— Ты мне зубы не заговаривай, — разозлился Толоконников. — Вот уже две недели эта зеленая тачка следует за нашей клиенткой по пятам. Ребятам удалось сделать несколько фотографий водителя, когда он выбегал за сигаретами. Снимки не очень хорошего качества, да и водитель постарался до неузнаваемости изменить свою внешность: темные очки, кепка, воротник куртки поднят… Посмотри, эти фотографии в самом низу.
Несколько минут Дардыкин добросовестно рассматривал фото шофера «Вольво», даже подрисовал фломастером бороду и усы. Наконец откинулся на спинку стула и отрицательно покачал головой.
— Абсолютно незнакомая рожа!
— Уверен?
— Да на все сто!.. У меня классная память на лица. Если увидел кого один раз, то всегда узнаю.
— А как же тачка?.. Если раньше она принадлежала Тарасу, а теперь он мертв, то кому она могла перейти по наследству?
— Спроси что-нибудь полегче, — Дардьжин заметно занервничал. — Может, это вообще не его авто. Я помню, что у него номер был с двумя шестерками. Я еще как-то пошутил: «Тарас, ходить тебе в шестерках всю жизнь», поэтому и запомнил. Тут тоже вроде, две шестерки…
— Ладно, выяснить, на кого зарегистрирована эта машина — пара пустяков, — успокоил Толоконников. — Меня гораздо сильнее волнует то, что в офисе Свиридовой наши ребята обнаружили подслушиваемые устройства. Так называемые «жучки». Пока ничего не трогали, но клиентку предупредили, чтобы важные переговоры вела с сотового.
Слушая Мономаха, Леха наморщил лоб, надул губы и сразу стал похож на обиженного ребенка.
— Так что, этой красотке угрожают?
— В том-то и дело, что нет. Пока всего лишь давят на психику. Слежка, подозрительные типы в подъезде, поздние звонки… Это началось сразу после смерти ее жениха.
Леха заинтересованно вскинул брови.
— Какого жениха?.. У нее был жених?
— Да, был. Его недавно убили. Цаплин Тимофей Сергеевич, президент коммерческого банка «Юнона». Слыхал о таком?
— Слыхал, — неуверенно кивнул Дардыкин.
Толоконников понял, что ни о каком Цаплине Леха не слыхал, так как особо не интересовался прессой. Все свободные минутки Дардьжин посвящал усовершенствованию своего тела, а на мозги у него просто не хватало времени.
— Короче, Цаплина нашли на Новодевичьем кладбище. Когда приехала следственная бригада, и кто-то из оперативников попытался перевернуть труп, произошел взрыв.
— Человек-бомба?
— Что-то вроде этого… Журналисты пытаются связать смерть банкира с делом Станкевича. Как оказалось, они старые друзья, знакомы с детства. Не исключено, что Цаплин убит не потому, что замешан в каких-то махинациях. Его убрали, как нежелательного свидетеля…
По лицу Дардыкина Мономах понял, что тот не знает, кто такой Станкевич. Поразмыслив, решил, что рассказывать всю эту грязную историю ареста бывшего депутата Госдумы не имеет смысла. Ограничился лишь своими соображениями на этот счет.
— Мне кажется, вся эта шумиха вокруг убийства Цаплина дурно пахнет. Я имею ввиду, что тут замешаны многие уважаемые люди. Не исключено, что за Свиридовой следят парни из ФСБ… Ты меня понимаешь?
Дардыкин пожал плечами.
— А хрен их всех разберет, этих депутатов, политиков, банкиров. Сволочи они все, вот что я думаю!
Такое категоричное заключение вызвало на лице Мономаха улыбку.
— Короче, от тебя требуется одно: хорошо выполнять свою работу, — подвел итог он. — Как следует охранять Юлию Свиридову и все. Клиентка на взводе, не может думать ни о чем другом, кроме своей безопасности. А наша задача обеспечить ей эту самую безопасность.
— Клиент всегда прав, — неодобрительно пробормотал Дардыкин и принялся перебирать фотографии так, словно тасовал колоду карт. — Знаешь, Мономах, не нравится мне этот заказ. Ой, как не нравится… А если у нее на хвосте сидят парни из ФСБ, то нам точно крышка.
— На что ты намекаешь? — в голосе Мономаха послышался вызов.
— А на то, что если фээсбэшники задумали убрать эту девку, то тут сам черт не поможет. Охраняй, не охраняй — против профи не попрешь. Ясно?
— Я не думаю, что Юлию хотят убрать, — задумчиво проговорил Толоконников. — За ней могут следить и по другой причине…
— Ладно, мне-то какая разница? — пробормотал Леха и тяжело поднялся. — Если требуется, я буду охранять эту бизнесменшу днем и ночью. Шкура не облезет. — Он сунул фотографии в папку и протянул ее Мономаху. — На, забирай свое досье. Оно мне на хрен не надо…
Дардыкин с хрустом потянулся, поправил пистолет, торчащий из-за пояса джинсов и, поймав взгляд Толоконникова, улыбнулся. Что-то беспокоило его, какая-то шальная мысль не давала покоя, мешала расслабиться. Или после усиленных тренировок Леха просто-напросто здорово устал?
— Где она живет, эта краля? — спросил он.
— Сейчас Свиридова в своем офисе. Он расположен на проспекте Мира, недалеко от станции метро. На первом этаже мебельный салон, а кабинет Свиридовой на втором.
— Кто из наших ее охраняет?
— Игорь Селиханов.
Леха демонстративно поморщился. Казалось, он вот-вот грязно выругается или выразит свое пренебрежительное отношение к охраннику каким-либо неэстетичным поступком. Сплюнет на пол, что ли? Однако он ограничился коротким замечанием, типа «дерьмо собачье», и повернувшись на девяносто градусов, направился к выходу.
— Все, шеф, я поехал, — бросил через плечо он. — С этой минуты я приступаю к своим обязанностям охранника этой телки.
— Ни пуха!
Когда за Дардыкиным закрылась дверь, Мономах устало откинулся на спинку своего инвалидного кресла и задумался.
Глава 5
В Химки команда Кричевского отправилась поздно вечером, когда добропорядочные горожане уже спали. Подкатив к дому на двух «Жигулях», парни сноровисто выскочили из машин и, стараясь не создавать лишнего шума, двумя группами двинулись к подъезду.
Право первым переступить порог закрепленной за ФСБ квартиры оставил за собой командир. Бегло осмотрев комнаты и оставшись довольным ненавязчивым интерьером, Кричевский молча направился к выходу. Поймав на себе недоумевающие взгляды парней, не останавливаясь, бросил:
— Вам нужно притереться друг к другу. Отдыхайте, обживайтесь…
— И все? — не удержался борец Заводчиков.
— Пока, да.
Ребята, явно ожидавшие более содержательных инструкций, разочарованно переглянулись. Однако Кричевский, так ничего больше и не сказав, вышел за дверь.
«Притираться», а точнее, валять дурака, пришлось трое суток. И как это не парадоксально, но семьдесят с лишним часов бездействия стали для каждого из членов команды куда большим испытанием, чем какая-либо из ранее проведенных боевых операций.
