В это же самое время к дому Заблудших на Старой улице подъехала бежевая «Лада-десятка». Оттуда выпорхнула Света Коновалова в на-рядном, светлом, с голубыми цветочками платье. В руках держала перевязанную бантом коробку, обёрнутую в золотую бумагу.
– Спасибо, пап, – нагнулась она к сидящему за рулём. – Я позвоню через парочку часов.
– Не больше, Света, – донёсся из машины строгий мужской голос. – Не задерживайся. Мы сегодня должны рано спать лечь.
– Хорошо, папа, не волнуйся.
– Я подожду, пока ты войдёшь.
Света повернулась, сделала большие глаза – как вы мне надоели! (это, разумеется, было невозможно увидеть из машины), – лёгкой походкой дошла до калитки, открыла её, затем по асфальтовой дорожке сделала несколько шагов до двери, поднялась на ступеньки и позвонила в звонок.
Ромка, одетый в свою лучшую бирюзовую рубашку и новенькие джинсы Levi’s, сидел, вперившись в экран телевизора, смотрел порнуху. Знал её наизусть, каждый кадр, но всё равно смотрел с неизменным интересом. В данный момент терзался, никак не мог решить, то ли начать онанировать, то ли всё-таки дождаться Светку.
А вдруг всё же сегодня обломится?
Ромка проглотил слюну. Страсть как хотелось ему кого-то трахнуть, а после смерти физички Света Коновалова, безусловно, возглавляла секретный список потенциальных секс-партнёрш Романа Заблудшего.
А если нет?
Сомнения его прервал звонок в дверь.
Он быстро выключил видюшник и побежал открывать.
Света стояла на пороге в нарядном платье, выглядела шикарно.
– Привет! Ну ты конкретная! – восхитился Ромка. – Заходи!
– Привет! С днём рождения! Это тебе!
Она чмокнула его в щёку, сунула в руки коробку, потом повернулась, махнула кому-то рукой, давая знать, что всё в порядке. Ромка тоже не удержался, изобразил на лице улыбку, помахал.
Валите, валите побыстрей!
Одновременно небрежно спросил у Светы:
– Это кто там, скелеты твои?
– Ага. Папахен.
Машина, стоявшая около дома с заведённым мотором, отъехала. Света зашла внутрь.
Ромка пропустил её, огляделся.
На всякий пожарный!
Никого на улице не увидел и тщательно закрыл за собой дверь.
Павло сплюнул, бросил окурок.
Тот покатился, подхваченный лёгким ветерком, рассыпался искрами, потух.
Надо же так обломаться…
Он нагнулся, вынул из-под сиденья железную палку. Ту самую, которой орудовал в кинотеатре.
Открыл дверцу машины и, размахнувшись, забросил опасную железяку подальше в воду. Она исчезла с тихим плеском.
Ромка Заблудший ещё раз с удовольствием осмотрел гостью.
– Клёвый прикид! – оценил он и помахал полученной коробкой. – Чего там?
– Увидишь, Заблуда, – улыбнулась Света. – Ничего такого. Галстук. И ещё кое-что.
– О! – отреагировал Ромка. – Галстук – это прикольно. Крутой какой-то?
– Кристиан Диор. Тебе понравится.
– Нехило. Ну, спасибо. Ты не стой, проходи.
Он подошёл к бару, достал рюмки, бокалы:
– Чего плеснуть? Выбор неслабый, сама видишь.
Света равнодушно оглядела строй бутылок:
– Я пока не хочу. А чё, ещё никого нет? Я думала, я опоздала.
– Не а, – усмехнулся Ромка, – ты первая. Давай вот вискаря плесну! Я только дэцел, не стремайся. Отпадная вещь, попробуй. Бери вот конфеты. Или, может, фрукты хочешь? Вон я грейпфруты купил. Любишь грейпфруты? Самый конкретный закусон для вискаря. И полезный. Сплошной витамин. Ну чего, я налью?
Света пожала плечами. Никакого веселья, на которое она рассчитывала, здесь пока не было и в помине.
А через два часа уже уходить!
– Ладно, – вздохнула она, – наливай!
Солнце окончательно село. С озера сразу потянуло сыростью и прохладой.
Павло поёжился, захлопнул дверцу, закрыл окно.
Бабки, только бабки! Без них труба!
31. Камера
Алина Трушина в своей камере уже не стояла, сидела на полу. Раскачивалась взад-вперёд, монотонно выла тонким, высоким голосом.
Вдруг она перестала выть, прислушалась.
До неё донёсся какой-то необычный шум, пыхтение, лёгкий беззлобный матерок.
Алина вскочила, прильнула к окошку в двери. Показался Сеня Храпченко, тяжело дыша, тащил вниз по ступенькам инвалидное кресло с сидящим в нём Рудиком. С другой стороны ему помогал ещё один полиционер, Серёга Агапов.
Общими усилиями они спустили кресло с лестницы, поставили на пол.
– Тяжёлое, зараза! – отдуваясь, произнёс Сеня. – Ты мне, Серёга, чуть ноги не отдавил, мудила! Представляешь, если бы эта махина на меня наехала! Я бы точно тоже калекой стал.
– Да оно вдруг вниз как потянуло, чуть не выскользнуло, – оправдывался Серёга. – Я не думал, что такое тяжёлое.
– Не думал! – передразнил Храпченко. – Именно что не думал. А надо думать, у тебя ж башка-то есть, иначе на хрена она тебе – только, чтоб пить и жрать, что ли?
– Не, ещё чтоб фуражку носить! – заржал Серёга.
Рудик никак на всю эту возню и диалог не реагировал, сидел неподвижно, прямо. Будто какой-то восточный божок, которого носят на носилках под балдахином.
Кресло подкатили к камере.
Храпченко достал ключи, открыл дверь.
– Вот, Трушина, одноклассника тебе привезли! – объявил он. – Так что тебе уже не скучно будет.
– Только он теперь не одноклассник, а однокамерник! – хихикнул Серёга, у которого оказалось повышенное чувство юмора.
– Мне надо срочно поговорить с Артёмом! – тихо произнесла Алина.
– С кем, с кем? – прикинулся валенком Храпченко.
Развлекался, делал вид, что не расслышал.
– Со следователем! – разозлилась Алина. – Вы же обещали!..
– Обещанного три года ждут! – внушительно объяснил Сеня. – Правда, Серёга?
– Иногда и дольше бывает, – опять заржал тот.
– Суки! – заорала взбешённая Алина. – Менты грёбаные!
– Ладно, не возникай! Поговоришь, поговоришь с ним, – примирительно сказал Сеня. – Он сейчас отъехал ненадолго. Вот вернётся, и побеседуете. Помоги, Серёга.
Они впихнули в камеру Рудика на его кресле, захлопнули дверь и ушли, весело переговариваясь.
Рудик некоторое время сидел всё так же неподвижно, не поворачивал головы. Потом шевельнул единственной рукой, нажал на какую-то кнопку в подлокотнике. Кресло ожило, тихо зажужжало.
