«БМВ» двигался медленно, потом вообще погасил фары и остановился. Из салона вышли двое высоких мужчин в масках с автоматами в руках. Стали о чем-то тихо беседовать, потом закурили, пряча зажженные сигареты в ладонях. Парни находились слишком далеко от Лехи, поэтому он не мог разобрать ни слова. Только негромкое, монотонное бормотание.
На мгновение Дардыкину показалось, что вооруженные люди, стоящие на обочине — бойцы спецназа, вызванные оперативниками. Поразмыслив, он откинул это дурацкое предположение. Во-первых, мужчины с автоматами вели себя слишком осторожно. Во-вторых, вызывать группу захвата было глупо — на лицо самый обычный теракт, то есть бомбочка, приведенная в действие кнопкой дистанционного управления.
Вывод напрашивался сам собой — в пяти метрах от их убежища остановились бандиты, которые кого-то ищут или ждут.
«Только бы Мономах не вздумал прикатить именно сейчас, — подумал Дардыкин, до боли в глазах вглядываясь в темноту. — Но это закон подлости: он обязательно приедет, я чую это задницей».
И как бы в подтверждение его мыслям со стороны шоссе донесся шум мотора. На этот раз Леха был уверен на все сто — это тачка Толоконникова. Он почувствовал, как прохладная ладонь Юлии легла на его руку, услышал прерывистое, женское дыхание. Повернулся и с удивлением обнаружил, что в глазах Свиридовой плещется страх.
— Что будем делать? — одними губами спросила она.
— Положись на меня, — так же беззвучно ответил Леха.
В который раз за сегодняшнюю ночь вытащил из кармана пистолет, щелкнул предохранителем и, вскинув руку, прицелился в одного из пассажиров «БМВ». Те, заметив огни приближающейся машины, недоуменно переглянулись и, словно по команде, схватились за приклады автоматов. Не вызывало сомнений, что как только автомобиль Мономаха окажется в зоне прицела, они начнут стрелять.
И все-таки, первым нажал на курок Дардыкин. Пуля, выпущенная из «Беретты», насквозь прошила голову одного из автоматчиков, и тот с грохотом повалился на капот своей машины. Его товарищ, сориентировавшись столь мгновенно, как может реагировать только профессионал, полоснул по кустам автоматной очередью. Дардыкин выстрелил во второй раз. И вновь попал. «БМВ» взревел, словно испорченный, советский пылесос, рванул с места, развернулся и на полной скорости помчался в сторону шоссе. Он едва не задел правым крылом тачку Мономаха, но вовремя свернул на обочину и… со всего размаху врезался в ствол дерева.
— Подъем! — заорал Леха и схватил Юлию за руку. — Быстро! Нельзя терять ни секунды!
Он видел перед собой лишь открытую дверцу автомобиля Толоконникова, куда и нырнул с разбегу, втаскивая за собой упирающуюся Свиридову. Не успели они оказаться в салоне, как Мономах врубил первую скорость. Тачка дернулась, словно с ней случился припадок, а потом плавно заскользила по дороге, набирая скорость. Леха почувствовал легкое головокружение, как при взлете самолета.
Минуты через три, когда «БМВ» стрелой мчался по шоссе, где-то далеко позади прогремел взрыв, но Дардыкин даже не пошевелился. Он чувствовал себя настолько уставшим, что готов был заснуть прямо здесь, в салоне, на плече у Юлии. Он был благодарен Мономаху, что тот не задает никаких вопросов, молча крутит баранку и изредка поглядывает на них в зеркальце заднего вида.
«Ну и железный же он мужик… Кремень, — вдруг подумал Леха, пытаясь вспомнить строчки знаменитого стихотворения. — «…Гвозди бы делать из этих людей — крепче бы не было в мире гвоздей……. Точно про нашего Мономаха — и бровью не повел, когда увидел прямо перед собой двух дебилов с автоматами».
Глава 3
Если бы Мономах знал, что думает про него Дардыкин, то наверняка воспрянул бы духом. Однако он не умел читать чужие мысли да и честно говоря не всегда считался с мнением своего компаньона. В тот момент, когда Леха мысленно цитировал Багрицкого, Толоконников проклинал себя за трусость, малодушие и недальновидность. «Грош мне цена, если я не смог предвидеть этого покушения. Глядишь, так и всю клиентуру недолго растерять…» — эта мысль не давала Мономаху покоя.
Он хранил молчание потому, что был страшно недоволен собой, зол на весь свет. На заднем сидении его тачки, тесно прижавшись друг к другу, сидели Свиридова и Дардыкин. Что-то неуловимо общее было в их усталых, измученных лицах. И эта мысль неприятно колола самолюбие Мономаха.
«Гляди-ка, спелись, голубки, — недовольно подумал он. — Ничто так не объединяет, как совместные приключения… Кто мог подумать, что эта женщина притягивает к себе одни только неприятности? На первый взгляд — вполне респектабельная дама. И как ее угораздило связаться с Блиновым?.. Уверен, он имеет самое непосредственное отношение к взрывам. Но какого черта они поперлись сюда, за кольцевую?.. Надо бы спросить».
Мономах собирался устроить разнос этой парочке, даже придумал подобающие случаю выражения, но вместо этого неожиданно для самого себя произнес:
— Ну, ребята, куда поедем?.. В офис? Или к вам, Юлия?
— Только не ко мне, — испуганно отозвалась женщина.
— Тогда куда? В офис?
— Мне все равно, — в голосе Юлии послышалась усталость. — Я хочу в тихое, спокойное место, где можно без помех поговорить. Может, снять номер в отеле? Надеюсь, там мне не будет угрожать опасность.
Мономах отрицательно помотал головой — он больше не хотел рисковать.
— Нет, в отель нельзя.
— Тогда куда?.. Может, мне переночевать у матери?..
— И напугать ее до смерти своим поздним визитом, — закончил Толоконников.
— Да, вы правы, — согласилась Свиридова. — Моя мамочка точно ударится в панику…
«Эх, если бы тогда я отказался с ней работать, то избавил бы себя от массы неприятностей, — подумал Мономах. — Но теперь я отвечаю за нее головой по одной простой причине — она моя клиентка».
— Я приглашаю вас к себе, — скрипя сердцем, произнес Мономах.
Он пускал в свое жилище только избранных, предпочитая встречаться с клиентами в офисе. И вот теперь Юлия попадала в эту категорию «избранных», хотел Мономах этого или нет.
Он жил в микрорайоне Люблино, в двухкомнатной квартире на первом этаже. И хотя давно мог поменять свою хибарку на центр, сознательно не делал этого. На окраине и воздух был чище, да и что греха таить, привык Толоконников к этим местам.
До Люблино они добрались за полчаса. В зеркальце Мономах видел, что Леха мирно посапывает, позабыв о своих прямых обязанностях. Но не стал будить Дардыкина.
«Пусть отдохнет», — подумал он. Лишь когда автомобиль выехал на Волгоградский проспект, негромко заметил:
— Мы почти у цели…
Этой короткой фразы было достаточно, чтобы Леха встрепенулся и открыл глаза. Стряхивая с себя остатки сна, спросил:
— Где мы?
— На Волгоградском.
— О! — удивился Дардыкин. — Неужели мы едем к тебе, Мономах?
