— Я выскочил на минутку… — пробормотал он, присаживаясь.
— Ничего-ничего, — парень поднял голову и дружелюбно улыбнулся. — К вашему соку никто не притрагивался. Я проследил за этим.
— Спасибо, — буркнул Виктор и запрокинул стакан.
Пару секунд он не мог понять, почему так сдавило горло? Перед глазами поплыли круги, в небе запершило, и пол начал медленно уходить из-под ног. Пошатнувшись, Виктор повалился на холодный бетон и, несколько раз вздрогнув всем телом, замер.
Двое находившихся неподалеку женщин и сидевший рядом парень бросились к нему. Темноволосый принялся нащупывать пульс, а потом торопливо пробормотал:
— Наверное, что-то с сердцем… Я вызову «скорую».
— Да-да, конечно, — испуганно согласилась одна из женщин.
Темноволосый выпрямился и широким шагом направился к выходу.
Когда он был уже около двери, за его спиной послышался громкий женский возглас:
— Он умер!
Но темноволосый даже не оглянулся…
Илью Скурехина не зря все знакомые считали сумасшедшим. Вот и сейчас он, оказавшись в зале ожидания, вместо того, чтобы хоть на время дать отдохнуть своему мозгу и позабыть об интегралах, принялся мысленно усовершенствовать схему расположения датчиков.
— Вместо того, чтобы покупать тебе первый компьютер, мне следовало отдать тебя в кружок рисования или в хор, — не раз с раскаянием повторяла его мать.
Но даже она понимала, что уже не в состоянии изменить психологию своего сына. Особенно после того, как провалилась ее идея женить Илью.
Претенденток было много — семью Скурехина можно было смело отнести к элитарной: мать — заведующая одной из самых перспективных лабораторий Академии наук, отец — сотрудник МИДа. А вдобавок четырехкомнатная квартира в центре Москвы, дача, два автомобиля… Ради всего этого девушки готовы были даже сносить полное безразличие со стороны мужа. Но Илья категорически отмел все варианты.
«Первым делом — самолеты… — так, словами из старой песни о главном, он оправдывал свою позицию и, видя расстроенное лицо матери, добавлял: — Ну, рано мне еще жениться, рано…»
Но самым страшным ударом для родителей Ильи стал не его отказ от женитьбы, а заявление о том, что он зачислен в секретную школу ФСБ. Даже его слова о том, что там, в ФСБ и техническая база получше, и открыт доступ к секретным научным разработкам, не смогли предотвратить грандиозного семейного скандала, который в конце концов вылился в театральное представление «изгнание опозорившего семью сына».
Через месяц страсти улеглись, и Илья вновь стал единственным и любимым чадом. Правда, теперь он появлялся дома не так часто, как хотелось бы родителям.
— В следующие выходные обязательно загляну, — так он обычно заканчивал телефонный разговор с матерью, но шли недели, а его обещания так и оставались обещаниями.
В конце концов, вмешался отец. Он позвонил своему старому приятелю, полковнику ФСБ, и попросил разобраться, почему курсантам секретной школы вообще не предоставляют увольнительных. Илья получил нагоняй от Кричевского и пообещал исправиться.
Когда майор набирал бойцов «Омеги», кандидатура Скурехина была утверждена лишь после того, как Илья клятвенно заверил Кричевского, что двадцать седьмого, после окончания операции он отправится не куда-нибудь, а к родителям. Поскольку Илья уже давно мечтал опробовать компьютерную технику в настоящих боевых условиях, он без колебаний согласился. Правда, оказавшись перед стройными рядами экранов координационного центра, моментально забыл о данном слове.
И вот, сидя в зале ожидания, он вдруг вспомнил о данном майору обещании. При мысли о том, что на целую неделю ему придется оторваться от компьютера, Илье стало как-то не по себе.
Но затрещал динамик, и его мозг вновь заработал в привычном режиме.
«Очень странные помехи…» — подумал Илья и принялся рыться в памяти, пытаясь определить причину поломки и возможность ее устранения.
Через минуты три было готово несколько вариантов.
«Жаль, что меня там нет, — подумал Скурехин. — Кричевский, с его куриными мозгами, вряд ли справится сам…»
Но еще через несколько минут, когда послышался заглушаемый треском голос, возмущению Ильи не было предела. Дождавшись, когда закончится сеанс связи с Поповым, он решительно проговорил:
— Я считаю, что звуковые каналы нуждаются в срочной корректировке и, возможно, даже починке.
— Да, — выплюнул динамик.
— Я возвращаюсь.
Молчание майора Скурехин расценил, как одобрение и, быстренько вскочив с места, поспешил на помощь. Во время этого короткого марафона его мозг по-прежнему трудился над разрешением внезапно возникшей проблемы с передачей голосового сигнала.
Лишь оказавшись в узком коридоре цокольного этажа, Илья наконец-то пришел к окончательному заключению — искажение возникло в результате внешнего воздействия на специальный блок.
«Вообще-то такие вещи в компетенции профессионала и предполагают наличие специальных приборов… которых здесь, к сожалению, нет», — продолжала работать мысль.
Придя к таким неутешительным выводам, Илья недовольно покачал головой. Треск усилился, и Скурехин взвыл от негодования.
«Да что там, черт возьми, происходит?!»
Он помчался еще быстрее. Завернув за угол и пройдя еще несколько метров, Скурехин поднял голову и застыл в оцепенении — в конце коридора, там, где прежде была дверь, в пустующем проеме стоял незнакомец. На плече у него висел короткоствольный автомат. На полу, за спиной у автоматчика лицом вниз лежал Кричевский. Еще не вполне осознавая, что произошло, Илья суетливо потянулся к пистолету. Однако пуля, пущенная откуда-то сзади, прошила затылок раньше, чем он смог достать свое оружие.
«Похоже, майор совсем спятил…» — подумал Андрей Маленький, когда в «аппаратную» пригласили и его.
Он одним из первых почувствовал, что что-то не так. Но поделиться своей тревогой с прохаживающимся неподалеку Андреем Большим не решился. Во-первых, потому что по правилам им не разрешалось открыто общаться друг с другом, а во-вторых, ему неожиданно показалось, что большой борец все истолкует превратно и начнет подтрунивать над ним.
Вообще-то, Андрей Маленький слыл человеком осторожным. Возможно, это было следствием его детских комплексов. До двенадцати лет из-за маленького роста дворовые пацаны его в грош не ставили. Полозкова замечали лишь тогда, когда требовался козел отпущения. Пришлось осваивать суровую школу выживания. Но когда Андрею стукнуло двенадцать, он решил круто изменить свою жизнь. Начал бегать, качаться и, главное, записался в секцию по карате. Правда, после нескольких месяцев тренировок его отчислили из команды.
«Я понимаю, что в этом нет твоей вины, — доверительно сказал ему тренер. — Но когда ты в зале, никто не может серьезно заниматься делом. Может, тебе лучше податься в комики?..»
