Казалось, она совершенно не испугалась, а угрозы в свой адрес воспринимала не иначе, как увлекательное приключение. Ее дерзкий тон немного отрезвил Дардыкина.
— Прости, — извинился он и отпустил Зою. — Я в жутком трансе… Сам не знаю, что творю.
— Я тебе помогу, потому что… верю, — в голосе девушки послышалась твердость, и Леха подумал, что эта самая лучшая новость за сегодняшний день.
Они поднялись в квартиру журналистки. Зоя открыла дверь и первой переступила порог. Зажгла свет в прихожей, посмотрелась в большое старинное зеркало и показала самой себе язык.
— Терпеть не могу готовить, но может ты голоден? — чуть погодя, спросила она.
Только сейчас Дардыкин вспомнил, что ничего не ел со вчерашнего дня. Домой он так и не успел добраться, так как в метро вспомнил о том злосчастном выстреле.
— Да, пожрать не мешало бы, — кивнул он.
Зоя презрительно фыркнула и, нахмурив брови, заключила:
— Все мужчины только и думают о своем желудке. Даже, когда им грозит опасность, аппетит у них не пропадает. К сожалению!
И прямой наводкой направилась на кухню.
Дардыкин прошел в гостиную, опасливо опустился на диван. У него появилось ощущение, что он находится в музее и сейчас получит строгий нагоняй от смотрителя за то, что посмел осквернить своим задом произведение искусства.
— Ну, чем ты тут занимаешься? — громкий голос Зои заставил Леху вздрогнуть.
Он вскочил и пробормотал:
— Да вот, думаю, откуда у тебя все эти вещи…
— Остались от бабушки. Она была известной театральной актрисой. Даже видела Станиславского, представляешь?
Леха не знал, кто такой Станиславский, но на всякий случай кивнул.
— Это ее квартира, которая перешла мне по наследству. Тут любая вещь — находка для коллекционера, но я не хочу ничего продавать… Если только круто не прижмут финансы, но это вряд ли… — неожиданно Зоя прервала свои размышления, принюхалась и сорвалась с места со словами: — Яичница горит!
— Что ж, могло быть и хуже, — пробормотал Леха.
Через полчаса они сидели за круглым столом и за обе щеки уплетали подгоревшую яичницу. Несмотря на пренебрежительное отношение к аппетиту мужчин, Зоя и сама была не прочь вкусно поесть. Она набросилась на приготовленную еду с жадностью, словно не ужинала, по крайней мере, неделю. Выпила две чашки чая, заглотнула три бутерброда с маслом и сыром, а затем, мгновение поразмыслив, взяла четвертый.
Когда все тарелки опустели, девушка решительно сгребла их в кучу, сунула в мойку, которая ломилась от грязной посуды. Перехватив удивленный взгляд Дардыкина, улыбнулась.
— Помою завтра, — без тени смущения заявила она. — Сейчас нам пора заняться твоей внешностью.
Осоловевший от еды, тепла и дружелюбной болтовни, Дардыкин насторожился.
— Что ты собираешься делать?
— Во-первых, постричь тебя, — Зоя принялась загибать пальцы. — Во-вторых, покрасить волосы. В-третьих, тебе необходимы усы!
— Ну постричь и покрасить можно, но за одну ночь усы не вырастут! — возразил Леха.
Зоя лукаво улыбнулась.
— У меня есть фирменный клей, который не отдерешь даже при желании. А усы я сделаю из твоих же волос!
— А в какой цвет ты собираешься меня выкрасить?
— По-моему, тебе пойдет темно-каштановый, — Зоя прищурилась и, внимательно осмотрев Дардыкина, отступила назад. — Нет, пожалуй, сделаю тебя ярким брюнетом. Тогда ты сразу станешь похож на бандита.
— Нет-нет, — возразил Леха. — Я не хочу, чтобы каждый захудалый мент требовал у меня паспорт.
— А он и не будет требовать, — уверенно заявила Зоя и подтолкнула Дардыкина к ванной. — Иди, и без разговорчиков! Если уж ты вверил мне свою жизнь, то будь добр, слушайся! А не то я сдам тебя в ФСБ.
На окраску волос и стрижку девушка потратила всего час. Гораздо больше времени она провозилась с усами. Посадив Леху перед большим зеркалом и разложив перед ним парикмахерские инструменты Зоя принялась наклеивать над верхней губой Дардыкина усики. Каждый волосок она брала пинцетом для бровей, осторожно макала в клей и ловко прикладывала в нужное место. При этом пыхтела, потела и немного нервничала, иногда бормоча себе под нос: «Ювелирная работа».
Когда часы пробили двенадцать, Зоя тихо вздохнула и отошла назад, дабы полюбоваться своим произведением.
— Ну, Леха, теперь тебя не узнает даже родная мать! — с затаенным чувством гордости заявила она.
Как ни странно, но девушка была права — усы, новый цвет волос и короткая стрижка преобразили Дардыкина до неузнаваемости. С зеркала на него смотрел широкоскулый мужчина с франтоватыми усиками и пронзительными глазками. Новомодная прическа с выбритым затылком делала его похожим на популярного американского актера тридцатых годов — Кларка Гейбла.
— Ну как, доволен? — Зоя по-дружески обняла Леху за плечи и чмокнула в щеку. — У, мой хороший. Теперь ты гораздо интереснее и импозантнее… Правда, мужественности в тебе почти не осталось, но разве это главное?
Прикосновения девушки были приятны, и Леха чувствовал, что прояви он хоть чуть-чуть настойчивости, эти поцелуи могли бы быть далеко не дружескими. Но он усилием воли сдержал порыв страсти. Еще были свежи воспоминания о ласках Свиридовой и чем в конце концов эти нежности закончились. Именно поэтому Леха решительно отстранился и встал со стула.
— Спасибо тебе, Зоинька, за помощь, но мне пора.
— Куда это ты на ночь глядя? — удивилась та, немного раздосадованная холодностью Дардыкина.
— Знаешь, я просто не имею права рассиживаться у тебя. Мне необходимо срочно найти доказательства того, что Мономах не виновен.
— И где ты собираешься их искать? — усмехнулась Зоя.
— Не знаю, — честно признался Леха. — Мне кажется, Блинов подставил нас круто. Если уж прокурор дал добро на задержание Мономаха, то у нас нет никаких шансов выпутаться из этого дерьма…
Девушка опустилась на табуретку и, обхватив колени руками, задумалась.
— А эта женщина… Юлия Свиридова, так кажется, ее зовут? — вдруг спросила она.
— Да, именно так.
— Где она сейчас?
— Не знаю. Наверное, уже давно смылась за границу.
Поразмыслив секунд двадцать, Зоя отрицательно помотала головой.
— Не думаю, — уверенно заявила она. — У этой красавицы слишком мало времени. Блинов улетел в Германию сегодня утром. Если я правильно поняла, он был один. Мне кажется, эта Свиридова сейчас отсиживается в своей норке и ждет не дождется, когда все утихнет. И вот тогда она спокойно отправится вслед за своим любовником.
— А вдруг Юлия улетела вчера?
— Нет.
