— Вижу, вы не теряете оптимизма, — неожиданно произнес Токарев, не сводя с Толоконникова пристального взгляда. — А положение у вас, не позавидуешь…
— Обвиняют во всех смертных грехах, — поддакнул Мономах.
Полковник повернулся к следователю и что-то зашептал ему на ухо. Тот согласно закивал и принялся собирать разложенные на столе бумаги. Токарев все говорил, а Бабакин, кивая, словно китайский болванчик, делал свое дело. Его руки нервно дрожали, подбородок обиженно дергался, и Мономах подумал, что даже сейчас, в период демократии, кэгэбистов по прежнему боятся. И не важно, что их ведомство поменяло аббревиатуру…
Когда Бабакин покинул помещение, Токарев нажал какую-то кнопку на столе. Дверь за спиной Толоконникова бесшумно отворилась, и порог переступил охранник.
— Принесите подозреваемому стакан воды, — приказал полковник.
— Слушаюсь, — парень вытянулся по струнке и мгновенно испарился.
— Не знал, что здесь установлены подслушивающие устройства, — как бы между прочим заметил Мономах. — Интересно, неужели мне придется испытать на себе старую, как мир тактику — хороший следователь сменяет плохого?
— Не юродствуйте, Толоконников, — оборвал полковник. — Вашему положению и вправду не позавидуешь.
— Вы умный человек, не так ли?
— Допустим.
— Скажите, вы верите в то, что я мог создать подобную группировку?
— Не знаю, — честно признался Токарев. — Даже если я и не верю, то факты, увы, утверждают обратное.
— Какие факты? — удивился Мономах, хотя прекрасно понимал, что загнать его в угол не составит большого труда. — Например?
— Например, любой поступок можно рассмотреть с двух сторон. С лицевой и изнаночной. Да, я не отрицаю, что именно вы и ваши люди помогли мне в критической ситуации. Благодаря вашим усилиям, аэропорт не взлетел на воздух. Но чем больше я над этим задумываюсь, тем больше сомневаюсь — а не было ли это обычной показухой?
Мономах сложил руки на груди и усмехнулся.
— Что-то я не улавливаю хода ваших мыслей.
Полковник чуть заметно кивнул.
— Хорошо, я поясню.
— Давайте.
Скрипнула дверь, и присутствие охранника помешало полковнику высказать свои соображения. Пока Мономах пил прохладную, пахнущую хлоркой воду, Токарев задумчиво смотрел прямо перед собой, как бы собираясь с мыслями. Когда молчаливый сержант удалился, полковник встрепенулся, хлопнул себя по коленям и пробормотал:
— Что ж, продолжим… Честно признаюсь, я был поражен — как ловко вам удалось просчитать действия террористов там, в аэропорту. Мало того, что вы четко, как по нотам рассказали мне, как погиб каждый мой сотрудник, вы предугадали каждый шаг бандитов.
— Ну и что? Согласитесь, это не повод, чтобы утверждать, будто я организовал вышеупомянутый теракт? А тем более, глупо обвинять меня в создании бандитской группировки.
— Да, согласен. Допустим, я не прав. Возможно, вы и в самом деле обладаете обостренной интуицией плюс профессионализм и личный опыт в ведении подобных операций. Но как мне быть с показаниями Говоркова и Шохина? Оба они в один голос твердят, что именно вы руководили их группировкой. Именно вам принадлежала идея посредством страха заставить нуворишей каждый месяц отстегивать вам и вашей организации крупные суммы.
Мономах громко рассмеялся.
— Глупости. Куда же тогда делись эти огромные бабки? Можете проверить мои счета — там все законно.
— Те люди, которых вы шантажировали, отправляли деньги не на ваш счет.
— А куда? — заинтересовался Сергей Толоконников.
— На счет на предъявителя в одном из швейцарских банков.
— Боже мой, я мысленно аплодирую Блинову! — воскликнул Мономах. — Какая предусмотрительность…
— Да, кстати, о Блинове, — полковник нахмурился. — Очень хорошо, что вы затронули эту тему… Так вот, ваша версия о том, что Игорь Блинов жив, не подтвердилась. К сожалению.
— А снимки! В моем офисе должны быть его фотографии!
Токарев устало покачал головой.
— К сожалению, обыск не дал никаких результатов. Все фотографии того мужчины, которого вы так упорно называете Блиновым, исчезли. Если, конечно, они вообще когда-то существовали.
— Но почему вы верите показаниям разных бандитов, типа Говоркова и какого-то Макса?! Вы допросите моих людей, того же Степашкина, например. Они подтвердят мои слова, что Блинов существует! Что он за несколько минут до предполагаемого взрыва сел в самолет и улетел в Германию!
— Мы их, конечно же, допросили, — согласно кивнул полковник. — Но разве можно полагаться на показания ваших сотрудников, учитывая то, сколько времени они работают с вами. Эти люди заинтересованы в том, чтобы вытащить вас из следственного изолятора. Возможно, тогда они наконец получат обещанное вами вознаграждение… Вы понимаете, что я имею ввиду?
— Да, понимаю.
Мономах с ужасом осознал, что его положение не такое уж и прочное, каким он себе его представлял. Скорее, наоборот. Блинов предусмотрел все, все до мельчайших нюансов.
«Кажется, я угодил в западню, — подумал Толоконников. — Никто, никто не может подтвердить, что Игорь Блинов жив. Все считают, что я пытаюсь переложить вину на некого несуществующего преступника. Пожалуй, это на руку только моему адвокату, который попытается доказать мою невменяемость… Что ж, в сумасшедшем доме я еще не лежал…»
У него не было ни сил, ни желания бороться. И это настораживало.
И вдруг, некая еще неоформленная мысль промелькнула в его сознании. Но он уже знал, что это нечто важное.
— Послушайте, полковник, я понимаю, что требую почти невозможного, но… вам не трудно поговорить о Блинове с одной симпатичной женщиной? — медленно начал Мономах.
— С женщиной? — судя по удивлению, появившемуся на лице Токарева, тот решил, что подозреваемый немного не в себе. — С какой женщиной?
— К сожалению, я не знаю ее фамилии. Проживает она в городе Москве, на улице Кржижановского, в доме тридцать девять «а», в сороковой квартире. Как раз в том доме, где когда-то обосновался Блинов… А зовут эту красотку Алька…
Глава 6
Утром Леха проснулся от громкого перезвона будильника. Не открывая глаз, вытянул правую руку и попытался нащупать кнопку звонка. На обычном месте будильника не оказалось, и Дардыкин заволновался. И вдруг все вспомнил!
«Черт, я же не у себя дома!..» — он вскочил с дивана, быстро оделся и осторожно заглянул в соседнюю комнату.
Зоя крепко спала, или делала вид, что спит. Ее огненно-рыжие волосы разметались по подушке, обычно бледные щеки порозовели, а красивые, пухлые губы были чуть приоткрыты. Она была так красива, что несколько минут Леха молча любовался ею.
