– Не бойся, мамочка, – прижалась к ней Наи. – Я никому не дам тебя в обиду.
– Да я не…
– Я не позволю причинить вам вред, – обнял я их обеих и шепнул: – Никому и никогда.
– И не стыдно? – наклонился над нами Ксан. – Я, между прочим, ещё одинокий, никому не нужный страж… Ах да! Не такой уж ненужный. А ну, звёздный принц, отдавай привет от Синои!
– Что? – нахмурился я и, заметив лукавую улыбку Луны, прошипел сквозь зубы: – Хратс.
– Чем тебе помочь? – спасла меня из неловкой ситуации Наи. – Мама сказала, нужно в кого – то проникнуть. В кого?
Я поднялся и, оглядев присутствующих, объяснил:
– Стражи раскололись, часть служит мне, часть подчиняется Джерогу. К сожалению, большая часть. Члены сената заперты во дворце. Открыть двери в тронный зал возможно лишь изнутри, но связи нет и невозможно донести, в какой опасности сенат…
– Опасности? – удивился профессор.
– Уверен, что Джерог собирается их уничтожить и свалить всё на меня и наш штурм. Для него это единственный шанс стать императором.
– То есть твоя мать ни при чём? – сухо уточнил Ксан.
Ощутив укол вины, я покачал головой:
– Очередная моя ошибка и победа Джерога. Я поддался на провокацию кузена, который был прекрасно осведомлён о моих детских обидах и сыграл на этом. Отвлёк меня и заманил в лабораторию.
– А сам под шумок решил взорвать сенат? – помрачнел Ксан.
Я молча кивнул и со вздохом признался:
– Плохой из меня император. Я иду на поводу эмоций и слишком поздно замечаю ловушки.
– Признавать свои ошибки гораздо полезнее, чем считать, что не совершаешь их, – неожиданно заявила Селезия. – Важное качество для императора, которого сын Гелиха лишён.
– Точно, – задумался я. – Джерог считает себя умнее других. Всегда считал. И небезосновательно. В успеваемости он уступал лишь мне. В академии держался особняком, ни с кем не дружил…
Спина похолодела от неприятной догадки, и я пристально посмотрел на мать.
– Возможно ли…
– Джерог – аврен, – спокойно закончила та. – Мы с братом не раз обсуждали это, но Гелих никогда не верил моим подозрениями. Как и тысячи людей, он считал, что аврены крайне опасны и их нужно уничтожать на месте, что они убивают одним своим присутствием. Мне не удалось его переубедить. Я всё равно наблюдала за Джерогом, но племянник ни разу не проявил своей силы в моём присутствии.
Это была самая длинная речь, которую я слышал от Селезии. Видимо, мама очень взволнована, но не показывает этого. Ледяной взгляд, каменное выражение лица, прямая спина… Зато абсолютное отсутствие паники и готовность действовать несмотря ни на что.
– Что, если кузен самостоятельно научился скрывать дар, но мог пользоваться им, когда никто не видел? – задал я важный вопрос.
– Теоретически это невозможно, – ответил Уворий и взъерошил волосы: – Как и проникновение одного аврена с помощью другого в сознание человека… Да так, что все выжили? Я уже готов поверить во что угодно!
– Думаешь, это он убил императора? – мрачно уточнил Ксан, и я заметил, как побелели его сжимавшие оружие пальцы. – И адмирала Гелиха.
– Пока это единственная версия, – заметил я.
– Джерог всегда стремился к власти, – отозвался второй страж. – Я с ним учился на одном потоке. Майор тогда был старшиной, требовал мгновенного и беспрекословного подчинения… – Он нахмурился и задумчиво добавил: – А сокурсник, с которым они перед тренировкой повздорили, неожиданно потерял сознание и, упав с большой высоты, погиб.
– Думаю, он погиб ещё до того, как упал, – понимая, что мои худшие подозрения подтверждаются, кивнул я.
– Какой у вас план? – сильнее заволновался Уворий. – Вы намерены спасти людей из сената?
– Разумеется! – я наградил его возмущённым взглядом. – Даже не будь там моих приверженцев, которые точно поддержат мою кандидатуру, я бы не стал просто смотреть, как люди умирают. Я обязательно вытащу всех! Нет…
Я посмотрел на серьёзное личико дочки Луны:
– Мы это сделаем. Да, принцесса?
– Да, мой император, – серьёзно ответила Наи, и воцарилась тишина.
– Простите, – нарушила её Риноу. – Моих сил недостаточно, чтобы защищать вас и далее. А если я потеряю сознание, вы окажетесь в опасности. Рекомендую немедленно подняться наверх либо включить глушитель.
– Нет! – испуганно вскрикнула Луна и прижала к себе дочь.
– Почему это не действует на меня? – спросил я Селезию.
– Я сделала всё, что могла, чтобы защитить тебя, – пояснила она и повернулась к Луне: – Люди без защиты поднимаются с Риноу. Мы едем на директорском лифте.
Приказала фарису:
– Приведи их ко мне.
– Слушаюсь, адмирал, – коротко склонила голову Риноу.
Я же, не отрывая взгляда от Ксана, попросил с чувством:
– Иди с ней. Береги.
Улыбнулся Луне и, сжав ладошку девочки, пообещал женщине:
– Я защищу Наи.
Луна, кусая губы и оглядываясь, исчезла в лифте, а мы последовали за Селезией в тот, на котором прибыли сюда. Профессор сложил ладони и приподнял брови.
– Адмирал, умоляю, позвольте хоть одним глазком…
– Оставите вверенных вам особей, Уворий? – Селезия ледяным взглядом пригвоздила профессора к месту. – Позволите использовать их кому – то вроде Джерога в политических играх?
– Что вы, адмирал, – стушевался тот. – Во мне говорит лишь любопытство.
– Советую умерить его и заняться непосредственными обязанностями. – Тон моей матери понизился ещё на несколько градусов.
Вдруг подумалось, что со мной она общалась почти с нежностью… по сравнению с тем, как разговаривала с другими. Оказывается, я совсем не знал эту женщину. Не знаю, что сделало её такой жёсткой и непримиримой, но она действительно пыталась быть мягкой. И у неё это даже получалось, только открылось это лишь в сравнении.
Не слишком ли поздно?
Я посмотрел на Наи и, увидев её грустную улыбку, ощутил рукопожатие маленькой ладошки.
– Не поздно. Пока ты жив, ничего не поздно.
Я захлебнулся эмоциями и, зажмурившись, постарался собраться с мыслями. Наи права. Пока я жив, я могу всё исправить… Хотя бы попытаться. Но жизнь – величина непостоянная. Нельзя принимать её за незыблемую‚ и откладывать важные вещи. Надо использовать каждый шанс, любую возможность, ведь второго шанса может и не быть.
– Мама, – с трудом проскрипел я и, запрокинув голову, чтобы не опозориться перед бывшей женой погибшего императора, – прости, что обижался на тебя всё это время. Теперь я вижу, что ты… – проклятая капля всё же скользнула по коже и сорвалась с носа: – Любишь меня.
