Спасибо, благодетель!
Смиренно благодарю за вашу милость, сэнсэй!
Вот уж будет радость! Это сколько же ещё дней, недель, месяцев он будет её мучить!
Не-е-е-е-е-ет!!!!
Она рывком вскочила на ноги, широко открыла рот. Ей казалось, что она отчаянно кричит, но наружу вырывался только жалобный беспомощный сип.
В дом вошёл Чарли и с любопытством уставился на неё. Потом резко залаял. Этот странный тонкий звук, вылетавший из горла гостьи, вызывал у него активное раздражение.
Марина перестала кричать так же внезапно, как и начала. Безумными горящими глазами обвела комнату. Потом схватила чашку с чаем и что было сил швырнула её об камин. Чашка разлетелась вдребезги, забрызгав всё вокруг.
Чарли тут же решил ретироваться. Несмотря на свой внушительный, порою даже грозный вид он был трусоват. В частности, истерик Чарли не выносил, они вызывали у него неконтролируемый страх и желание забиться куда-нибудь в укромное место, пока всё не успокоится.
Но успокаиваться безумная гостья даже и не думала. Пружина, плотно сжатая в ней в течение долгого времени, наконец распрямилась, и сейчас Марине хотелось только одного – бить, крушить, громить!
Её ищущий взгляд остановился на стоящей в углу гостиной большой китайской вазе. Марина радостно улыбнулась.
То, что надо!
Ваза явно была старинной и наверняка очень дорогой. Марина не без труда подняла её над головой и со всего маху грохнула об пол. С удовлетворением посмотрела на разлетевшиеся по всей комнате осколки.
Потом она ринулась на кухню и одним широким движением руки смела со стола всё, что на нём стояло. После чего принялась методически уничтожать стоявшую в буфете посуду. Вслед за французскими хрустальными бокалами – гордостью Андрея – последовали стаканы из богемского стекла, тарелочки из кузнецовского фарфора, итальянский голубой сервиз. В считаные мгновения очаровательная кухня превратилась в мусорную свалку. Схватив в обе руки по очередной голубой чашке, Марина неожиданно остановилась.
Их надо побросать через забор!
Это была прекрасная, спасительная мысль. Она начнёт бросать чашки через забор и тем самым обязательно привлечёт к себе внимание. Чашки будут разбиваться о машины, о тротуары, люди обязательно заметят это и захотят выяснить, что происходит!
Марина подняла с пола валявшуюся там плетёную хлебницу, наполнила её ещё оставшимися в целости итальянскими чашками и бросилась во двор.
Пробежав, насколько хватало длины цепи, она остановилась и, задрав голову, в отчаянии уставилась наверх.
Чёрт! Чёрт!
Андрей и тут всё предусмотрел! По всему периметру забора шла полуметровая сетка, натянутая под углом в сторону дома. Назначение сетки Марина понимала смутно, догадывалась, что она от чего-то предохраняет – то ли от воров, то ли от комаров. Главное, что это сейчас затрудняло выполнение её замысла.
Тем не менее она попробовала. Размахнулась и швырнула чашку вверх. Сил для нужного броска, однако же, не хватило. Вместо того чтобы перелететь через забор, чашка ударилась о сетку и упала вниз, разбившись об асфальтированную дорожку.
Марина попробовала ещё пару раз, но с тем же успехом. Она раздосадовано разбила об асфальт две последние чашки, отшвырнула в сторону хлебницу и вернулась в дом.
15
Филипп Луганов решительно откинул одеяло, вскочил на ноги и отправился в ванную. Это была уже третья его попытка заняться сегодня чем-нибудь ещё кроме секса, и на этот раз она удалась, несмотря на негодующие, мурлыкающие звуки, доносящиеся из постели.
Хорошенького понемножку!
Эта неуёмная Вика, похоже, была готова провести в кровати целый день. Всё это очень мило, но, в конце концов, невозможно всю жизнь свести к одному траханью! Апатия, как говорит Крючок, это отношение к сношению после сношения.
Есть же какие-то вещи!
Например, Марина Сокольская. Которая сидит на цепи где-то в районе Сокола.
Сокольская на Соколе.
Если она, конечно, вообще существует!
Но ведь есть только один способ это проверить. А он вместо того, чтобы поехать и убедить ся, так это или нет, полдня валяется в койке.
Стыдно!
Филипп широко зевнул и мужественно полез под холодный душ.
16
Марина ураганом носилась по дому, срывала со стен застеклённые фотографии и с каким-то сладострастным удовольствием швыряла их об пол. Ей приходилось ступать всё осторожней, чтобы не порезаться, поскольку пол теперь, куда ни глянь, был весь усыпан осколками.
Она вернулась в гостиную. Тяжело дыша, обвела взглядом комнату.
Телевизор!
Огромный плоский телевизор Sony последнего поколения вызывающе возвышался на чёрной лакированной подставке. Марина издала хриплый, похожий на рычание вопль и бросилась к нему.
Телевизор разбился не сразу, его пришлось не просто обрушить на пол, но и несколько раз попрыгать на нём. Но в конце концов она справилась и с этим. Что делать дальше, было не совсем ясно. Похоже, больше ничего целого в доме уже не оставалось.
Фотографии!
Да, конечно! Ведь главная его ценность – это фотографии. Его любимые проклятые фотографии. Всё, что он с ней вытворяет, делается во имя эти чёртовых фотографий! Что ж, она с ними сейчас разберётся. Она наведёт в них полный порядок. Мало ему не покажется!
А там будь что будет!
По-прежнему хромая, Марина побежала наверх, в студию. Посрывала развешенные по всей комнате фотографии, каждую из них тщательно порвала на кусочки, а кусочки эти выбросила в окно. Со злобной усмешкой следила, как они разлетаются по траве.
Но и этого ей показалось мало. Она ринулась в святая святых – в тёмную комнату. Там пришлось повозиться довольно долго. Марина комкала и рвала всё, что ей попадалось под руку. Плёнки не рвались, резали ей руки. В конце концов она догадалась использовать ножницы и искромсала негативы на мелкие части. Собрала изрезанные кусочки вместе и тоже выбросила их из окна во двор.
Какие-то обрывки фотографий и частицы уничтоженных плёнок ветром отнесло в бассейн, и теперь они плавали на его поверхности, медленно погружаясь в воду. Марина сверху с интересом следила за этим.
Так и надо!
Прошло, наверное, не более четверти часа с момента, как уехал Андрей, а ей уже удалось полностью разгромить дом. Можно себе представить, в какую ярость он придёт, когда вернётся! На этот раз он, скорее всего, убьёт её! Ну что ж, она сделала всё, что могла.
Смерть так смерть!
Неожиданно Марина нахмурилась. Что он такое говорил по поводу смерти? Что-то важное… Потом она вспомнила. Он говорил, что ненавидит всё, что связано со смертью! Что с ней должны иметь дело доктора и гробовщики. А он – фотограф! Он пытается запечатлеть жизнь!
