Парни затолкали пленника в салон и сами устроились по обе стороны от него.
— А теперь, Валик, подай сумку и исчезни, — обратился Мономах к стоявшему у дверцы рослому охраннику.
Тот передал сумку командиру и молча направился в сторону сквера.
Мономах положил сумку на колени и, проводив взглядом Валика, повернулся к полковнику.
— Может, и вам переместиться в более безопасное место? — предложил он.
— Думаешь там бомба? — Токарев кивнул на сумку.
— По весу очень даже может быть, — протянул Мономах и перевел взгляд на террориста: — Ну, что в сумке? Сам скажешь или хочешь, чтобы я открыл ее?
— Откуда я знаю, что в сумке?! — возмутился тот. — Это не моя сумка! И вообще, я не понимаю, за что меня арестовали?
— За попытку взорвать Шереметьево, — вмешался полковник. — Террористический акт — это тебе не в игрушки играть, тут большим сроком попахивает. И знай — у тебя нет ни малейшего шанса выпутаться из этой истории. Так что советую во всем признаться. Будь добр, отвечай на все поставленные вопросы четко и ясно.
— Какой акт? — презрительно хмыкнул арестованный. — Вот вчера был самый настоящий акт — потрахались клево с Веркой! Вас это интересует?
— Может, с ним иначе побеседовать? — предложил один из охранников.
Токарев несогласно мотнул головой.
— Чуть позже.
Вдруг, замигав сигнальной кнопкой, заработала рация.
— Да, — отозвался Мономах.
Внезапно его лицо осунулось.
— Как ушел? — настороженно спросил он, а потом бросив рацию, скомандовал: — Быстро все из машины!
— В чем дело? — не сдержался полковник.
— Упустили его дружка. Возможно, в руках у этого шустрого кнопка взрывателя, — пояснил Толоконников и повторил свой приказ: — Очистить машину. Все, кроме этого.
Он кивнул на пленника.
— И вы ребята тоже, — Толоконников строго посмотрел на своих парней.
— А если он драпанет? — засомневался Сергей.
— Отойдите метров на пятьдесят и держите машину на прицеле, — спокойно ответил Мономах. — Попытается бежать — стреляйте на поражение. А теперь выполняйте то, что я сказал.
Парни вышли из машины и, укрывшись за стоявшими неподалеку автомобилями, заняли боевые позиции. Токарев последовал их примеру. В салоне остались только двое — Мономах и террорист.
— Не боишься, что я угоню машину? — неожиданно спросил пленник.
— Нет, — уверенно ответил Мономах. — Дело в том, что эта машина — изготовлена по спецзаказу, и как ей управлять, знаю только я.
Террорист нахмурился, покосился на сумку и принялся рассматривать металлические наручники, которыми были сцеплены его запястья.
— Хорошо, — вдруг сказал он. — Меня зовут Иван…
— Это меня не интересует, — перебил его Мономах и подсказал: — Имена и явочные квартиры организаторов. И где Юлия Свиридова?
— Я ничего не знаю. Какая Свиридова? — залепетал террорист. — Нас было трое… Я знаю только двоих — Макса и Петрушу. С Петрушей мы вместе служили. Больше никого, честное слово! Нашим связником был Макс. Он знал главного… — на лбу арестованного выступили капельки пота, и Мономах понял, что этот террорист — мелкая фигура в этой игре.
Очевидно Блинов в целях конспирации разделил своих людей на группы. Это был старый, но верный прием.
Внезапно парни Толоконникова вышли из своих укрытий и поспешили к машине. Открыв дверцы, они устроились на передних местах, по обе стороны от пленника. Тот, совершенно не понимая, что происходит, изумленно открыл рот. Затем к «БМВ» подошел Степашкин, а за ним и Токарев. Судя по лицу полковника, он был удивлен не меньше арестованного.
— Все, порядок, — объявил Степашкин и с выжиданием посмотрел на Толоконникова. — Позвать ребят?
— Да, — утвердительно кивнул тот.
Через минуту из-за машин показался второй террорист. Его сопровождал конвой в количестве двух охранников из «Олимпа». В отличии от первого арестованного второй пленник, мягко говоря, был слегка помят — из носа текла кровь, а под правым глазом четко отпечатался чей-то кулак. Ко всему прочему, арестованный хромал.
— Вижу, поработали с клиентом по полной программе… — неодобрительно проговорил Мономах и строго посмотрел на ребят, которые привели пленника.
— Но зато результаты какие! — не сдержался один из парней и, толкнув под ребро пленника, приказал: — Говори.
— Мне было приказано доставить группу в аэропорт…
— Подожди, — оборвал его Мономах. — Все это ты расскажешь полковнику. Сейчас ответь только на один вопрос: — Ты знаешь этого человека?
Толоконников указал на сидевшего позади него пленника.
— Да, — кивнул хромой. — Это Пашка Пилецкий. Он должен был…
— Сумка ваша?
— Да.
— Что там?
— Не знаю. Я всего лишь привез их. Но Пилецкий говорил, что в сумке бомба.
— Достаточно, — махнул рукой Мономах. — Уведите его и покараульте, пока придет машина из ФСБ.
— Но это же чистой воды подставка! — подал голос, сидевший позади Мономаха пленник. — Я этого парнишу впервые в жизни вижу…
— Но главное не это, — вновь взял слово Степашкин и, протянул Мономаху плоский прямоугольный предмет.
— Отличная находка! — похвалил Толоконников и передал находку Токареву. — Взгляни-ка.
— Пульт дистанционного управления! — моментально сообразил полковник.
— Именно!
— Но как вы вычислили этого парня? — поразился полковник.
— На стекле одной из машин охранник заметил небольшое пятно, — принялся рассказывать Степашкин.
— Такое иногда остается, если при стрельбе край стекла использовать в качестве опоры и слишком близко сместить дуло, — вмешался сам герой.
— Неплохо, — похвалил Мономах.
— Ну, а дальше, проще, — продолжил Степашкин. — За рулем сидел водитель… Решили взять тепленьким и пока не остыл, крутануть, как следует. В багажничке нашли радиовзрыватель. Вот собственно, и все.
— И еще! — подхватил Мономах и, достал из магнитофона кассету, протянул ее Токареву. — Послушай как-нибудь на досуге. Думаю, тебе это понравится.
Часть четвертая
Глава 1
Жизнь — весьма капризная штука. Случается, она подбрасывает такие «сюрпризы», что плакать хочется, но иногда поворачивается к тебе лицом. Именно об этом подумал Дардыкин, очнувшись в незнакомой комнате с высокими потолками. Леха приподнялся на локте и огляделся. Казалось, он попал в антикварный магазин — все вещи, включая хрустальную люстру с подвесками и тяжелые, бархатные шторы, были старинной работы и явно представляли из себя художественную ценность.
