— Сиршаллен теперь и твой дом. Ты не сможешь вернуться в людской мир. Знаешь ли ты, что ждет тебя там? Мое имя вырвут из тебя раскаленными щипцами!
— Которое? — сквозь слезы усмехнулась Софи. — Джон? Или Линар?
Джон изумленно отстранился, посмотрел на нее и хмуро отвел взгляд.
— Кайране Мелана назвала его тебе…
— Да.
Софи взяла его лицо в руки сказала.
— Линар. — Она поглядела на него: на серые глаза, светлые волосы и сбившуюся в их возне рубашку, из ворота которой выглядывали ключицы. На них тоже белела пара шрамов. Софи нежно огладила его лицо. — Линар, — повторила она, словно примеряя имя на лицо, которое она привыкла считать лицом Джона. — Мне кажется тебе подходит.
— Имя изгоя. — Джон привычно нахмурился. — Джон — всегда один из многих.
— Но ты не один из многих.
— Тебе по душе это имя? — он скептично поглядел на нее.
— Вполне. А тебе нет?
— Не слишком.
— Я могу называть тебя Джоном, если хочешь. — Улыбнулась Софи. — Какое бы имя ты не назвал, я буду помнить тебя под этим именем, так ведь?
Джон улыбнулся. Тоже вспомнил, что она сказал ему это в садах Дош-Кала-Хар.
— Называй меня как хочешь, только прошу, не печалься. Если не хочешь ехать к владычице, я не стану заставлять тебя. Я хочу, чтобы ты была радостна и беззаботна. И если это возможно совместить, чтобы ты была рядом со мной. Если нет — отпущу тебя. В Сиршаллене есть смертные… как женщины так и мужчины. Ты найдешь себе супруга по сердцу, хоть выбор твой будет и не велик. Но прими решение сегодня. С каждый днем мне сложнее отпустить тебя. Еще немного, и я знаю, что уже не смогу. Не хочу принуждать тебя против твоей воли.
— Если я останусь… ты будешь со мной? Не как с ханти и не как с госпожой сердца, а просто со мной? Во всех смыслах? Мы будем вместе как… как люди?
Джон скорбно нахмурился.
— Я не смертный муж и не могу им быть.
— Я и не прошу тебя стать смертным. Я прошу… быть для меня… моим Джоном.
Он отрицательно покачал головой.
— Это против наших законов.
Софи с печальной улыбкой тяжело вздохнула.
— Хорошо. Я понимаю. Это ничего… наверное, так даже лучше. Ты сделай все как нужно. Если я уеду сейчас, наверное, пойдут разговоры, не хочу, чтобы у тебя были проблемы…
Джон посмотрел на нее, и Софи поняла, что он близок к тому, чтобы заплакать. Софи пораженно умолкла и тут же отвела глаза, словно увидела что-то слишком личное.
— Эм… — она с трудом заставила себя говорить, глядя только на свои ладони. — Я могу пока носить все эти платья с твоей звездой… А потом… потом когда станет удобно ты… как там у вас это делается? Уведомишь всех, что я больше не госпожа…
Джон отстранил ее и встал. Он отвернулся, тяжело дыша, и крепко сжал руки в кулаки.
— Я знал, что счастье мое будет не долгим, но… чтобы настолько! — с горьким смехом сказал он. — Солнце не зашло над Сиршалленом и десяти раз, а моя звезда уже тебе в тягость.
Софи мучительно сцепила руки в замок.
— Я могу носить ее, если тебе это нужно…
— Носить из жалости? — процедил Джон. Он обернулся и поглядел на нее хмуро и с отчетливой болью. — Сколько времени ты дашь мне? Месяц? Год? — он холодно сжал губы. — Пока ты носишь мою звезду, ни один мужчина в Сиршаллене, смертный или бессмертный, не посмеет тебя коснутся. А если посмеет, я отрублю ему руку.
Софи пораженно сглотнула. Она вспомнила, как Лейн в библиотеке отдернул ладонь.
— Ты… ты серьезно сейчас?
Джон молчал. По его лицу Софи поняла, что это была вовсе не метафора.
