– Ну хорошо, в порядке исключения, – вздохнул доктор и, порывшись в лоточке с бумагами, извлек нужные.
– Дохновский Вадим Юрьевич, 1957 года рождения.
Вадим, не сказав больше ни слова, встал и, не попрощавшись, вышел.
XXVII
Когда Лариса вернулась с работы, Вадим был уже дома. Чем-то, видимо, расстроенный, он сидел за кухонным столом над тарелкой с уже остывшим супом и, отложив ложку, задумчиво смотрел в окно. Когда Лара вошла на кухню, вздрогнул, словно внезапно очнулся от своих мыслей.
– Привет! – она поцеловала его и нахмурилась: – Что-то случилось?
– Да нет, ничего… – Вадим поднялся и, отодвигая свою тарелку, нарочно бодрым тоном сменил тему: – Я разогрею тебе ужин. Кстати, Инга звонила, просилась приехать. Ей не терпится что-то еще нам рассказать. У меня в последнее время стало складываться впечатление, что мы живем не вдвоем, а втроем – я, ты и моя сестра.
Он усмехнулся, но видно было, что столь частые визиты сестры его не раздражают, и злословит он просто так, из «вредности».
– А хоть бы и втроем! Ничего не имею против Инги, – рассмеялась Лара и отправилась переодеваться и мыть руки.
Вадим долго не хотел объяснять Ларисе причину своего расстройства. Но в итоге, сдавшись перед ее настойчивыми расспросами, недовольно пробурчал:
– Барышни, есть у вас одна вредная черта – излишнее любопытство, граничащее с назойливостью.
– Барышни не из любопытства лезут в душу, а из желания помочь, – парировала Лариса. – Выговоришься, легче станет. Поверь мне.
– Это вы, барышни, решаете проблемы, делясь ими с десятью подругами, а мужчины решают их, уходя в себя. Этим мы от вас и отличаемся.
– Не только этим, – сказала девушка, отставляя пустую тарелку и с нежностью глядя на Вадима. Влад никогда за ней так не ухаживал, как Вадим, ужин, например, не готовил для нее и не разогревал, если приходил с работы раньше. Вадим – другой. Он хоть и любит иногда поворчать и поспорить, но очень заботливый.
– Чему улыбаешься? – подозрительно спросил Вадим.
– Да так… Не уклоняйся от темы. Так что у тебя случилось? Неприятности на работе?
– Нет, – выдавил он, закуривая. – Если бы дело было в рабочих неприятностях… Боюсь, Ларка, при всем твоем огромном желании помочь ты не сможешь.
И он рассказал девушке и про поставленный ему чудо-доктором «диагноз», и про «жигуленок», и про последовавшее за этим опровержение «диагноза».
– Ничего себе! – возмущенно воскликнула Лариса. – Странно как-то получается… Я, конечно, допускаю, что в клиниках могут путать анализы, но вот так сразу тебя огорошить… И, наверное, на онкологию сдают какие-то специальные анализы. Я, конечно, в этом ничего не понимаю, но все же мне кажется, что вряд ли бы тебя отправили сдавать такие анализы, когда ты обратился в клинику совсем по другому поводу.
– Перепутали, Лара! Прикрепили к моей карточке листочки с обследованиями другого человека – на основании того, что нас зовут одинаково. Но не в этом дело, Лариса. Понимаешь, меня перепутали не с кем иным, как с собственным дядей. Он болен, Лара, а ни я, ни Инга об этом даже не подозревали! И что теперь делать – честно, не знаю. И Инге сказать не могу. Черт, Ларка! Не знаю, как теперь себя вести!
Лариса хотела что-то ему сказать, но ее прервал звонок в дверь. Вадим с силой затушил недокуренную сигарету в пепельнице и, прежде чем отправиться открывать, предупредил девушку:
– Инге о дяде – ни слова. Не готов я еще ей сообщить. Ведем себя так, будто ничего не произошло, поняла?
Лариса кивнула.
Через минуту Вадим снова появился на кухне, за ним следом вошла Инга.
– Привет, Лара! – поздоровалась она и ответила согласием на Ларисино предложение выпить чаю.
– Только у меня немного времени, – оговорилась Инга и, нахмурившись, заметила брату: – Вадька, по-моему, ты хромать сильней стал.
– Его чуть машина не сбила, но он вовремя отпрыгнул и опять повредил колено… – неожиданно для себя выпалила Лариса, все еще не пришедшая в себя после рассказа Вадима.
Парень метнул на нее укоризненный взгляд и беззаботно-весело, дабы успокоить внезапно побледневшую сестру, произнес:
– Да ничего страшного не произошло, Инга! Ну, немного замечтался, когда переходил дорогу. Но все обошлось.
Инга смотрела на него расширенными от ужаса глазами, не в силах произнести ни слова.
– Да брось ты, Инга! – нарочито беззаботно повторил Вадим. – Впечатлительные вы, барышни, нельзя вам ничего рассказывать! Говорю ж, ничего страшного не случилось, только зеваки какие-то остановились, чтобы послушать, как я с водилой «жигуленка» собачусь. Людям только зрелищ давай. Одна ненормальная аж вся злобой изошлась из-за того, что шоу закончилось благополучно и быстро. Наверное, когда заметила, что на меня несется машина, специально остановилась поглазеть, как меня собьет. И жутко разочаровалась, что этого не произошло. Точно, ненормальная… Зима на дворе, а она в платье вырядилась летнее.
– В какое платье? – Лариса в отличие от Инги, еще не пришедшей в себя после такого рассказа брата, среагировала быстрее. – Белое, легкое, развевающееся?
– Да разве я запомнил? Не на показ мод ведь пришел. Ну да, белое какое-то… Ни шубы, ни куртки, одно только платье. Ненормальная, одним словом.
– Между прочим, эта твоя ненормальная, как ты ее назвал, и вправду очень расстроилась, увидев, что ты остался в живых, – севшим голосом проговорила Инга, и Вадим с Ларисой тут же перевели на нее взгляды.
– Значит, ты, Вадим, тоже видел ее. Плохо, но этого и следовало ожидать, – Инга под перекрестьем их взглядов допила чай и, встав из-за стола, налила в чашку воды. Залпом выпила и налила снова.
– Откуда ты знаешь, Инга, что та ненормальная расстроилась тем, что меня не задавила машина? Она что, делилась с тобой своими впечатлениями?
– Я и без того разобралась, что этой дамочке в белом платье требуется. А нужен ей ты, вернее, твоя гибель. Я ошиблась, полагая, что опасность грозит Ларисе.
– Но… почему, Инга? Почему – Вадим? – воскликнула Лариса.
– Я уже рассказала вам половину легенды про Единение, однако не знала, какое заклятие наложила на амулеты Йола, у которой Ама увела любимого мужчину. Сегодня догадалась. Вернее, кое-что я сама поняла, а недостающее мне помогла восстановить Марья Алексеевна.
После того как Йола попыталась вернуть себе любимого, разбив Единение, и у нее ничего не вышло, она наложила заклятие, которое бы при определенных условиях сработало, и магическая сила амулетов оказалась бы искажена. Это мы с вами уже знаем. Йола была сильна в черных наговорах на могильную землю и воспользовалась этим, связав заговором мужской амулет с землей. Она предсказала, что однажды кольцо окажется разорванным благодаря тому, что амулеты разлучат через могильную землю. И тогда Йола получит свое– любимого мужчину, битва за которого между ней и Амой продолжается до сих пор, но уже в другом мире.
