— Нет… Вроде две последние шестерки, но не уверен.
«Зато я уверен, что это та самая тачка, — подумал Леха, внимательно поглядывая по сторонам. — Какая-то херня получается. Боря трясется, как осиновый лист. К чему бы это?.. Черт, что-то подсказывает мне, что намечается крупный кипиш».
Однако Дардыкин ошибся в своих предположениях. Во всяком случае, в ближайшие несколько часов никто не собирался посягать на жизнь его хозяйки. Они отправились в офис, где Юлия намеревалась провести совещание со своими сотрудниками. Свиридова уже совсем оправилась от шока, вела себя вполне естественно, и казалось, даже забыла об Игоре. После небольшой «головомойки» (а именно так, а не иначе, Свиридова называла совещания) она приказала водителю ехать на ВДНХ, где как раз проходила выставка финской мебели. Юлия намеревалась подписать с представителями зарубежной фирмы договор о поставках, и всю дорогу внимательно перечитывала какие-то бумаги. Леха, сидевший на переднем сидении, искоса поглядывал на нее. Он никак не мог понять, что влечет его к этой деловой женщине. Ведь они совершенно не подходили друг другу, ни внешне, ни внутренне. Леха вырос в простой рабочей семье без отца. Мать корячилась на двух работах, решив заполнить недостаток внимания к сыну деньгами. Естественно, это не привело ни к чему хорошему: Леха, предоставленный сам себе, связался с плохой компанией и едва не угодил за решетку. Но все это было в прошлом: подвязки с бандитами; Чечня, где он едва не погиб; неудачная женитьба, принесшая Лехе только одни страдания; работа в милиции; а наконец, охранное предприятие «Олимп»…
А Юлия Свиридова никогда не была обделена любовью и вниманием. Она выросла в семье хозяйственника, директора одного из крупных военных заводов. И хотя отец бывал дома редко, Юлия знала, что он ее обожает и пойдет на все, лишь бы его дочь была счастлива. Мать, в прошлом экономист, относилась к Юлии весьма строго. Она не позволяла дочери задерживаться допоздна, никогда не баловала ее модными и дорогими нарядами, никогда не высказывала восторгов по поводу ее успехов. Естественно, что отца Юлия любила больше, но никогда не признавалась в этом. Мать, которая оставила свою карьеру ради воспитания детей, иногда раздражала ее. Юлии казалось, что ее мать пошла на неоправданные жертвы. Вместо того, чтобы успешно продвигаться вверх по служебной лестнице, она предпочитала стоять у плиты или ходить по магазинам.
После окончания института отец подарил Юлии квартиру. А через год умер от инфаркта. И вот тогда Юлия поняла, что все это время витала в каких-то розовых облаках. Все друзья отца, ранее клявшиеся в преданности и дружбе, перестали вдруг навещать их. Мать разрывалась между младшим сыном, которому недавно исполнилось семнадцать и работой, куда после долгого перерыва ей пришлось устроиться. Брат Юлии, нежный, тонкий юноша, привыкший сидеть на шее у родителей, ни в какую не хотел помогать матери и сестре, апеллируя тем, что его призвание — заниматься музыкой. Сбережения, оставленные отцом, таяли на глазах. Мать зарабатывала очень мало, и тогда Юлия решила окончить курсы референта и устроиться в коммерческую фирму. В то время профессия обыкновенного секретаря была самой модной и хорошо оплачиваемой.
Поработав в фирме два года и рассорившись с сексуально озабоченным директором, Юлия пошла на отчаянный шаг — открыла свое предприятие. Да не одна, а с немцами, и не какое-нибудь, а мебельный салон. Немцы поставляли ей гарнитуры, Юлия занималась рекламой, и благодаря своей раскованности и уверенности, быстро приобрела свою клиентуру — жен нуворишей, которым было все равно, какой мебелью обставлять свои апартаменты, лишь бы эти гарнитурчики делали «там», а не здесь.
Через полгода салон Юлии стал самым популярным в столице. У нее покупали мебель все — начиная от эстрадных звезд, заканчивая министрами. Свиридова умела найти подход к каждому клиенту, умела разрекламировать товар, уговорить поставщиков снизить цены и, что самое главное, подобрать себе в подчиненные настоящих фанатов своего дела. Вскоре в определенных кругах Свиридова заслужила репутацию умелого и изворотливого бизнесмена. Теперь, когда она прочно стояла на ногах и могла финансово помогать своей семье, еле-довало позаботиться о себе самой. Но личная жизнь Юлии складывалась не совсем удачно — ей попадались мужики слабовольные, инфантильные, при всем при этом не желавшие признавать свою никчемность и тайно мечтавшие подчинить эту сильную женщину себе.
Банкир Цаплин оказался единственным человеком, который в определенном смысле заслуживал внимания. По крайней мере, он ухаживал за Свиридовой не из-за ее положения в обществе и денег. Но Цаплин погиб, и Юлия вновь осталась одна. Правда, теперь ее жизнь нельзя было назвать серой и скучной — постоянные нервные встряски, плюс напряженный график работы. Да еще и этот мрачный тип из охранного агентства.
«Впрочем, если бы его приодеть, как следует, его неотесанность сразу станет менее заметной», — подумала Юлия, на миг оторвавшись от своих деловых бумаг.
И тут же заставила себя вновь вернуться к договору, решив, что телохранитель не заслуживает столь пристального внимания к своей персоне.
Глава 11
— Надеюсь, вчерашняя история не выбила тебя из колеи? — вместо приветствия поинтересовался Токарев, открыв дверцу машины перед приближающимся Кричевским.
— Все в норме, — натянуто усмехнулся тот, устраиваясь на заднем сидении рядом с полковником. — Работаем…
И хотя Кричевский старался держаться уверенно, нездоровая бледность на его лице и слегка суетливые движения говорили о том, что неудача не только больно ударила по профессиональному самолюбию майора, но и заставила изрядно понервничать.
— По-моему, сейчас тебе лучше выбросить все случившееся из головы и думать лишь о главном, — успокаивающе проговорил Токарев. — Ведь впереди самый напряженный и ответственный день от которого зависит очень многое.
Снисходительный тон полковника явно пришелся не по вкусу Кричевскому, и он резко сменил тему:
— Что вам удалось выяснить о задержанных?
— Немного, — полковник задумчиво опустил глаза. — Совсем немного…
— Не тяни, — поторопил Кричевский.
— Хорошо, — согласился полковник. — Один из арестованных — Сергей Иванович Пантелеев, тридцать пять лет, уроженец Пскова, не женат. Но это паспортные данные. Семь лет не работает. Бомжует, как он сказал. Сейчас данные уточняются. Пока совершенно точно могу сказать лишь то, что некто Пантелеев действительно получал паспорт в Ленинском райисполкоме Пскова десять лет назад. Данные, серия и номер совпадают. Снимок в паспортном отделе не нашли.
— Это все?
— Нет. Летом тысяча девятьсот девяностого, после смерти матери продал квартиру. О дальнейшей его судьбе в Пскове не знают.
— А что говорят родственники, знакомые?
— Родственников у него нет. А что касается знакомых, то, как сообщили соседи, Пантелеев вел достаточно замкнутый образ жизни. Не контактировал даже с ними. Думаю, не заинтересуйся мы им, так бы и дожил до смерти невостребованным.
