— На что расколоть-то? — вновь спросил Леха.
— Да на всякую хреновину. Хотел, чтоб ты звякнул своему хозяину и назначил стрелку. Чтоб сказал: у меня, дескать, все ништяк, а ты давай, хозяин, шевели ластами, топай, тащи кусок, другой. Втереть ему по ушам. Он парень добрый, говорят. Не ветрогон. Кореш твой, короче. Примчится на место, а ему подарочек приготовлен. Какой, не знаю, но догадываюсь.
— Картошка! — вставил свои пять копеек Галоша.
«Картошка, значит, бомба», — догадался Дардыкин и ему стало не по себе.
— Глохни! — рявкнул Бес, всем телом повернувшись к блондину.
Тот опустил глаза и что-то пробормотал себе под нос. Наверное, угрозы в адрес Дардыкина. Но Леху сейчас занимали совсем другие проблемы. Он волновался за Юлию, потому что ни Бес, ни его напарник ни словом не обмолвились о ней. Тогда Дардыкин решил сам навести мосты.
— Значит, меня доставили к вам уже тепленьким, — медленно начал он. — А кто, «быки» Барина?
— He-а. Он самолично. Звякнул, сказал, что есть работенка как раз для нас. Побыть маленько дзюбаками, посторожить фраера. Ну а мне чего, коли бабки отстегивает? Привез он тебя в этот амбар, бросил на шконку. Мы уже тут тусовались. Сказал, что заглянет утречком.
«Значит, про Юлию они ничего не знают, — догадался Леха. — А то бы обязательно языки почесали».
— Так, кенты, я не акула и не собираюсь здесь штаны просиживать, — уверенно проговорил Дардыкин. — А ваш Барин за то, что навесил на меня груз, получит вышку. Я ему не верблюд, тихо сидеть не стану.
Бес весело захохотал, явно одобряя решение Дардыкина. И его можно было понять — деньги от заказчика он получил, своего не тронул, значит, совесть его чиста, рамки соблюдены.
— Только, пацаны, мне бы пушку какую, а? Голыми руками я с ним не справлюсь. Видели, какая дура у меня в плече сидит?
— А ты косячок загони, — посоветовал Галоша. — Сразу полегчает.
«А что, это идея, — подумал Дардыкин. — Наркотики как раз то, что мне сейчас необходимо. Под кайфом я могу горы свернуть, не то что чью-то цыплячью шею».
И все-таки Леха осознавал — без оружия ему не обойтись. Барин то наверняка вооружен под завязку. И к тому же, не ранен. Кто он такой и на кого работает, Дардыкин догадывался, но у него не было уверенности в том, что его предположения верны.
Пока уголовники тихо совещались, Леха осмотрел свою рану. Кость была не задета, поэтому он мог свободно двигать рукой. Но пуля так и осталась сидеть в плече, и вынуть ее было необходимо немедленно.
— Пацаны, спиртяга имеется? — спросил он. — И какой-нибудь кнопарь или змейка?
— Держи, — Бес протянул Лехе свою финку и поинтересовался: — Что это ты надумал, а?
— Хочу избавиться от этой дурацкой железяки, — Дардыкин зубами разорвал рубашку и оголил окровавленное плечо.
Бес недовольно покачал головой, дескать, делать тебе нечего, но промолчал. Галоша, же наоборот, громко всхлипнул и уставился на Дардыкина испуганным взглядом.
— Ты че, кореш, откинуть копыта хочешь?.. Финяком поработать? — визгливо залепетал он. — Ты ж не лепила…
— А че? Долго ли лепилой стать? — Дардыкин деловито осмотрел небольшое отверстие от пули и даже примерился — провел лезвием финки по коже.
Галоша побледнел, как полотно и задергал кадыком. Бес выразительно посмотрел на него, после чего блондинчик полез в нагрудный карман. Достал оттуда серебряный портсигар, щелкнул крышкой, продемонстрировав Лехе целый ряд самокруток. Бережно вытащил одну из них, подкурил и дрожащими руками протянул Дардыкину.
— На, клевера глотни. Может, полегчает.
Леха сделал пару затяжек и хотя знал, что действие марихуаны наступает не сразу, тут же почувствовал прилив сил и уверенности.
— Тащи спиртягу, — приказал Галоше Бес.
Тот пулей выскочил из комнаты и спустя несколько секунд вернулся, держа в руках початую бутылку отечественной водки. Отвинтил пробку и услужливо протянул Дардыкину. Тот, морщась от нестерпимой боли, полил рану бесцветной сорокаградусной жидкостью. Затем закрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, готовясь к импровизированной операции. Сквозь полуопущенные ресницы он видел, что Бес с интересом наблюдает за его манипуляциями.
— Что, подогрелся немного? — неожиданно Галоша забрал из пальцев Лехи сигарету и глубоко затянулся. — Теперь дай другим покайфовать.
Дардыкин понял, что блондинчик немного трусит и верит, что только марихуана поможет ему справиться с возрастающим волнением. Да он и сам, что греха таить, очень надеялся на эту травку.
Ведь ему предстояло вытащить из собственного плеча пулю, проделать то, чем обычно занимаются хирурги. А всем известно, что у хирургов для этого есть все — скальпели, зажимы, шелковые нитки, и ассистентки. И самое главное, — анестезиологи. Только идиот мог решиться на это без наркоза.
Леха полил водкой заостренный конец финки и, сжав зубы, вонзил его в кровоточащую рану. И едва не потерял сознание от боли. Он держался напряжением всех сил и был убежден, что просто не имеет права грохаться в обморок на глазах у братвы. От этого зависело его будущее, поэтому Дардыкин упрямо продолжал выскребать кусочек металла из собственной плоти.
— Это тебе не картинки рисовать, — угрюмо заметил Бес, явно обращаясь к Галоше. — Раскрой зенки пошире и учись.
«Рисовать картинки» означало не что иное, как выдумывать истории о своих воровских подвигах. Возможно, в какой-другой момент Галоша обиделся бы на старшего товарища, но сейчас он был поглощен проблемами собственного организма. Блондинчик с трудом сдерживал рвоту, отчего его острый кадык ходил вперед, как заведенный.
Когда пуля со звоном упала на пол, Дардыкин покачнулся и, потеряв равновесие, едва не свалился с кровати. Его бросило в жар, перед глазами поплыли красные круги. За одно мгновение вся рубашка и джинсы насквозь пропитались собственным потом, и это было так противно, что Леху передернуло от отвращения.
— Кажись, все, — выдавил из себя он и измученно улыбнулся.
Глава 2
Субботний день двадцать шестого июля для полковника Токарева начался не слишком удачно — в восемь пятнадцать (обычное время для утренней чашечки крепкого кофе) в его огромной, пятикомнатной квартире зазвонил телефон. Токарев как раз сделал очередной глоток обжигающего напитка, с наслаждением закрыл глаза и… поперхнулся. Он так сильно закашлялся, что ответить на звонок пришлось жене. Через несколько секунд она передала полковнику трубку и по ее недовольной гримасе Токарев догадался, что звонят из управления.
— Слушаю, — сурово отозвался он.
— Андрей Всеволодович, у нас ЧП, — по срывающемуся голосу майора Рябцева полковник понял — случилось нечто из ряда вон выходящее.
— Ну? — выдохнул он, уверенный, что сейчас услышит сообщение, касающееся теракта в аэропорту.
