Я долго думала, писать ли об этих вещах, поскольку, во-первых, я не специалист в данной области и в мире предостаточно людей, которые считают себя специалистами. Во-вторых, они касаются меня, а за 35 лет мне вбили в голову, что заботиться о себе эгоистично.
Но знаете что? Все это полная чушь. Я поняла, что о себе тоже нужно заботиться. Если я хочу сделать этот мир лучше, то должна быть здоровой, сильной, полной жизненной энергии, доброты, заботы, сострадания, душевной щедрости и радости. Не потому, что это делает меня хорошим человеком, а потому, что если я обладаю этими качествами, то могу делиться ими с окружающими. Я могу быть хорошей мамой, дочкой, женой, подругой, сестрой. Могу плодотворно трудиться и творить добрые дела. Я могу осуществлять свои мечты по улучшению мира, совершать разные безумные поступки вроде написания книг с нелепыми аналогиями и общаться с незнакомыми людьми по всему миру.
Переход к жизни, наполненной осознанностью, целеустремленностью, добротой и покоем, стоит отпраздновать.
Моя аналоговая «гавань» – это результат нескольких лет работы: избавления от барахла, создания и поддержания в порядке жизненного пространства, развития внимательности, практики медитации, искусства наблюдательности, отключения от виртуальности для подключения к реальности, времяпрепровождения на свежем воздухе и внесения осознанности в свои отношения с окружающими. Но вещи, о которых пойдет речь в следующих разделах, позволили мне превратить здание, в котором я влачила свое существование, в настоящий дом. Некоторые из них я использую постоянно, в то время как с других только вытираю пыль по мере необходимости. Какие-то из них мне ближе, а над какими-то до сих пор приходится работать. Ни одну из этих вещей я не делаю идеально или даже оптимально, но меня это больше не останавливает. Если я что-то и усвоила за эти годы, так это то, что ежедневные маленькие, пусть и несовершенные шажочки уведут меня дальше, чем один большой прыжок.
Сон
Раньше я была конкретной совой и ложилась спать не раньше 2–3 часов ночи. Ночь была единственным временем суток, когда можно было спокойно разобраться со своим ювелирным бизнесом, и я сидела в зале, скрючившись над складным столиком, изнывая от боли в спине и рези в глазах.
После рождения второго ребенка мой режим сна снова изменился, и не в лучшую сторону. Я спала урывками и не больше нескольких часов за ночь, но самым неожиданным было то, что я полюбила ранние утренние часы с их тишиной, прохладой и покоем. Конечно, тогда я еще не доросла до утренних ритуалов и прочих полезных и приятных вещей, потому что дети просыпались рано, синхронно и с морем требований, но с тех пор я стала жаворонком.
Правда, жаворонки ложатся спать рано, а с этим у меня возникла проблема.
Я наслаждалась ранним утренним времяпрепровождением, но мне потребовалось энное количество времени, чтобы понять, что нужно скорректировать режим. А пока я этого не поняла, перебивалась четырьмя-пятью часами сна и удивлялась, почему все время перекусываю и пью кофе.
Вместо того чтобы лечь спать в разумное время, я полночи читала в постели книги на планшете, и от синего света экрана мой мозг медленно пробуждался ото сна, когда ему следовало бы туда погружаться.
В 2016 году мы с Беном провели два ненаучных эксперимента со сном, каждый по месяцу. Первый я уже описывала. Это «Никаких экранов в спальне». А второй заключался в том, чтобы по возможности спать по восемь часов в сутки, что на два часа превышало мою обычную «норму». Мы хотели посмотреть, как это повлияет на качество сна и скорость засыпания.
Оказалось, что мои тело и мозг реально лучше функционируют, когда я им даю выспаться. За время эксперимента я похудела, стала более спокойной и продуктивной, прочитала больше книг, стала намного быстрее засыпать, а просыпалась бодрой, свежей и с удивительно ясной головой.
Прошло время, но изменения сохранились. Наши спальни по-прежнему остаются свободной от экранов зоной (я оставляю телефон в соседней комнате и использую его как будильник), и я регулярно сплю по семь-восемь часов. Конечно, это не всегда получается, но тот факт, что сейчас у нас сон в приоритете, имеет огромное значение. Качественный сон – это такой же необсуждаемый аспект, как и качественное питание, в то время как раньше мы относились к нему по остаточному принципу.
Внутренний диалог
Когда мне было лет двенадцать, в моей голове поселилась страшно вредная девчонка. Она нашептывала мне на ухо гадости, убеждала меня в моей никчемности, подвергала сомнению все мои способности и мое место в этом мире.
Мне хотелось бы вам сказать, что с возрастом она съехала, но, к сожалению, этого не произошло. Сейчас она намного тише и яд ее голоса уже не действует на меня так, как раньше, но эта вредная девчонка вокально сопровождает меня всю мою жизнь.
Слушая ее колкости, я долгие годы чувствовала себя неуверенной, непривлекательной, нелюбимой, нежеланной, недостойной, недалекой и необразованной. В общем, полным убожеством, лицемеркой, фейком. Удивительно, но только эксперимент с медитацией научил меня ставить эту критиканку на место и уделять ей ровно столько внимания, сколько она заслуживает (нисколько).
В ходе этого эксперимента, который длился целый месяц, я открыла для себя практику любящей доброты. Это управляемая медитация, во время которой нужно просто сидеть и постоянно говорить себе, что вы себя любите. Поверив в это и наполнившись безусловной любовью, вы можете распространять ее на других. Это было что-то необычное, сакральное, с полным погружением в себя. Мне понравилось.
Я не знаю, только ли австралийцы считают любовь к себе достойной осуждения, но с детства я привыкла слышать, что любить себя негоже: «Надо же, она любит себя. Фу-у».
Что ж, извините, но подозреваю, что да.
Я верю, что любовь и действие изменят мир, и стараюсь жить в соответствии с этой верой. Раньше я пыталась убедить себя в том, что люблю всех людей, как своих ближних, хотя многие мне не нравились. Но я не знала, насколько хорошо у меня это получалось, пока не научилась любить себя. Реагируя на голос своей вредной внутренней девчонки, я исходила не из любящей доброты, а из неуверенности и обороны.
Научившись закрывать ей рот, я стала слышать другой голос – свой. Он был уверенным и сильным. Не самоуверенным и крикливым, а убежденным в своей весомости. Без этого голоса я не смогла бы написать книгу. Не смогла бы поделиться своими откровениями. Не смогла бы по-настоящему любить, отдавать или заниматься детьми.
Он также дарит мне благодушие. Когда единственный голос, который я регулярно слышала, только ругал меня и злорадствовал по поводу любого моего промаха, я не могла испытывать к себе доброту и сострадание. Не могла признать свои сильные стороны – только недостатки. Я не получала дружеских похлопываний по спине – только удары под дыхало.
Сейчас есть и доброта, и сострадание, и уверенность, и смелость. Принятие себя и способность сказать: «Эй, я тебя люблю!»
