Джон смотрел на владычицу, упрямо сжав губы.
— Я буду просить позволения Владыки, — повторил он.
Владычица улыбнулась.
— Речи, что я уже слышала. Так же говорил и Эльтан. Иногда при всем моем желании забыть о твоем происхождении, я вижу в тебе его черты, что так дороги моему сердцу. И ее… ее тоже. — Владычица судорожно вздохнула. Джон глядел строго на свои сапоги. — Я открыла Эльтану все, что знала, но он не послушал. Я видела, что жизнь Шеланны будет краткой. И я… сказала ему об этом. Кто может винить мать в желании защитить свое дитя? Я отравила его счастье ожиданием горя, в надежде, что он одумается. Что женится на обещанной деве и проживет в согласии и покое. Сбережет свое сердце... Он не внял мне. И теперь о нем говорят, будто он бессердечен. Что за проклятье, видеть все и остаться не услышанной? Я не защитила своих детей, но тебя я пытаюсь спасти. Я не даю тебе позволения. И я приказываю тебе отдалить деву. Отошли ее прочь. Сегодня же.
— Она делит со мной ложе. Я не отошлю ее.
— Ты пытаешься лгать мне? — она подняла брови и рассмеялась. Джон смущенно прикусил губу.
— Я не отошлю ее.
— Он отошлет, — сказала Софи. — С-сегодня же.
Джон пораженно поглядел на нее, Синай, казалось, может испепелить взглядом.
— Только… только дайте ему позволение поговорить с Владыкой. Ему очень нужно. А я уйду. Сегодня же.
Повисла тишина. Владычица, казалось, смотрела на нее незрячими глазами. Она слабо улыбнулась.
— Ее сердце не из стекла. И она любит. — Джон вскинул голову.
Он горящим взглядом посмотрел на владычицу, а потом на Софи. Софи отвернулась. Ощущение было ужасное, словно ее как прозрачную колбу подняли и просмотрели на свет. Любит?… Она и сама не знала, любит ли Джона, а эта мать народов такое заявляет. Да как она смеет?!
— Твой выбор я одобряю, — сказала Владычица скорбно. — Говори с владыкой, если хочешь. Но если в тебе есть хоть капля уважения к матери твоего народа, ты должен верить, что я желаю тебе добра. И я говорю — отошли ее. Твоя жизнь мне не видна, в тебе кровь другого народа. Но если ты проживешь достаточно, ты будешь страдать, как страдает твой брат, как страдает твой ментор. Сердце твое будет разорвано на куски, и ты никогда не соберешь их снова.
Она сжала руки на коленях.
— Синай, я прошу прошения за свои слова. Твой выбор я чту и уважаю. Служи верно, как и подобает.
Синай поклонился.
Джон тоже поклонился.
— Прости мне мой умысел и… мое существование.
— Я буду ненавидеть твое рождение до моего последнего вздоха. Но, быть может, не буду ненавидеть тебя. Я вижу в тебе любовь к нашему народу. Только за это я щажу тебя, осеннее дитя.
Они снова поклонились и ушли. Софи в страшном ступоре позволила Джону усадить себя на лошадь. Еще час они ехали обратно, потом снова на подземной вагонетке. Все это время слова эльфийки крутились у Софи в голове.
«Твое сердце будет разорвано на куски и ты никогда не соберешь его снова».
Софи сидела в дребезжащем вагончике рядом с Джоном, молчаливая и хмурая. Он тревожно поглядывал на нее, но молчал, словно чувствовал что-то. Сердце Софи медленно наполнялось отчаянием и решимостью.
Когда Софи поднялась по лестнице в дом Джона, в Сиршаллене уже начало смеркаться. Осенние дни становились все короче.
В прихожей ее встретил Нилан. Он был умыт, одет в свежую рубашку и жакет, а его ухо выглядело вполне зажившим, хоть и оставалось изувеченным.
— Как прошло? — спросил он у Софи.
У нее задрожали губы. Она прошла мимо и пошла в свою комнату.
Джон поднялся на knam и вошел через стеклянные двери в гостиной, когда Софи как раз шла мимо. Не взглянув, она пошла к себе.
— Шахране, как про…— спросил Нилан.
— Оставь нас! — отрезал Джон. Нилан тут же вышел на балкон.
Софи прибежала к себе и стала быстро кидать вещи в коробку. Там лежали мелочи, что она попросила привезти из людского города. Бритва, зубная паста любимой марки, косметика, круглая расческа и даже чертовы презервативы, которые она выписала с мыслью о том, что, быть может, они с Джоном таки доберутся однажды до постели.
Софи распахнула шкаф и вытащила джинсы и трикотажное платье. В этот момент вошел Джон.
— Софи! — он остановил ее, но она вырвалась и пошла к постели.
— Джон, не надо. Прошу, я должна уйти.
— Софи, что ты делаешь? — Джон глядел, как она быстро заталкивает одежду в коробку. — Остановись! Тебе не нужно… Да, послушай же меня!
— Нет, Джон. Нет. Так надо. Ты… и я… это все… Это все ошибка, огромна ошибка.
— Софи!
Она подхватила коробку и попыталась выйти из комнаты. Джон встал у нее на пути.
— Не усложняй, Джон, пропусти меня. Ты все слышал, так надо.
Джон выхватил коробку из рук Софи и кинул на кровать.
— Я не позволяю! — отрезал он.
Софи вытаращилась на него в изумлении.
— Прости?..
Джон тут же виновато смягчился.
— Только не теперь… Прошу, давай обсудим все, не горячась.
— Я должна уйти! — взорвалась Софи.
— Почему ты должна уйти? — Джон сжал ее плечи. — Почему?!
— Я должна уйти сегодня же! Тебе нельзя оставлять меня рядом, ты что не слышал ее?! Я не хочу, чтобы твое сердце было разорвано на куски, ясно тебе! Я этого не стою!
Софи в панике подобрала коробку и стала собирать в нее вещи.
— Я пойду к Нилану. Или в гостиницу… куда-нибудь. Пожалуйста, Джон…
Он снова взял ее руки и попытался помешать.
— Прошу успокойся, это решение не твое, принимать или нет слова Владычицы, каждый решает сам…
Софи плюхнулась на постель.
— Пожалуйста… пожалуйста, Джон, не надо… пожалуйста… — зашептала Софи потеряно. — Я не хочу этого. Пожалуйста…
— Софи, — прошептал он и нежно поцеловал ее в макушку. — Я понимаю, что ты хочешь свершить, но уже поздно. Все уже решено для меня.
— Нет! Она сказала, что еще можно…
— Она ошиблась.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что это мое сердце, — Джон отстранился и посмотрел ей в глаза. — Она может лишь заглянуть в него, но не может положить в свою грудь.
— Нет! — застонала Софи. — Не надо, Джон! Одумайся! Я не стою того. Не надо!
— Ты снова оплакиваешь мое счастье. Мое сердце отдано. — Джон снисходительно улыбнулся. — Разве я властен над ним? Разве я могу отсечь его, словно палец, и выбросить прочь?
— Ты глупый. Ты не думаешь о будущем…
