Мы присоединяемся к ней, торопливо пропуская вперед девочек с канцелярским шкафом.
— Что тут творится? — спрашивает Риз. — Раньше он так не делал.
Джулия кивает.
— Должно быть, учуял запах. Кровь Гетти в кабинете музыки.
Моя повязка пропиталась кровью, но это ничто по сравнению с морем крови наверху.
— Черт! — произносит Риз. — Смотрите.
Проследив за ее взглядом, я вижу, что парадные двери покоробились. Новенький индустриальный замок с каждым ударом поддается все сильнее. Грохоча в такт сердцебиению, двери сотрясаются, упираясь в защелку.
— Назад, — говорит Джулия. И, когда двери в очередной раз дрожат на петлях, кричит снова: — Всем назад!
Замок вылетает, и двери распахиваются. Внутрь врываются холодный солнечный свет и поток воздуха. Костяные челюсти щелкают. Диван и стол разлетаются в стороны, как от взрыва, и двери срываются с петель, накрывая собой несколько человек. Крики, я слышу крики, а потом вижу исполинский силуэт, и от его рычания сотрясается небо.
— Южное крыло! — надсаживает горло Джулия. — Бегите в южное крыло!
Те, кто еще на ногах, срываются с места. Не в силах сдвинуться ни на дюйм, я вижу, как медведь высматривает Эмми, которая на четвереньках выползает из-под обломков, оставляя за собой кровавый след.
Это то немногое, что я могу сделать.
— Гетти, — зовет Риз. — Не надо.
Но я уже отталкиваю в сторону Кэт и перепрыгиваю через обломки одного из диванов.
— Эмми! — кричу я.
Медведь поднимает голову и находит меня своими гниющими глазами. Эмми подползает ко мне, задевая локтем мою голень. Я обхватываю ее здоровой рукой и рывком поднимаю на ноги.
— Беги, — говорю я. — Беги, а я за тобой.
— Скорее! — слышу я Риз. Я медленно отступаю, закрывая собой убегающую Эмми, но тут медведь щелкает челюстями, и во мне вспыхивает первобытный инстинкт. Я разворачиваюсь и несусь к южному крылу; адреналин очищает разум и окутывает меня прохладой, и я чувствую, что я — уже не я, а что-то большее. Риз ждет меня у входа в коридор. Они оставили двери открытыми.
— Давай, давай, — говорит она, и, прежде чем забежать в коридор, я бросаю последний взгляд за плечо. Медведь с интересом обнюхивает тело девочки, из глаза которой торчит деревянный обломок.
Риз заталкивает меня дальше по коридору, в толпу, и Джулия с Кэт захлопывают двустворчатые двери, отсекая южное крыло от остального здания. Девочки уже рассыпались по классным комнатам и административным помещениям и тащат в коридор столы, чтобы построить новую баррикаду.
Сколько еще мы продержимся? Сколько у нас времени, прежде чем падут и эти двери? Что будет тогда?
Двери коридора почти не заглушают сопение медведя и его зовущие стоны. Эмми скорчилась у стены, трогая разбитую губу и защипывая края раны на распоротой ладони. Вокруг нее раненые, голодные, одинокие и умирающие девочки. Это моя вина. Это я навлекла на нас весь этот кошмар.
— Выход есть? — спрашиваю я. — Директрисе ты не рассказала, но скажи мне, Риз. Отсюда можно сбежать?
Она долго смотрит на меня, а потом вздыхает.
— Думаю, да.
Она что, шутит? Я оттаскиваю ее подальше от остальных.
— Так какого хрена ты не воспользовалась им раньше?
— Сначала я думала, что выбраться за забор невозможно, — говорит она, отводя взгляд. — А потом у меня это получилось, но… остров — вся моя жизнь.
Я тяжело сглатываю и прогоняю из головы выплывающее из темноты лицо мистера Харкера, его пустые глаза и почерневшие зубы.
— А теперь что же?
Она пожимает плечами.
— Теперь ты меня попросила.
ГЛАВА 23
Никто не замечает, как мы отделяемся от толпы и, завернув за угол, направляемся к кухне. На кухне есть дверь — пожарный выход, которым никто не пользуется на случай, если пожарная сигнализация еще работает, но теперь беспокоиться об этом смысла нет.
Мы проходим мимо углового кабинета директрисы, и я останавливаюсь как вкопанная. Прежде дверь была нараспашку, но теперь кто-то прикрыл ее, оставив небольшую щель. В щель я вижу ящик с едой, а потом кто-то проходит мимо, закрывая мне обзор. Это директриса, больше некому. И она запасает еду — еду, которая понадобится нам, если мы хотим уплыть с острова.
Дверь не заперта, но, когда я пытаюсь ее открыть, она ударяется во что-то изнутри и останавливается.
— Прошу прощения, — доносится из кабинета негодующий голос. Это действительно она. — Вам сюда нельзя.
Еще немного, и я рассмеюсь ей в лицо. Как будто это имеет значение.
Я толкаю дверь снова, и она медленно приоткрывается. Я моргаю, привыкая к яркому свету солнца, который льется в высокие окна кабинета. Напротив меня вырисовывается силуэт директрисы — сгорбленной, с растрепанной прической.
Она стоит над упаковкой из нескольких бутылок с водой, а рядом, у древнего рабочего стола, возвышается пирамида ящиков, которые я узнаю: в них еда и полезные вещи, украденные из кладовой — украденные у нас. Поверх ящиков навалены пакеты с медицинскими инструментами, которые раньше присылал флот: дорожные аптечки, пачки бумаги, записи из лазарета и охлаждающие контейнеры вроде того, что я нашла в лесу.
Как давно она все это запасала? Как давно начала думать только о себе?
Я загораживаю собой Риз, потому что не намерена больше ее отпускать, но она оттесняет меня в сторону, и мне хватает одного взгляда на директрису, чтобы понять почему. Налитые кровью глаза, трясущиеся пальцы. С надломленным смехом она теребит край рубашки.
— Девочки! Я вынуждена попросить вас уйти, — говорит она, и я слышу, как дрожит ее голос. Она боится. Боится нас.
— Что это? — спрашиваю я. — Что вы делаете со всеми этими ящиками? Они наши.
Она вытирает ладони о брюки и вычищает из-под ногтей крупицы засохшей крови так, словно изо рта у нее не лезет блестящий розоватый гной.
— Ничего, просто составляю опись.
Гнев захлестывает меня, накрывает с головой.
— Ничего? — повторяю я. — Как в кабинете музыки?
Риз тянется ко мне, но я отталкиваю ее руку и подлетаю к директрисе. Та шарахается назад и врезается в стену, и мне приходится призвать на помощь все свои силы, чтобы остановиться и не наброситься на нее.
— Вы нас заперли! — кричу я. — Вы пытались нас убить!
— Нет! — У нее бегают глаза. — Нет, это не так! Я хотела вам помочь. — Она слабо улыбается. — Все, что я делаю, я делаю ради вас.
У меня за спиной раздается смешок Риз.
— Не лгите. Если бы вы хотели нам помочь, вы бы начали делать это еще давно.
