Юрий Сергеевич сразу узнал эти кроссовки — они принадлежали Гошке Климову. Утром Гошка с пеной у рта доказывал ребятам, что купил на рынке настоящие адидасовские штиблеты, а парни только посмеивались. Степашкин был уверен, что человек, лежащий в зарослях акации, — Гошка. И судя по неподвижности, ему срочно требовалась помощь. Однако для этого Степашкину пришлось бы выбраться из машины, а значит, прекратить слежку. Секунды хватило на то, чтобы сделать выбор — Юрий Сергеевич повернул ключ зажигания и рванул из салона. Он не знал, как Мономах отнесется к такому решению, но ему было наплевать. Несколько метров отделяли Юрия Сергеевича от кустов, и он преодолел это расстояние двумя прыжками. Отдышался, осторожно раздвинул ветки и прошептал:
— Господи…
В следующее мгновение его вырвало.
В жизни Степашкин сталкивался с сотнями трупов, среди убитых часто попадались его близкие друзья, но ни разу не видел ничего подобного. Даже в Афгане, где душманы не церемонились со своими жертвами, такое встречалось редко. Во всяком случае, Юрий Сергеевич был поражен, встревожен, испуган и шокирован.
Убитый Гошка лежал на боку. Его горло было перерезано с такой силой, что голова запрокинулась под прямым углом. Из рассеченных губ торчал язык, а левая щека прижата к земле. Климов лежал в луже крови, и даже в темноте было видно, что листья акации приобрели пурпурный оттенок. Практически убитому снесли голову.
На ватных ногах Степашкин двинулся к своей машине. Он с трудом сдерживал приступы рвоты, холодный пот покрыл все его тело, а перед глазами появились красные круги. Опершись о бампер, достал из кармана сотовый и набрал номер шефа. Когда на другом конце провода сняли трубку, сглотнул комок в горле и сообщил:
— Один из наблюдателей мертв. Тот, который заметил Блинова… Ему перерезали горло, а сам объект скрылся в неизвестном направлении.
Мономах отозвался не сразу. Вероятно, переваривал услышанное.
— Где ты находишься? — наконец спросил он.
— Рядом с домом жены объекта.
— Я сейчас подъеду. Без меня не предпринимай никаких решительных мер. Ясно?
— Ясно.
— И никакой милиции.
— Хорошо.
— Буду через полчаса, — на всякий случай предупредил Мономах.
— Его попросту зарезали, как скотину! — не сдержался Степашкин. — Гошку Климова, которому недавно исполнилось двадцать два! — немного помолчав и, убедившись, что шеф не положил трубку, добавил: — Я задушу его убийцу голыми руками!
Глава 6
Это ощущение взялось неизвестно откуда и очень напоминало внезапную усталость, когда сам того не замечая, двадцать раз перечитываешь одно и то же и не понимаешь ни слова. Ощущение, мягко говоря, не из приятных. Предчувствие опасности, близкого несчастья.
После того, как Степашкин сообщил о смерти сотрудника агентства, Мономаху пришлось сделать некоторое усилие, чтобы собрать разбегающиеся мысли. Он пообещал приехать в Черемушки немедленно, но еще минут пять после звонка был не в силах сдвинуться с места.
«Черт побери, теперь кровь из носу необходимо достать Блинова, — подумал он. — Хотя бы потому, что из-за него погиб мой сотрудник. А то, что в его смерти виновен Блинов, я уверен на все сто. Вопрос в том, стоит ли делиться с оперативниками своими предположениями? Ведь они начнут задавать вопросы, много вопросов. Узнают, что парень работал у меня, и пошло-поехало: «За кем он следил? Кого охранял? Почему оказался в это время в этом месте?»… Нет, им нельзя говорить правду. Пусть труп обнаружат случайно, потыкаются, как слепые котята и махнут рукой. В Москве каждый день происходит десятки убийств, семь из них так и остаются «висяками». А убийцу моего сотрудника я отыщу сам».
Перед тем, как мчаться в Черемушки, Мономах хотел позвонить Лехе Дардыкину, узнать, как чувствует себя Юлия, но решил перенести разговор на потом. Во-первых, ему было необходимо встретиться со Степашкиным и расспросить обо всем поподробнее. А также осмотреть место преступления и поговорить с Людмилой Блиновой.
Он уже здорово напрактиковался управляться со своей инвалидной коляской, поэтому не прошло и пяти минут, как Толоконников сидел за рулем машины и мчался в сторону Черемушек. Езда по ночной столице немного успокоила Мономаха. Ему удалось прийти в себя и собрать ускользающие мысли.
«Пока никаких предположений, — приказал себе он. — Просто строгий отбор фактов и осмотр места преступления. И только после этого можно делать какие-то конкретные выводы».
Машину Степашкина Мономах заметил издалека. А так же и самого Юрия Сергеевича, нервно прохаживающегося взад-вперед с сигаретой в руке. Небольшой, старый дворик был на удивление пустынным, и Толоконников отметил про себя, что и в этом им повезло. Он остановил автомобиль, открыл дверцу и, выдвинув специальное приспособление, типа небольшого трамплина, съехал на землю. Степашкин мгновенно оказался рядом.
— Ну, рассказывай, как это произошло, — потребовал Мономах.
Юрий Сергеевич пожал плечами.
— В двадцать три тридцать Климов связался со мной по телефону и сообщил, что пару минут назад объект вошел в третий подъезд дома номер тридцать девять «а», расположенного на улице Кржижановского. Я тут же позвонил вам и…
— Этот эпизод можешь опустить, — разрешил Мономах. — Рассказывай дальше.
— Я оставил свой наблюдательный пост и поехал сюда. Примерно в двадцать три пятьдесят пять прибыл на место. Занял позицию, удобную для наблюдения. Климова я не заметил. По пути я несколько раз пытался связаться с ним, но безрезультатно, — Степашкин перевел дыхание.
Мономах заметил, что Юрий Сергеевич бледен, как полотно. У него на лбу блестели капельки пота, а руки едва заметно дрожали. Тем не менее, он был, как никогда собран и краток.
— Около полуночи Блинов вышел из подъезда и, соблюдая меры предосторожности, направился к машине марки «Вольво», стоящей чуть поодаль. Сел за руль, выехал со двора. Я последовал за ним. Поравнявшись с кустами, — Степашкин покосился на видневшиеся невдалеке заросли, — заметил ноги неподвижно лежащего человека. Узнав кроссовки Климова, остановился. Вышел из машины и направился к зарослям. Там я обнаружил мертвого Гошку… — голос Степашкина предательски дрогнул. — Ему перерезали шею…
— Дальше, — сурово потребовал Толоконников.
— Позвонил вам. Естественно, за это время Блинову удалось скрыться.
— Та-ак, — задумчиво протянул Мономах. — Значит, когда Блинов вышел из подъезда, Климов был уже мертв?
— Да.
— И он никак не мог убить наблюдателя?
— Выходит, что так.
— Ты уверен, что он сел в пустую машину?
— Да. Перед тем, как открыть дверцу, он отключил сигнализацию.
— Ладно, поехали посмотрим место преступления.
Мономах крутанул колеса и вдруг с удивлением обнаружил, что Степашкин не сдвинулся с места.
