Она хотела подойти к Джону и наступила на слишком длинный подол. Секунда — и она растянулась посреди гостиной, ударившись коленом и больно прикусив губу.
— Софи! — Джон приподнял ее и взволнованно осмотрел лицо. — Ты не ушиблась?
Софи приложила пальцы к губе.
— Проклятое платье, — посетовала она, облизывая ранку.
Джон вдруг выхватил из поясных ножен кинжал. Софи и понять ничего не успела. Он выпрямил ее ноги и начал кромсать подол. Несколько секунд ушло на то, чтобы отрезать полоску шириной с две ладони Джона. Он брезгливо отбросил лоскуты и убрал кинжал в ножны.
— Ты всю вышивку срезал! — возмутилась Софи.
— Ты упала из-за этого подола.
— Но ведь кто-то вышивал, время тратил! Можно было на талии укоротить… наверное…
Джон смотрел на нее и вдруг засмеялся.
— Неужели эта вышивка стоит твоей крови? — Джон взял ее лицо в ладони и посмотрел на губу. — Прошу, покажи. Я хочу убедиться, что это не опасно.
— Это просто губа. — Софи прекратила ее посасывать и показала Джону. — Просто прикусила.
Джон осторожно коснулся, разглядывая ранку.
— Это ерунда. — Софи смущенно отстранилась, Джон убрал руки. — Прости меня, Джон. Я наговорила столько всего ужасного.
— Я от тебя не отставал, я тоже говорил не то, что следовало.
Мгновение они смущенно молчали.
— Давай условимся с тобой, — Джон протянул ей руку. — Я обещаю, что прощу тебе любую оплошность один раз между восходом и закатом. А ты пообещай мне...
— Любую?
— Я прощу любое твое неосторожное слово, любую ошибку, порожденную неведением, и объясню тебе, чем именно это меня обижает. Если ты поклянешься, что тоже простишь мне мои ошибки и тоже объяснишь, что я делаю не так.
— Идет.
Они пожали руки. На мгновение Софи задержала свою ладонь в руке Джона и затрепетала.
— Я прощаю тебе, что ты назвал меня ханти.
— Я прощаю твою жестокость и то, что ты заставила в душе проснутся недостойные чувства.
Софи подняла брови.
— А по-человечески?
— Я… Нилан говорил мне сегодня, это слово для меня из новых… ревность! — Джон с облегчением вспомнил. — Я испытываю ревность. Это чувство эльфам не слишком присуще. Оно считается недостойным, жалким и даже смешным. Это то, что пристало испытывать людям, но не эльфам. Я не должен испытывать его и не имею на него никаких прав. Однако твои слова… заставили меня его испытать. Прошу тебя, не нужно больше говорить мне о таком. Для меня такие чувства… недостойны.
Софи изумленно моргнула. То есть, он прощал ее за то, что сам испытывал ревность?
«Мне этих эльфов никогда не понять. Никогда. Мне нужно, видимо, как Нилану прожить среди них лет тридцать», — в панике подумала Софи.
— Ладно, без проблем. Просто больше не поднимаем эту скользкую тему и все, — отрезала Софи.
— Благодарю. — Джон склонил голову. — И… я посмею спросить тебя в последний раз, не согласишься ли ты принять мой подарок? — Он смущенно посмотрел на коробку, которую бросил на пол.
Софи вздохнула, глядя на его убитый вид.
— Если это так тебе важно, то конечно я его приму. Давай ее сюда.
Джон вскинул на нее глаза. Его лицо озарилось чистой искренней радостью.
— Если мои уши обманули меня, то я несчастнейший из эльфов. Прошу, скажи еще раз.
Софи пораженно глядела на него.
— Я… принимаю твой подарок, — сказала она осторожно.
Джон выдохнул, просиял улыбкой, схватил ее руку и пылко прижался к ней губами.
Софи изумленно глядела на его затылок. Он оторвался от ее руки и радостно сказал что-то на эльфийском.
— Джон… — Софи даже чуть отстранилась от него. — А… вы же не вкладываете в подарки какой-то сакральный смысл, который мне не известен, да?
Улыбка Джона медленно померкла.
Он выпустил ее руку и спрятал взгляд.
— О… ты не знаешь, что это значит…
— Похоже, что нет. А что это значит?
Джон нахмурился.
— Венец дарят… когда хотят подарить чувства. Самые прекрасные и искренние. Его дарят… госпоже своего сердца. И принимают, только если чувства взаимны.
Софи сглотнула.
— О! — пискнул она. — Джон… а… а мы не можем отложить дарение венца ненадолго?
Джон нахмурился и посмотрел ей в глаза.
— Чего ты боишься? — спросил он.
— Я не боюсь! — отрицательно покачала головой Софи.
— Боишься. Я вижу это в твоих глазах.
Сердце Софи глухо заколотилось.
— Это все… слишком стремительно. Мы знакомы всего… сколько мы там знакомы…
— Но ведь сердце не считает дни и годы. — Джон улыбнулся вдруг с такой снисходительностью, словно вразумлял малое дитя.
Он взял руку Софи и прижал к своей груди.
— Ты уже здесь. И этого не изменить. — Сказал он тихо и проникновенно. — А я? Смог ли я коснуться твоего сердца? — Он потянулся рукой к груди Софи.
Она в панике вскочила и отпрянула прочь.
— Я… я… я так не могу! Это безумие! Джон, ты… ты с ума сошел. Ты… я не знаю, что ты затеял, но это уже ни в какие ворота не лезет!
— Софи! — Джон изумленно глядел на нее снизу вверх.
— Ты безумец! Что ты хочешь от меня? Я знаю тебя всего неделю. — Софи в панике принялась расхаживать по гостиной. — И ты эльф! Конечно, тебе легко признаваться мне тут в любви, я же буду рядом лет двадцать, потом я состарюсь и все. А мне нужно принять это решение на всю свою жизнь, Джон! У меня нет возможности потом все исправить, в другом столетии или тысячелетии!
Джон сидел и смотрел на нее, хлопая глазами.
— Я не понимаю… — Джон приложил ладонь ко лбу. — Я пугаю тебя?
— Ты ужасно меня пугаешь, Джон!
— Но чем?
Софи остановилась.
— Тем, что я влюблюсь в тебя, а ты просто поиграешь со мной, разлюбишь и женишься на какой-нибудь высокородной эльфийке.
— Почему ты думаешь о таком? Я же сказал, что в моем сердце — ты!
— Сегодня, а что насчет завтра?
— Это поразительно. Синай говорил мне, что люди, даром что их жизни так коротки, больше ценят завтрашний день, нежели сегодняшний. Я никогда не осознавал, насколько правдивы его слова. — Джон встал и снова взял ее руку. — Тебе безразлично, что в моем сердце сегодня, если ты не уверена, что завтра оно не изменится? Это так?
Софи сглотнула.
— П-пожалуй… наверное это так.
