— Без дела, — уточнил Большой. — Если уж отдыхать, то на курорте и… я предпочел бы другую компанию.
— Женскую, например… — поддел Кричевский.
— А почему бы и нет? — вполне серьезно ответил Андрей Большой.
— Понятно, — протянул майор и хитро прищурил глаза. — А я то уже грешным делом подумал, что вы чего-то не поделили… Кстати, где Приказчиков?
— Да куда я денусь, — послышался голос снайпера, а через пару секунд в дверном проеме показался и он сам. — Вздремнул слегка…
Поздоровавшись с Кричевским, отошел к плотно завешенному окну и, прислонившись к стене, с надеждой спросил:
— Что-то случилось?
— Пока, слава Богу, нет, — успокоил командир. — Но могу вас обрадовать — карантин закончился, завтра приступаем к делу.
Хмурые маски моментально слетели с лиц бойцов.
— А теперь, по существу, — Кричевский рывком забросил себе на колени дипломат и, не мешкая, открыл его. — Завтра утром вы все, кроме Скурехина, переберетесь в гостиницу, расположенную на территории аэропорта.
— Номер тоже будет четырехместным? — вполне серьезно спросил Андрей Большой.
— Нет, — отрицательно покачал головой Кричевский. — Для вас забронировано три номера: два одноместных и один двухместный.
— То есть двухместный для нас с Андрюхой? — уточнил Большой.
— Да, — Кричевский достал из дипломата ключ с гостиничным брелоком и бросил его борцу. — Номер двести семнадцать.
Затем он достал еще два ключа и положил их на журнальный столик, пояснив:
— Сорок седьмой — Приказчикова, сто четырнадцатый — Попова.
— Значит, мы все на разных этажах… — не без удовольствия констатировал взрывник.
— Да.
— А я? — не выдержал Скурехин.
— О тебе мы поговорим в последнюю очередь, — остановил его Кричевский и продолжил: — Отныне вместе вас никто не должен видеть. Разве что Андреев, Большого и Маленького, которым завтра предстоит слегка переквалифицироваться. А точнее — освоить новую профессию.
— То есть? — не сдержался Большой.
— Завтра у вас первый трудовой день, — пояснил командир и уточнил: — Вы зачислены в штат обслуживающего персонала аэропорта.
— Кем?
— Носильщиками.
На лицах всех присутствующих, кроме Кричевского и борцов, появились злорадные усмешки.
— А может, там есть другие вакансии? — умоляюще спросил Андрей Маленький.
— Идем дальше, — сухо проговорил Кричевский, показывая тем самым, что не настроен на лирические отступления. — Приказчиков займет место в газетном киоске, а Попову… Извини друг, но придется тебе взять в руки веник и совок.
— И ради этого стоило пять лет изучать радиоуправляемые бомбы… — буркнул себе под нос взрывник.
Однако Кричевский проигнорировал и эту реплику.
— Работаем двумя бригадами посменно, — продолжил он. — В одной я и борцы, вторая — Приказчиков, Попов и Скурехин. Одна дежурит, другая — спит. Но в случае тревоги в течении пяти минут все должны быть в аэропорту. Начиная с двадцать четвертого, переходим на более жесткий график. На сон — три — четыре часа. Двадцать шестого дежурим в полном составе круглые сутки. Все ясно?
— Да, — за всех ответил Полозков.
— Ну, что ж, тогда все о’кей, — удовлетворенно кивнул Кричевский. — Более подробные инструкции, оружие и средства связи получите в гостинице. А теперь несколько слов о координационном центре. Он расположен на цокольном этаже. Там буду находиться я и Скурехин. Это небольшая комната, в которой установлена аппаратура термослежения, пульт с выводом всех телекамер и радиоперехват сотовой и коротковолновой связи — то есть переговоры милиции тоже будут находиться под нашим контролем. Если нами будет зафиксирован объект, который нуждается в проверке, занятые на дежурстве немедленно получат его координаты и соответствующие инструкции. Если объект потенциально опасен, сигнал получит вся команда. Возможно, к действиям будут привлечены и сотрудники милиции. Но если честно, я не хотел бы прибегать к услугам сотрудников охраны аэропорта. Запомните, чем меньше народу будет знать о нашем нахождении там, тем лучше.
— Оружие применять разрешено? — стрелок просто не мог не задать этот жизненно важный для него вопрос.
— Только в критической ситуации.
Такой ответ явно не удовлетворил снайпера, но он не решился высказать вслух свое мнение по этому поводу.
— Не забывайте, что это все-таки аэропорт, — проговорил Кричевский, как бы продолжая ответ на вопрос стрелка. — И еще. Независимо от времени суток там крутится масса репортеров. Я думаю, объяснять не нужно, что прицел объектива для нас куда опаснее, чем прицел пистолета.
На мгновение Кричевский задумался.
— Кажется, все, — подвел он итог. — Завтра, начиная с восьми, по одному линяете отсюда. За Скурехиным я заеду чуть позже. Все ясно?
— Да, — нестройным хором ответили парни.
— И побольше оптимизма, — усмехнулся Кричевский. — Если все пройдет на уровне, каждый из вас получит неплохой шанс продвинуться. Это я вам обещаю. Но главное, не забывайте, что вы — команда. Промах кого-то одного может иметь неприятные последствия для всех. В том числе и для меня. Так что, надеюсь, не подведете.
Кричевский встал и, поочередно пожав руки всем членам команды, направился к входной двери. Неожиданно оглянулся и иронично-поучительным тоном проговорил:
— А за дверью советую следить. Бдительность еще никогда никому не мешала…
Оказавшись в коридоре и мгновение поразмыслив, Кричевский решил спуститься вниз по лестнице.
В целом он был удовлетворен атмосферой, царившей в команде. По крайней мере, пока все шло именно так, как он и задумал.
Майор прекрасно понимал, что на этом этапе взаимные симпатии, полное доверие и теплые дружеские отношения могут лишь расслабить парней и сделать команду недееспособной. Определенное недоверие друг к другу, вера только в себя и полный самоконтроль — вот что по мнению Кричевского должно было обеспечить успех операции. К тому же при таком положении вещей автоматически снимался вопрос о наведении порядка и соблюдении дисциплины в коллективе. Ведь теперь командир становился не только единственным связующим звеном, но и единственно возможным объектом для откровений. То есть отныне контроль над каждым членом команды становился исключительно его прерогативой.
Глава 6
С тех пор, как Леха Дардыкин приступил к своим нелегким обязанностям телохранителя, прошло ровно двадцать четыре часа. За это время, если не считать первой беседы, он перемолвился с клиенткой разве что парой ничего не значащих фраз. Юлия Свиридова оказалась сугубо деловой женщиной и, что больше всего поразило Дардыкина, абсолютно не запуганной. Леха даже немного удивился, так как по словам Мономаха Юлия должна была трястись, как осиновый лист и непрестанно поглядывать в окно — не стоит ли у ее офиса темно-зеленый «Опель». А Свиридова спокойно занималась своими делами, вела длинные переговоры по телефону, подписывала какие-то бумаги. Короче, чувствовала себя вполне комфортабельно, как и подобает нормальной шефине.
