— Насиловать… — он умолк и снова слегка смутился, словно закончив фразу, он произнес бы какую-то непристойность.
— Ну? Насиловать себя. Принуждать себя делать то, что тебе не хочется. Это метафора, не в буквальном же смысле… — Софи вдруг подумала, что именно Джон мог вообразить, если понял это в том самом буквально смысле. Гнев ее приутих. — Э… это метафора… без какого-то… — она хотела сказать «сексуального» и не решилась под прямым взглядом его невинных серых глаз. — Подтекста. Это значит заставлять себя.
— Я понимаю теперь. Благодарю. — Джон неловко покомкал в руках ее коврик. А потом его лицо вытянулось и похолодело. — Боюсь, для меня нет свободы в выборе своих действий. Вернее… полной свободы. Для нас всех есть единые lin’ya. Ты знаешь о них.
— Знаю. Это ваши законы. Правда, я не помню, чтобы они запрещали отказываться от кофе. — Софи встала и налила себе вторую чашку.
Положила туда три ложки сахара и принялась мешать, глядя на Джона.
— Отказываться от еды и питья в доме, где тебе дали приют… это против lin’ya. — Он оглянулся вокруг, явно думая, куда пристроить свои трофеи — хлопковый коврик и пушистое полотенце. Софи не знала, что там в его голове, но он вдруг извинился и вышел. Через минуту он вернулся без них.
— Могу я? — он отодвинул стул.
— Ты можешь. И можешь больше никогда не спрашивать у меня на это разрешения.
— Ты раздаешь позволения слишком легкомысленно, совсем меня не зная. Это неосторожно.
— И что такого ты должен совершить, чтобы я не хотела, чтобы ты сидел?
— Быть может, я уже это совершил. — Сказал он как-то грустно и сцепил руки в замок на столе.
Софи посмотрела на его пальцы. Руки у него были отнюдь не такие, как, она воображала в юности, должны быть руки у эльфов. Ей представлялись тонкие и изящные кисти пианиста, с холеными ногтями и перстнями с гигантскими самоцветами. У Джона были самые обыкновенные руки. Да, ногти были аккуратно подстрижены, но пальцы были не тонкие. Наоборот это были руки человека, который использует их часто по прямому назначению. На мизинце и безымянном пальце белел крупный шрам.
Софи подняла на него глаза и отважно спросила:
— Джон, откуда у тебя все эти шрамы?
Джон отчетливо покраснел. Мгновение он мялся, очевидно, решая, что менее грубо — отвечать девице на такой личный вопрос или послать ее, куда подальше, в собственном доме. Софи уже успела пожалеть, что задала такой личный вопрос.
— От тренировок. — Все-таки выдавил он сквозь зубы с явной неохотой.
— Ничего себе у вас тренировки, — поежилась Софи.
— Юноша не должен боятся клинка. — Отрезал Джон так, словно говорил «Земля круглая».
— И у вас, похоже, есть надежный способ отучить его боятся! — Пошутила Софи, салютуя чашкой.
— Этого вам не понять. — Негромко посетовал Джон.
— Нам? — уточнила Софи.
— Людям. Вы хрупки и боязливы оттого.
— Ух, ты. Обожаю расовую дискриминацию на завтрак. — Невесело усмехнулась Софи.
— Я прошу прощения за неосторожные слова, — тут же полилась из Джона подчеркнутая вежливость. — Однако… это правда. Люди хрупки и… недолговечны.
— Зато нас много. — Усмехнулась Софи.
— Да. — Согласился Джон, и его лицо вдруг приняло крайне мрачное выражение. — На одного эльфа в мире приходится около пяти тысяч людей. Вас и вправду очень много.
Софи показалось, что его несколько тревожит такой явный численный перевес.
— Количество, увы, никак не перейдет в качество. — Снова попыталась пошутить Софи. Джон явно удивился таким словам. — Нет, что ты, я и про себя в том числе!
Софи вздохнула. Надо бы ей прекращать говорить с эльфом как со своим соседом по лестничной клетке. Но она так разнервничалась, что насмешливость прорывалась сама собой, хотелось как-то разрядить обстановку.
Она поднялась и открыла холодильник.
— Могу пожарить яйца, сыр, есть и овощи. Ты чем обычно завтракаешь?
Она обернулась и увидела, что Джон снова вылупил на нее глаза.
— Ты предлагаешь мне разделить с тобой трапезу? — тихо переспросил он.
Софи тут же мысленно метнулась к своим подзабытым энциклопедическим знаниям об эльфийских lin’ya. Господи что там было насчет еды? Что именно это у них означало?
— А… Ну… да… — Джон несколько раз неверяще моргнул. — Господи, не смотри так. Что? Это что-то значит? Я просто голодная, ну и ты, наверное, тоже…
— Ты ведь даже имени моего не знаешь, — прошептал он пораженно. — Я пришлый, и я не друг тебе.
— Это ведь просто яичница… — Софи покосилась на полупустой холодильник.
— Я… я не могу, прости. Ты сама не понимаешь, что просишь. Если однажды ты узнаешь меня, и тогда предложишь мне преломить хлеб, я буду рад. Но сейчас… это недостойно с моей стороны воспользоваться твоим великодушием.
Софи мгновение, онемев, таращилась на него, переваривая эту тираду, потом просто мягко захлопнула дверцу холодильника.
— Ладненько. — Сказала она.
— Я прошу прощения, но я должен забрать вещи, которые испортил. Я оплачу их тройной ценой. — Сказал Джон. — Назови цену и я оплачу.
Софи поняла, что он говорит про коврик и полотенце.
— Забудь.
— Нет. Я оплачу. Прошу, я и так не могу отплатить тебе за доброту.
— Ну хорошо. Что-то там около тысячи за все.
Джон кивнул, вышел в прихожую. Софи услышала, как вжикнула молния на сумке.
Он вернулся и оставил на столе несколько крупных купюр.
— Я благодарю тебя за помощь. — Официально произнес он. — Если тебе однажды захочется посетить мой дом, его двери будут открыты.
Софи улыбнулась.
— А где именно твой дом?
— В Сиршаллене.
Софи пораженно хмыкнула.
— Ты приглашаешь меня в Сиршаллен? Ничего себе. Это большая честь. Только вот от чьего имени мне туда ехать? Эльфа Джона? Там ведь по приглашениям.
— В протекторате ты можешь назвать мой титул — Шахране. Я дам позволение на твой визит.
— Спасибо. — Кисло улыбнулась Софи.
Почему-то сейчас она не верила, что действительно может пойти в протекторат и заявить о своем желании посетить Сиршаллен. Это казалось какой-то нелепицей.
— Кстати, я еще тогда перевела это слово. «Младший из сынов». Странный титул, не нашла упоминаний, чтоб его где-то использовали.
— То, что вы знаете о нас, это лишь поверхность озера. Если смотреть сверху, даже если видеть дно — оно искажается для взгляда.
— Ясно. — Буркнула Софи.
