Раздались торопливые шаги. Вернулся Фархад, принес сложенный брезент.
– Подсоби! – сказал Сенечке.
Тот аккуратно разместил сумку в крышке гроба, лежавшей рядом, и помог Фархаду разложить на земле брезент.
Затем Фархад спрыгнул вниз, а Сенечка взял сумку и снова отошел в сторону.
Больше он ни в чем помогать не собирался. Иначе за что он платит такие деньги?
Вскоре над ямой появилось поднятое на руки тело в белом подвенечном платье, которое могильщики не без труда уложили на расстеленный брезент.
Сенечка, волнуясь, смотрел на происходящее. По-прежнему стоял в стороне, не мог себя заставить подойти.
Лёха ловко выскочил из могилы, вытер руки какой-то грязной тряпкой, нагнулся над мертвой девушкой и начал раздевать ее.
Сенечка поморщился. Страдая, наблюдал, как Лёха расстегивал крючочки на платье своими здоровыми пальчищами.
– Поаккуратней! – не выдержал он.
– Не боись! – ухмыльнулся Лёха. – Не большое дело бабу раздеть. Он и в самом деле справился с застежками довольно быстро, почти не глядя. Видимо, пригодился фроттистский опыт. Затем с помощью того же Фархада снял с покойницы платье и в несколько раз сложил его.
Мертвая невеста осталась лежать в одном нижнем белье, что почему-то выглядело крайне бесстыдно. Фархад даже накрыл ее краем брезента.
– Это правильно, а то еще простудится! – заржал Лёха.
Фархад на это ничего не ответил, думал о чем-то своем.
Лёха подошел к Семёну Игоревичу.
– Ну вот, все путем, Сенечка! – сказал он, протягивая ему сложенное платье.
Сенечка заботливо уложил платье в сумку «Адидас», застегнул молнию и вынул из внутреннего кармана заранее приготовленные деньги.
– Вот, все, как договаривались. Можешь пересчитать.
– Да ладно, Сенечка, – благодушно ухмыльнулся Лёха-Могила. – Я тебе доверяю.
– Ну, я пошел, – попрощался Сенечка.
Он не хотел здесь оставаться ни одной лишней минуты.
– Давай, счастливчик! – не удержался Лёха. – Чтоб все там нормально было!
Семён Игоревич, не оборачиваясь, уже шел к выходу, бережно нес драгоценную сумку. Наконец-то ему невероятно повезло. Пожалуй, сильнее он никогда ничего не хотел. Разве что получить роль Безухова в новой постановке.
Платье невесты – это была его давнишняя голубая мечта. Платье мертвой невесты – о таком он даже не мог помыслить, это уже предел любых мечтаний, особый, утонченный кайф.
Лёха-Могила, насмешливо покачав головой вслед приятелю, повернулся к Фархаду, отслюнявил половину купюр из полученной пачки.
– На, держи!
Фархад молча спрятал деньги.
– Давай, что ли, обратно ее засунем? – сказал Лёха, кивая на покойницу.
Фархад кивнул.
– Ты прямо такой разговорчивый! – заржал Леха. – Слова не даешь вставить!
Настроение у него после получения гонорара резко улучшилось.
– А после, как засыпем, может, пойдем, отметим? – предложил он, выразительно похлопывая себя по карману – Видал, новый магазин открылся. Двадцать четыре часа!
– Нет, – мотнул головой Фархад. – Не могу. В другой раз!
– А в чем дело-то? Коза, что ли ждет? – снова заржал Лёха, не подозревая, насколько он был недалек от истины.
Фархад действительно спешил к Венере. Но обнародовать это совершенно не собирался.
Не отвечая, он откинул брезент, ухватил покойницу под мышки, подтащил к могиле.
– Немногословный ты наш! – вздохнул Лёха. – Ну ладно, хуй с тобой!
И сноровисто прыгнул в яму.
Предстояла не такая уж простая операция по укладыванию трупа обратно в гроб.
29. Пробуждение
Кирилл Латынин открыл глаза и с недоумением посмотрел вокруг, с трудом соображая, где находится.
Оказалось, что он, полностью одетый, лежит на собственной кровати. Причем ноги в грязных кроссовках утыкались в белую подушку.
Кирилл убрал ноги, сел, схватившись за голову. Вместо головы оказался чугунный шар, в котором что-то тяжело и болезненно переваливалось.
Он заставил себя встать, поплелся на кухню, вылил стакан воды в пересохший рот.
Уже вторые сутки Кирилл не выходил из квартиры, не отвечал на звонки. В душе, как в стоячем болоте, застыла какая-то гадость. Совершенно непонятно было, что теперь делать, как жить дальше.
Пока рядом крутилась Светка со всеми ее капризами и истериками, все время чего-то хотелось. Прежде всего саму Светку он хотел постоянно, и вообще…
Без конца строил планы, мечтал, стремился к чему-то. Сейчас все это в одночасье лишилось смысла. Зачем? Ради чего?
Кому это нужно – куда-то рваться, если Светки больше нету. Кто оценит все его старания?!.
Да и к чему, собственно, стремиться? Что ему светит? Театр?..
О театре он не мог подумать без содрогания. Если бы не эта стерва, Светка была бы жива!
Неожиданно Кирилл вспомнил про вчерашний звонок Сенечки, про ввод.
Да, кое-что он еще просто обязан сделать в этой жизни. Ради Светки. Ради ее памяти.
Но для этого он должен как следует подготовиться.
И есть человек, который может ему помочь. Митя, его двоюродный дядя, единственный родственник в этом гигантском городе.
Правда, они давным-давно не общались. В последний раз он видел его на маминых похоронах. Мама, кстати, всегда недолюбливала Митю, в частности, поэтому и Кирилл не стремился к общению с ним. Но он хорошо помнил, что дядя Митя сказал ему в тот день.
Тогда Кирилл даже не воспринял его слова всерьез, просто отмахнулся и забыл. А сейчас похоже, что дядя Митя был прав, и его помощь сейчас даже очень понадобится…
Только телефон Кирилл, к несчастью, не сохранил, выкинул за ненадобностью при переезде. Но он был уверен, что найти дядю Митю не проблема.
Тот работал продавцом в магазине «Свет и уют» где-то в районе Старой Басманной. Даже если его уже там нет, в магазине наверняка смогут подсказать, как его найти.
Кирилл подошел к окну, посмотрел на улицу. Небо серое, хмурое, но дождя нет.
Теперь, когда он знал, что делать, голова уже не казалась такой тяжелой, не давила его книзу с прежней силой.
Да, это была правильная мысль. Именно туда, в магазин «Свет», он сейчас и отправится.
30. Дерьмо
Фархад Нигматулин проснулся от отчаянного блеяния.
– Бе-е-е! Бе-е-е! Бе-е-е! – раздавалось снизу.
