Когда полковник волновался, то позволял себе выкурить одну-другую сигарету. Он огляделся по сторонам, пытаясь отыскать глазами какого-нибудь заядлого курильщика. Но не успел Токарев определиться, у кого можно сшибнуть курева, как услышал позади себя взволнованный голос майора Рябцева.
— Товарищ полковник, можно вас?
— Что такое? — Токарев резко обернулся, досадуя на Рябцева за то, что тот помешал ему исполнить свою прихоть — побаловаться табачком.
— Говорков собирается сдаваться…
Токарева было трудно чем-либо удивить, но какое-то мгновение он смотрел на майора, лихорадочно осмысливая сказанное, и не верил.
— Как?! Почему сдаваться?
— Сами убедитесь, — майор кивнул в сторону здания.
Полковник подошел к металлической решетке забора, которым был обнесен садик, и едва не присел от удивления — на бетонированном крыльце стоял высокий, молодой мужчина в куртке защитного цвета. В правой руке от держал пистолет, в левой — сумку. Его небольшие глаза и впалые щеки придавали ему сходство с чеховским персонажем. Добавить ему пенсне и трость — ну чем не провинциальный доктор?
— Не стрелять, — тихо приказал полковник, спиной ощущая, как его слова жестами передали по оцеплению.
Тем временем Говорков спокойно положил пистолет на землю, рядом поставил сумку и шагнул вперед.
— Я сдаюсь! — хрипло заявил он. — У меня нет оружия!
Токарев видел, как к нему короткими перебежками бросились бойцы спецназа, как повалили террориста на землю лицом вниз, как защелкнули на его запястьях наручники… Все это происходило, словно в кошмарном сне…
— Столько часов он водил нас за нос, — вполголоса констатировал майор Рябцев. — И все ради того, чтобы взять и спокойно сказать: «Я сдаюсь».
— Не отвлекайся, — строго сказал полковник.
От сознания того, что операция наконец закончилась, ему стало как-то не по себе. Поведение Говоркова не укладывалось ни в какие рамки. Его поступок можно было отнести к разряду странных. Именно поэтому Токарев решил допросить террориста сейчас, не дожидаясь, когда его привезут в следственный изолятор. Он устало потер виски и решительно направился к группке бойцов, окруживших Говоркова.
Парни особенно не церемонились с задержанным — Семен лежал на земле, лицом вниз и глотал городскую пыль. Токарев подойдя к нему почти вплотную, присел на корточки и попытался заглянуть террористу прямо в глаза.
— Я разговаривал с вами по телефону, — напомнил Токарев.
— А, полковник… — в голосе Говоркова послышалась насмешка. — Только не думайте, что я подчинился вашему приказу… Просто мне все до чертиков надоело.
— Ответьте мне только на один вопрос — кто послал вас сюда, на проспект Мира? Или это была ваша идея — взять в заложники детей?
Честно говоря, Токарев был уверен, что Говорков пошлет его подальше. Он не сомневался, что этот обезумевший армеец умеет хранить военные тайны и скорее умрет, чем выдаст имя своего командира. Однако Семен горько усмехнулся и разжал тонкие, сухие губы:
— Мономах…
— Что «Мономах»? — насторожился полковник.
— Это Мономах приказал мне прийти сюда…
Глава 3
Когда за Дардыкиным закрылась дверь, Мономах тяжело вздохнул и отодвинул от себя листок бумаги, на котором в течении часа чертил какие-то непонятные иероглифы. История, произошедшая с Лехой, казалась неправдоподобной. Если бы Толоконников не был знаком с Дардыкиным длительный период времени, то решил бы, что все это выдумки чистой воды. Но Мономах знал, что Леха не обладает столь буйной фантазией, чтобы сочинить эти приключения, достойные Джеймса Бонда.
«Предположим, все это правда, — принялся размышлять Толоконников. — Допустим, Блинов поручил своим парням выкрасть Дардыкина. По словам Лехи конечным результатом этой весьма сложной операции должна была быть моя смерть. Именно мне они собирались подсунуть бомбу… Черт, не слишком ли много взрывов за один день? Шереметьево, «Будапешт», террорист на проспекте Мира и убийство директора охранного предприятия… Абсурд какой-то!»
Решив, что с чашечкой кофе в руке думать гораздо легче, Мономах позвонил секретарше и попросил ее об одолжении. Не прошло и трех минут, как та постучалась в дверь.
— Можно?
— Да, Клавдия, входи, — любезно разрешил Мономах.
Секретарша переступила порог и бесшумно подошла к столу. В руках она держала широкую фарфоровую чашку, и Толоконников с досадой подумал, что в такой посудине кофе быстро остынет.
— Спасибо, — поблагодарил он и закурил сигарету.
В последние несколько дней, когда началась заварушка с блиновскими бойцами, Мономах вновь стал много курить. За сутки по две пачки. И хотя он прекрасно знал, что такое интенсивное употребление никотина вредно для здоровья, ничего не мог с собой поделать.
Глоток крепкого кофе помог Мономаху привести в некую систему разрозненные мысли. Теперь, когда пассажирам авиалайнеров не грозила опасность, он мог спокойно вернуться к делам своих клиентов. На данный момент у него была только одна проблема — где отыскать Юлию Свиридову, клиентку номер один. Мономах постарался не думать об исчезнувшем Блинове, о его сумасшедшем шурине, который все еще держал под прицелом малышей. Он верил, что полковник Токарев без труда справится с этим террористом-шизофреником.
Если начистоту, то Мономах был почти уверен, что Юлии давно нет в живых. И, как ни странно, не чувствовал угрызений совести. Но пока тело женщины не найдено, она все еще клиентка «Олимпа» — убеждал он себя.
С гораздо большей охотой Толоконников занялся бы поисками и разоблачением группировки Блинова, но к сожалению, на это у него не было никаких прав. Не вызывало сомнений, что банда армейцев имеет широкий спектр действий, и ставит перед собой весьма конкретные цели. Но кто стоит на вершине этой пирамиды — именно этот вопрос волновал Мономаха в первую очередь.
«Токарев костьми ляжет, но не допустит, чтобы я участвовал в расследовании, — вздохнул он. — Он ведь мне прозрачно намекнул, чтобы я не совал нос не в свое дело… Жаль, что мне так и не удалось поговорить с Игорьком! Интересно было бы выслушать его точку зрения. Если он не дурак, то уже никогда не вернется в Россию. И плевать ему на своих бойцов. Он всегда был эгоистом».
Вывод напрашивался сам собой — главарь банды смылся и, скорее всего, с крупной суммой в кармане.
«Нет, он все просчитал правильно, этот Блинов! Умный мужик, ничего не скажешь. Пока его не найдут, публичного процесса не будет. ФСБ тихо замнет это дело, факт. Говоркова ожидает «вышка» или психушка, а в следственных материалах он будет фигурировать, как террорист-одиночка. И никто никогда не узнает, что летом 1997 года в Москве активизировалась банда армейцев…»
От этих мыслей Мономаху стало не по себе.
