— Не знаю. Тарамов мертв, а кроме него никто не может подтвердить вину Жанны. Так что, все обойдется. Мое мнение таково — девушка и так наказана по заслугам. Так зачем ворошить прошлое?
Дардыкин внимательно посмотрел в серо-стальные глаза Мономаха и спросил:
— Ты и вправду так думаешь?
— Да.
— Тогда ладно. — Леха машинально опустился на диван и, погрузив пальцы в свои густые волосы, задумался.
На несколько минут в кабинете воцарилась мертвая тишина. И вдруг раздался звонок внутренней связи.
— Да, слушаю? — ответил Мономах.
— Сергей Владимирович, к вам журналистка Метелкина, — сообщила секретарша. В ее голосе застыл немой вопрос: пускать или не пускать эту опасную посетительницу?
Мономах, прикрыв трубку ладонью, посмотрел на Дардыкина.
— Зоя, — сообщил он.
Леха обреченно вздохнул и развел руками.
— Пусть заходит, — разрешил Толоконников и прервал связь.
Через минуту в кабинет ворвался настоящий рыжий ураган — Зоя Метелкина собственной персоной. Одета она была, как всегда, весьма экстравагантно — брючный костюм, плотно облегающий тело, оранжевая косынка, техасские сапоги. Ни слова не говоря, девушка подбежала к Дардыкину и, обхватив его за шею, принялась визжать от восторга.
— Дардыкин, миленький, ты жив! Как я рада!
Через несколько минут Леха начал задыхаться. Он попытался оторвать от себя Зою, но у него, к сожалению, ничего не получилось. Тогда на помощь другу подоспел Мономах.
— Зоя, если ты от него не отстанешь, я опять вызову охранника.
Метнув в сторону Толоконникова полный презрения взгляд, Метелкина нехотя отодвинулась в сторону и принялась приглаживать растрепанную копну волос.
— Ты не джентльмен, Мономах, — надув губки, сообщила она. — Другой бы, будучи на твоем месте, оставил бы нас с Лехой наедине… Все-таки, мы столько времени не виделись…
— Я пока на своем месте, а вот ты, по-моему, зарываешься. Интересно, с какой целью ты пришла сюда? Уверен, не потому, что соскучилась.
Хочешь взять у Дардыкина интервью, поэтому и стелешься перед ним, как… Впрочем, это неважно, как кто.
— Фу, какой же ты все-таки… — не на шутку разволновалась Зоя. На ее щеках появились красные пятна, и Мономах понял, что попал в десятку.
Он улыбнулся и, крутанув колеса, выехал из-за стола.
— Ладно, ребята, так уж и быть. Оставляю вас минут на десять…
— Ты куда? — растерялся Леха и тут же бурно запротестовал: — Не надо, Мономах, не уходи! Я не собираюсь давать интервью, а поговорить с Зоей могу и в твоем присутствии.
Метелкина посмотрела на Дардыкина полным нежности взглядом и спросила:
— Но почему, дорогой? Неужели ты не хочешь поделиться со мной впечатлениями?
Леха слегка повел плечами, беспомощно и озадаченно.
— Какими впечатлениями?
— Ну ведь ты столько времени провел в чеченском плену!
— С чего ты решила, что меня похитили именно чеченцы?
Зоя презрительно фыркнула и покрутила у виска тоненьким указательным пальцем.
— Господи, Дардыкин, я же журналистка!
— Ну и что?
— А то, — Зоя уже начинала нервничать, — что ты должен дать мне интервью.
— Послушай, моя дорогая, никакого интервью не будет, — твердо заявил Леха. — И я тебе ничего не должен. Только не подумай, что это как-то связано с нашим разрывом. Да, мы расстались, в какой-то момент ты мне здорово помогла — отыскала Мономаха и сообщила ему о моем звонке. Но не это главное… Я вообще никому не буду давать интервью. Понимаешь, Зоя, я не хочу, чтобы все узнали, что случилось со мной. Это военная тайна, понимаешь?
Это объяснение давалось Дардыкину тяжело. Он подбирал слова с огромным трудом, все время поглядывал на Мономаха, как бы советуясь — я все правильно говорю или нет? По его лицу катились крупные капли пота, Леха все время облизывал губы, мысленно чертыхался и одновременно молил Бога — скорее бы все это закончилось и Зоя ушла. Однако девушка молча смотрела на него широко раскрытыми глазами и, судя по всему, собиралась выслушать до конца этот бессмысленный монолог.
— Послушай, Дардыкин, ты что, влюбился? — вдруг спросила она и тут же добавила: — И твоя новая пассия каким-то образом замешана в этом деле?.. И не пытайся мне возражать, я тебя слишком хорошо знаю…
— А я и не собираюсь возражать, — разозлился Леха. — Да, я встречаюсь с одной девушкой. Да, она каким-то образом замешана во всей этой истории, но больше ты из меня ничего не вытянешь.
— Этого вполне достаточно, чтобы… — Зоя встала и с победным видом оглядела опешивших мужчин, — чтобы самой докопаться до истины! Я даю вам слово, что через неделю буду знать все!
Вскинув подбородок, она гордо прошагала к выходу. Несколько секунд Дардыкин молча смотрел Зое вслед, а затем сорвался с места с криком:
— Я ее задушу собственными руками!
— Остынь! — громко приказал Мономах. — И сядь на диван.
Как ни странно, но Дардыкин повиновался.
— Она всего лишь женщина, — со снисходительной иронией заметил Мономах. — И лишь потом — журналистка. Она разочарована, она сгорает от ревности, она не может поверить в то, что проиграла. Но мне почему-то кажется, что копать под Жанну Березову Зоя не будет.
— Ха-ха, как смешно, — в тоне Лехи не было и тени веселости. — Она не женщина, она монстр отечественной журналистики. Я ее хорошо знаю…
— Не надо на нее обижаться. А то я возьму и подумаю, что ты все еще ее любишь.
— Нет, не люблю, — простонал Дардыкин и вдруг сорвался на крик: — Послушай, Мономах, я ведь не железный! Почему ты говоришь со мной, о чем угодно — о бабах, о журналистике, о ревности, о страсти и еще черт знает о чем, но только не о чемоданчике?! Ведь он пропал, понимаешь? И мы даже не знаем, кто были те ребята, которые его сперли. Они на самом деле служат в ФСБ или то удостоверение было липовым? Почему вместо того чтобы обрывать телефон управления, ты спокойно сидишь в своем кабинете и занимаешься моими проблемами?!
— Да потому, глупый ты человек, что рано или поздно, но чемоданчик все равно найдут. Однако пусть этим занимаются те, кому сам Бог велел этим заниматься. Со своей стороны я сделал все что мог. И очень надеюсь, что моя помощь была не лишней.
— Ты что-то от меня скрываешь, — догадался Дардыкин. — Но почему?
— Потому что, Леха, ты в отпуске. И не стоит забивать свою голову разной ерундой. Расслабляйся, напивайся, веселись и постарайся хотя бы при мне не произносить вслух это слово «че-мо-дан-чик».
Глава 12
В этот день у Балахова с самого утра было великолепное настроение. И на то имелись веские причины. Наконец-то после стольких лет копания во всяком дерьме удача вдруг улыбнулась ему. Самая грандиозная в его жизни операция переходила в заключительную стадию. Самое трудное осталось позади. А впереди — лишь небольшие, но столь необходимые для успешного завершения дела формальности.
