Ясинцев лежал на полу, запрокинув голову. Во лбу красовалось рваное пулевое отверстие, из которого сочилась кровь. Посиневшие губы, закатившиеся зрачки — все указывало на то, что Петр мертв.
— О, Господи! — в ужасе протянул Мельников и, резко затормозив, вытащил из-под головы друга забрызганный кровью чемоданчик.
Отыскав в бардачке тряпку, он стер кровавые пятна с чемоданчика и положил его рядом с собой на сиденье. И хотя Мельникову было искренне жаль друга, он четко осознавал, что сейчас не время предаваться скорби и прочим сентиментальным излияниям.
— Прости, друг, но мне придется избавиться и от тебя и от «джипа», — извиняющимся тоном бросил он мертвому Ясинцеву и, открыв дверцу, выбрался из машины.
Расчет был прост — тормознуть тачку, усадить водилу за руль «джипа», а сам «джип» поджечь. Так всегда поступали те, кто хотел замести следы. Мельников четко изучил этот прием. Но на практике должен был проделать это впервые.
Вопреки опасениям, ждать не пришлось. Через несколько минут на полосе появились «жигули» шестой модели с московскими номерами. Мельников вышел на дорогу, поднял руку, и автомобиль, взвизгнув тормозами, съехал на обочину. Сидевший за рулем толстый лысый интеллигент лет сорока, судя по всему, был человеком добрым и покладистым.
— Мотор забарахлил? — полюбопытствовал он, высунувшись из окна.
— Похоже, да, — утвердительно кивнул Мельников и виновато развел руками: — Всего лишь месяц езжу на этой тачке. Еще не освоился.
— Понятно, — сочувствующе протянул интеллигент и, открыв дверцу, выбрался из шестерки. — Сейчас посмотрим. Я думаю, починим, если они, конечно, не напичкали его электроникой. Сейчас любят такие дела. А электроника, сам понимаешь, чуть отошел болт — пиши пропало. Я, например, предпочитаю механику. А все эти американские и японские штучки… Ну их к черту!
— Неужели? — наигранно удивился Мельников, надеясь отвлечь водителя.
Ему не хотелось, чтобы тот, пусть даже случайно, заглянул в салон.
— Представь себе, я уже двадцать лет за рулем! — По засверкавшим глазам интеллигента Мельников понял, что тот сел на своего конька. — Начал я с «москвича», но что такое настоящая машина, понял лишь после того, как пересел на первую модель «жигулей»…
Водила поднял капот и, согнувшись над мотором, продолжил рассказ о своем общении с отечественной техникой.
«Похоже, он настроен прочесть мне лекцию по истории автомобилестроения…» — с раздражением подумал Мельников и нетерпеливо посмотрел на часы.
— Ну, как? — поторопил он интеллигента.
— Даже не знаю… — озадаченно протянул тот. — Вроде все в норме…
Мельников мог убить интеллигента прямо сейчас, но на встречной полосе неожиданно показалась колонна трейлеров.
«Пропущу их и буду кончать», — твердо решил он.
Прикидывая, как получше убрать глупого «лектора», помешанного на автомобилях, Мельников внезапно поймал себя на мысли, что ему совершенно не жаль этого лысого толстяка.
«Похоже, убийство уже входит в привычку…» — подумал он вдруг.
Когда за поворотом скрылся последний трейлер, Мельников сунул руку в карман и нащупал рукоятку пистолета. Как раз в этот момент интеллигент распрямился и, повернувшись к Андрею, попросил:
— Сядь за руль и попробуй завести. Я что-то ничего не нахожу. Свечи целые, ремни и аккумулятор только из магазина, контакты не повреждены. Твоей ласточке летать и летать…
— Может, я внутри какой-нибудь провод зацепил? — подкинул идею Мельников.
— Ну, давай, посмотрим, — согласился интеллигент.
Оставив капот открытым, он подошел к дверце и потянул ее на себя. Мельников моментально сообразил, что лучшего момента не представится. Одной рукой схватив водилу за шиворот, второй нащупал пистолет и молниеносно выхватил его из кармана.
— Эй, ты че… — испуганно забормотал интеллигент, но Мельников не дал ему договорить.
Ткнув дуло в спину водителю, он трижды нажал на курок. Поток раскаленного воздуха ожег пальцы, и Мельников едва не закричал от боли.
Толкнув интеллигента в салон и сунув пистолет в карман, он машинально поднес обожженную руку к губам и принялся дуть на нее.
«Будут волдыри…» — пронеслось в голове.
Поняв, что думает о мелочах, Мельников тут же взял себя в руки и, подхватив металлический чемоданчик, метнулся к «шестерке». Аккуратно пристроив ценный груз на переднем сиденье, он вновь возвратился к «джипу». Не без труда добравшись до хранившейся за спинкой заднего сиденья канистры с бензином, достал ее и принялся разбрызгивать горючее внутри салона. Закончив, швырнул канистру на грудь Ясинцеву, снял машину с тормоза, до упора повернул руль вправо и, выбравшись из салона, достал зажигалку.
Пропустив несколько встречных машин и убедившись, что дорога пуста, он поджег край покрывавшего сиденье пледа. Когда в салоне вспыхнул огонь, Мельников был уже позади «джипа». Изо всей силы он подналег на заднюю дверцу, пытаясь столкнуть машину с места. Со второй попытки ему это удалось — «джип» медленно покатился к обочине. Понимая, что теперь все решают секунды, Мельников быстро заскочил в «шестерку» и нажал на педаль газа. Когда Мельников пронесся мимо «джипа», тот уже лежал на боку в кювете. Их разделяло метров двести, когда раздался взрыв. Тем не менее взрывная волна зацепила «шестерку» и отшвырнула ее на середину дороги. К счастью, встречных машин не было, да и сам Мельников не сплоховал, удержав руль.
Теперь Андрею уже ничто не угрожало, и он наконец-то мог позволить себе немного расслабиться и подумать о чем-то приятном. Например, о Канарских островах…
Глава 9
Валахов почти никогда не полагался на случай и везение. Точный расчет — вот что, по его мнению, могло гарантировать успех в любом предприятии. Но в этот день все события происходили вне его поля зрения и, что самое неприятное, он был не в силах что-то подкорректировать или изменить. Приходилось полагаться на судьбу.
Возможно, именно поэтому с самого утра Валахов чувствовал себя неважно. Покалывало в висках, с трудом удавалось сосредоточиться. Он ждал сообщения от Мельникова и Ясинцева. Но они молчали. Майор нервничал, но что-либо изменить не мог. Нужно было ждать. Но чего? Что означало это молчание? Было совершенно очевидно, что в лагере чеченцев произошли или происходят какие-то важные события и в них задействованы его агенты. Следовательно, они или провалили операцию, или достали-таки этот чертов чемодан. Валахов решил подумать о худшем. О том, что он станет делать, если связь с агентами прервалась навсегда… А оставалось одно — начать игру ва-банк. То есть отправить в лагерь чеченцев группу захвата и, как говорится, разобраться на месте. Но это был слишком скользкий путь. Заподозрив что-то неладное, чеченцы, скорее всего, усилят охрану, что автоматически означает большие потери со стороны спецназовцев. Впрочем, это обстоятельство ничуть не смущало Балахова, поскольку все могло закончиться куда неприятнее. Почувствовав опасность, чеченцы могли перепрятать чемодан или, что гораздо хуже, сдуру рвануть его там же на месте. А это означало, что в одно мгновение Валахов мог лишиться не только ядерного устройства, но и собственной жизни. Такой поворот событий его совершенно не устраивал, но других идей пока не было.
