я беру напитки и толкаю дверь бедром, радуясь возможности уйти. Не могу поверить, что мадам Доусон вывалила это все перед маленькой девочкой. Хотя, раз малышка работает здесь, то, вероятно, слышала что-то похуже.
Игровую я бы смогла найти даже без указаний. Музыка скрипок и других струнных инструментов льется вниз по лестнице вместе со звоном монет, падающих на столешницы. Сигарный дым висит в воздухе.
Я захожу и сдерживаю желание закашляться.
Как, черт возьми, мне найти тут Каллиаса?
Как я позволила королю уговорить меня прийти в такое место?
По всей комнате стоят круглые столы. Девушки танцуют на сцене под скрипку. На большинстве значительно меньше одежды, чем на мне, они прогуливаются или сидят на коленях у мужчин. Я иду мимо пары в углу, где мужчина облизывает шею проститутки.
Еще через минуту он хватает ее за руку и тащит мимо меня. В пресловутые комнаты.
Похоже, здесь предпочитают карты и кости. Я обхожу комнату по краю, пытаясь разглядеть Каллиаса. Лишь мгновение спустя вспоминаю, что ищу не темные волосы, а светлые. Парик. И он здесь без своих теней.
Демоны, здесь с ним может случиться что угодно.
По крайней мере, все огнестрельное оружие отбирают на входе. Но вряд ли трудно пронести нож под одеждой. Даже если ее так же мало, как у меня.
Ко мне неожиданно подскакивает мужчина, и я в панике забываю, что держу поднос с элем. Он хватает кружку и вглядывается в мое декольте. Затем хмыкает, шлепает меня по заднице, и возвращается туда, откуда пришел.
На мгновение замираю, пока внутри сражаются благородная дама, коей я родилась, и легкодоступная девушка, которой я притворяюсь сегодня вечером.
Никто не трогает меня без разрешения.
Но здесь. В этом платье. Оно само по себе разрешение. Это моя работа.
Руки чешутся достать привязанный к бедру кинжал. Было бы так легко вонзить клинок в спину нахала.
– Я тебя не узнаю, – говорит низкий голос, отрывая меня от мыслей.
Человек с раздутым от чрезмерного питья животом оглядывает меня с ног до головы.
– Я новенькая, – поясняю я и, опомнившись, иду дальше вдоль комнаты.
– И резвая. А ну, вернись.
Он тянет меня за юбку, и я едва не роняю поднос. Подавив злость, оборачиваюсь:
– Желаете выпить?
– Нет. Желаю компанию за столом. Я решил попробовать каждую девку под крылом мадам Доусон.
– Я всего лишь на замене, – говорю я, чувствуя, как тошнота подступает к горлу.
