Чарли недовольно гавкнул и, поджав хвост, сконфуженно вернулся на своё место. Понял, что опростоволосился, поэтому счёл за лучшее сделать вид, что ничего не случилось. Он широко зевнул, лёг и отвернулся от Марины. Вид пьющей из его миски дебила внушал ему истинное отвращение.
25
Андрей припарковался в переулочке недалеко от Никольского собора, посмотрел на часы и удовлетворённо кивнул головой. Самое правильное время: божественная литургия давно закончилась, до вечерни ещё два часа. Давненько он сюда не заглядывал. Вот уж обрадуется отец Агафангел неожиданному визиту.
И Андрей, представляя себе, как озарится, засветится голубоглазое лицо старого священника, неожиданно для себя рассмеялся. Давно надо было сюда приехать. Стыдоба да и только, что так затянул! Ладно, сейчас повинится во всём.
Во всём ли?
Да, во всём. Безусловно. За этим он и приехал.
26
Таня Строганова стояла в дверях номера 138 в «Отеле 27» и молча наблюдала, как капитан полиции Тишкин, коренастый веснушчатый мужчина лет тридцати пяти, роется в чемодане Марины. Ничего, кроме раздражения, действия капитана у Тани не вызывали, с её точки зрения он занимался совершенно бесполезным делом. Здесь же находился администратор отеля Валерий Фёдорович, лысоватый высокий человек неопределённого возраста, нервно поглядывающий то на Таню, то на оперативника.
Перебрав немногочисленные Маринины вещи, Тишкин, чувствовавший себя не очень уютно под пристальным скептическим взглядом Тани, со значительным выражением на лице закрыл чемодан. Ничего интересного он там не обнаружил. Ни малейшей зацепки. Ему сразу не понравилось это дело об исчезновении. Типичный бесперспективный висяк. В столице ежедневно пропадали десятки людей, большинство из них – молодые девушки, и найти из этого количества удавалось не более одного процента. Да и то в основном благодаря всяким случайностям. Ещё больше ему не понравилось, что Таня вызвалась его сопровождать. Однако отказать ей капитан не посмел, его непосредственный начальник генерал Рукавишников распорядился оказывать Строгановой всяческое содействие.
Собственно, на изучении содержимого чемодана пропавшей можно было осмотр закончить. Ванную и стенной шкаф капитан уже проверил, в тумбочку заглянул, посмотрел и под кроватью. Тем не менее Тишкин не спешил уходить. Уселся за столик, на котором лежал свёрнутый плакатик. Он развернул плакатик – это был графический портрет Леона Луно в роли Дуду, его знаменитого персонажа. Внизу плакатика чёрным фламастером был нарисован цилиндр с торчащим на тулье цветочком и написано несколько слов по-французски. Надпись завершал ещё один цветочек, после чего следовала подпись мастера и число.
– Вы знаете, что здесь написано? – хмуря брови, обратился капитан к Тане. – Конечно. Таня подошла поближе и перевела:
«Талантливой очаровательной Марине со всем моим сердцем. Навсегда ваш Дуду. Леон Луно».
– Со всем моим сердцем? – не понял Тишкин. – Ну, в смысле, сердечно, – поправилась Таня.
– Сердечно, значит… – задумчиво произнёс капитан. – Надо будет навестить этого вашего мима.
– Это бесполезно, я с ним говорила, – пожала плечами Таня. – Он понятия не имеет, куда она могла деться. Да откуда ему знать?
– Вы разрешите, я уж сам буду решать, что полезно, а что нет, – внушительно произнёс Тишкин.
С уголовными элементами капитан ещё как-то мирился. Но больше всего на свете его раздражали дети знаменитостей, так называемая золотая молодёжь, которая считает, что всё она знает и всё ей позволено. С каким удовольствием он бы послал эту всезнающую девицу на три буквы! Но нельзя.
Капитан глубоко вздохнул, глубокомысленно покривил губы, затем свернул плакатик и встал из-за стола, всем своим видом демонстрируя, что больше обсуждать порученное ему дело не намерен.
– А как же номер? – заволновался администратор. – Мы же не можем бесконечно держать этот номер. Его надо освободить.
– Номер что, не оплачен? – нахмурился капитан. – Да нет, до конца недели оплачен, – засуетился Валерий Фёдорович, – но потом…
– Вот потом и поговорим! – прервал его капитан, последний раз окинул пристальным взором комнату и двинулся к выходу. Таня и администратор пошли за ним.
В коридоре Таня не выдержала:
– Так, а что всё-таки дальше? – поинтересовалась она. – Какой план?
Капитан поморщился.
– План такой, девушка, – весомо произнёс он. – Мы занимаемся своим делом, а вы, если что-то узнаете, позвоните мне сразу. Вот по этому телефону. Тишкин вынул из бумажника карточку и протянул ей. – Всего доброго! Извините, я спешу.
Таня растерянно взяла карточку с гербом, прочла фамилию и звание капитана. Досадливо поглядела, как он чеканным шагом удаляется по коридору. Её не слишком высокое мнение об отечественной полиции после наблюдения за работой капитана Тишкина упало совсем низко. Очевидно, что капитан понятия не имеет, где и как искать Марину. Полагаться следовало только на себя. Для начала повесить объявление в рунете, везде, где только можно. И вообще поискать, может, Марина оставила какие-то следы, где-то что-то написала. Для этого нужен Олег, её бывший одноклассник. Олег – компьютерный гений, сделает всё что надо.
Решив таким образом, Таня, уже не мешкая, сухо распрощалась с администратором, который зачем-то торчал рядом, и зашагала к выходу.
27
Марина по-прежнему пилила. Рука её двигалась, как автомат, в постоянном ритме. Она уже не чувствовала ни усталости, ни отчаяния, просто превратилась в машину для пиления. Не останавливаясь ни на секунду, периодически сдувала микроскопическую металлическую стружку. Было видно, что распил дошёл уже почти до конца, оставалось не больше миллиметра. Марина ускорила движение. Рука лихорадочно сновала взад-вперёд. Пролетело ещё минут десять, и наконец пилка прошла наручник насквозь, ударилась о запястье.
Она разжала окоченевшие пальцы, пилка упала на цемент, звякнула. Марина позволила себе передохнуть всего несколько секунд и тут же разогнула наручник, чтобы освободить руку. Но ничего не получилось. Её тонкое запястье не проходило в образовавшееся пространство. Она просчиталась, распилила не там. Не хватало совсем немного, каких-то полсантиметра.
Марина попыталась разогнуть браслет хоть немного. Но сил не хватало. Мягкая сталь, поддававшаяся маникюрной пилке, тем не менее, была слишком крепкой для того, чтобы гнуться под нажимом её пальцев. Вся огромная работа, которую она проделала, оказалась бесполезной. Чтобы снять наручник, ей надо точно так же распилить другую сторону. Но есть ли на это время?..
И силы?
Что-то капнуло ей на руку, потом ещё. Слёзы, горькие слёзы, помимо её воли катились по щекам, капали на проклятый наручник. Пилка подвела её, ничем ей не помогла. Второй такой распил она сделать не сможет. Марина с негодованием отшвырнула бессмысленную пилку в сторону.
