Тем более что с братом Арама, Геворком Асланяном, они уже давно корешили, были у них всякие свои общие дела.
Вообще, с его, Саниной, точки зрения, весь этот мутный городишко окончательно съехал с рельсов.
19. Мотив
Вот уже битый час Артём допрашивал Алину Трушину. Балабин даже уступил ему свой кабинет для такой важной миссии. Сам же и настоял на этом немедленном допросе после того, как Артём доложил ему об инциденте между Трушиной и убитой Костоевой. Вроде пустяшная история с этим листком, но Балабин в неё тут же вцепился мёртвой хваткой, велел во что бы то ни стало вытрясти из Алины всю правду.
Артём в успех этой затеи изначально не верил, слишком уж всё казалось притянутым за уши. Однако же спорить не стал, понимал, что начальник сильно нервничает, что ему позарез нужно раскрыть эти жуткие преступления. И как можно скорее, желательно сегодня, в крайнем случае завтра. Иначе им не поздоровится. По головке за то, что сразу не забил тревогу, не доложил кому следует, не обратился за помощью к профессионалам, Балабина не погладят, это уж точно. А тот, разумеется, всё начнёт валить на него, на московского стажёра. На этом ещё не начавшаяся карьера следователя Раскатова и закончится.
И вправду развил самодеятельность!
Знал ведь, что совершает незаконные действия, одно за другим, но уж больно хотел отличиться, поймать убийцу. Если всё это в Академию сообщат, он тогда и диплом не получит, никакой Вольных не поможет.
Надо срочно звонить отцу!!!
Помимо убийств ещё и пропажа Тани Родиной на нём повисла. Из-за трагедии с Костоевой эта тема как-то отошла на задний план, но родители её вчера вернулись, сразу примчались в отделение, забили тревогу. Теперь уже не слезут, такую бучу поднимут, если она не найдётся.
А как она найдётся?
Шансов на это всё меньше. Одна надежда, что Родину так напугала смерть Дикого, что она, никому не сообщив, тут же умчалась из города.
Куда?
Не сообщив родителям?
Вряд ли.
Артём тяжело вздохнул, хмуро поглядел на допрашиваемую. Как он думал, так и получилось: вытащили пустую карту.
За всё время часового допроса они не сдвинулись ни на йоту. Бледная, усталая Алина с чудовищными синяками под глазами тупо повторяла одно и то же – никого она не убивала, в час убийства учительницы находилась у себя дома, готовилась к экзаменам. Артём с трудом сдерживался, злился на неё, на себя, понимал, что они бессмысленно ходят по замкнутому кругу.
– Ну хорошо, Алина, – устало произнёс он. – Давай ещё разок с самого начала. Ты сама мне сказала, что Седа Магометовна не раз унижала тебя перед всем классом, так?
Алина нервно поджала тонкие губы.
– Ну так, – с вызовом ответила она. – Ну и что? Это что, достаточный мотив по-вашему?
– Накануне убийства, – терпеливо, как с ребёнком, заговорил Артём, – Седа Магометовна перед всем классом передала тебе рисунок с черепом. То есть косвенно подтвердила, что считает тебя виновной в смерти Дикого, правильно?
– И что из этого следует? Что я после этого пошла и её грохнула? Туфта какая-то, вы что, не видите? Из-за этого не убивают.
– Тогда за что ты её убила? – сорвался Артём. – Говори, за что? За что ты ей голову отрезала?
– Слушай, ты что, больной? – в свою очередь визгливо заорала Алина. – Да никого я не убивала, тебе понятно? Вы же мой дом осматривали, что ещё?
Артём вытянулся, пристально посмотрел ей в глаза.
Алина ответила хладнокровным, чуть насмешливым взглядом.
Артём опустил голову, задумался.
У него на руках не было ни-че-го против неё. Кроме каких-то неясных, ничем не подтверждённых сомнений.
Обыск в её доме (между прочим, тоже незаконный, хорошо, взрослых не было, а то бы наверняка шум подняли!) оказался бесполезной затеей: они не нашли ни малейшей зацепки. Все режущие инструменты, которые там обнаружились, он лично осмотрел самым тщательным образом. С сожалением вынужден был признать, что никакого отношения к произошедшим убийствам эти орудия труда по своим параметрам иметь не могли, сразу видно, тут никакой экспертизы не нужно.
Да и не по силам этой хрупкой девчонке такое.
Чтобы резать людей на части, нужно иметь и серьёзные физические данные, и хладнокровие невероятное, не то что у этой истерички. Нет, здесь безусловно работал настоящий зверь, маньяк.
К тому же она, как ни обидно, права – самого главного, то есть мотива для убийства, у неё нету.
И всё же Алина Трушина ему активно не нравилась. Ему не нравилось в ней решительно всё – манера одеваться, разговаривать, краситься. Его донельзя раздражали её татуировки, проколотые уши, ноздри, губы.
Женщина (и особенно юная девушка) не должна так выглядеть!
Но разве можно идти на поводу у своего раздражения?
Разве этому он учился?!
Артём перевёл дыхание, ткнул пальцем в протокол:
– Прочти и подпиши, – сказал он.
Алина быстро пробежала исписанные страницы, размашисто расписалась.
– Я могу идти? – спросила она.
Он кивнул.
Она резко встала. Не прощаясь, вышла из кабинета. При этом как следует грохнула дверью.
Артём сжал голову обеими руками, мучительно застонал.
Давай, а то это уже становится невыносимо!
Думай, думай, думай!
Он подвинул к себе папку, разложил перед собой фотографии учеников 11-го «А».
Симпатичные, открытые лица. Вот и Алина Трушина. Вот Павло Горошевич. Пропавшая Татьяна Родина. Арам Асланян. Его брат-близнец Геворк Асланян. Убитый неизвестным маньяком Олег Дикий. Слегка нахмуренный наголо бритый Александр Колосков. Нагловато ухмыляющийся Роман Заблудший. Надменная красавица Тамара Станкевич. Несчастный калека Рудольф Новиков. Светлана Коновалова с её милой, застенчивой улыбкой…
Света…
Ведь явно кто-то из них имеет самое непосредственное отношение ко всему творящемуся здесь кошмару. Сомнений в том практически нету. Всё так или иначе крутится вокруг этой славной компании.
Но кто же?..
Ну кто?!
20. Ненависть
Света Коновалова и Рудик Новиков сидели в его комнате, пытались готовиться к экзамену по математике.
– Ладно, я, пожалуй, пойду, – вздохнула Света. – Уже поздно, да и в голову больше ничего не лезет. Спасибо тебе, ты мне очень помог.
– Не за что, – проскрипел Рудик.
Она захлопнула учебник, потянулась к сумке.