— У меня голова кругом, — сказала Софи. — Ладно, давай просто… Я не знаю, Джон! Ты распоряжаешься моей жизнью тут. Сделай все, как нужно. Скажи мне как поступить.
— Поступай так, как желает твое сердце. Я не распоряжаюсь твоей жизнью, я лишь сохранил ее. Это не значит, что я… твой хозяин.
— Я полагаю, что жить вместе нам… не стоит. Это… не слишком удобно.
— Я покину дом и не переступлю больше его порога, — отрезал Джон.
Софи пораженно вскинула брови.
— Нет! Ты что, это же твой дом!
Джон дернул плечом.
— Я никогда уже не буду в нем счастлив. После всего…
— Никогда-никогда-никогда! — вспылила Софи. — До чего же ты обожаешь это слово!
— Я говорю как есть! — взорвался Джон. — Все это будет лишь терзать меня воспоминаниями! — он взмахнул рукой, указывая на тахту.
— Я здесь всего неделю. Ты забудешь об этом…
— Нет! — отрезал Джон. — Я не забуду! Я — эльф, и моя память будет хранить каждый миг! Это вы забываете все, стоит лишь листьям пару раз опасть!
— Ну извини, что мы так устроены! — обиделась Софи. Она угрюмо спрятала лицо в ладонях. — Джон… почему мы мучаем друг друга? Зачем это все… Просто… давай сделаем вид, что ничего не было и все. Ничего и не было…
Джон хрипло усмехнулся.
— Я отдал тебе венец, я отдал тебе звезду и свое сердце, и так ты говоришь об этом? Ничего? Вот что это значило для тебя?!
— Перестань! Ты знаешь что это… это значило для меня очень многое. И я сейчас умереть готова от ужаса, что все так закончиться. Но… я ведь должна думать о будущем. Что со мной будет завтра или послезавтра, или через пять лет?
— Смертные! — прошипел Джон. — Почему будущее тебе важнее настоящего?!
— Потому что у меня его не вся вечность, Джон! — крикнула Софи. — Что я буду делать? Я буду жить рядом с тобой как… как кто? Как госпожа твоего сердца, которая умрет и состариться раньше, чем ты сможешь быть со мной? — Софи рассмеялась. — Что это за жизнь?!
— Лучшая, что ты можешь обрести рядом со мной. — Джон улыбнулся. — Прости меня. Я, как и всегда, веду себя недостойно. Пусть ты не хочешь быть моей госпожой, я волен считать тебя ею и относиться к тебе соответственно. И вместо почета я бросаю тебе обвинения. — Джон с силой потер лицо рукой. — Если бы ты была эльфийкой, то давно поняла, как я жалок. Как ужасно эгоистичен и требователен. Как… порочен. Нет… мое счастье не было недолгим. Десять рассветов — и то много для такого как я.
Софи чуть снова не расплакалась от досады, так скорбно Джон выглядел.
— Перестань. Ты… ты был добр и ласков со мной, мне не в чем тебя упрекнуть. Просто… Просто ваши законы такие. И если ты не можешь их нарушить, значит… Я тоже могу себя ругать. Я все делала не так. И… Ох, Джон, давай просто… все это очень… тяжело.
— Я прошу прощения за свои слова. — Джон приложил палец к переносице и провел до кончика носа. Отстраненно поклонился. — Я сделаю для твоего удобства все, что в моей власти. Если этот дом не удобен для тебя, я найду новый. В Сиршаллене хватает покоев. Ты ни в чем не будешь нуждаться — я обещал тебе это, и я сдержу свое слово. Когда я найду дом, я позабочусь и о распорядителе дома, чтобы ты могла ни о чем не беспокоиться. — Джон говорил прохладно и вежливо, отчаянно сжав руки в кулаки. — Я вижу, что мое общество приносит лишь печали. Мне горестно от этого, но я не хочу, чтобы ты тревожилась. Я избавлю тебя от него так быстро, как смогу. Мою звезду ты можешь больше не носить. Ты представлена как госпожа моего сердца. Мой брат больше тебе не угрожает. Тебя не вышлют из Сиршаллена, ты сможешь прожить тут жизнь, — голос Джона становился все тише и тише. — Но даже если ты станешь жить отдельно, твой статус не изменится. Несмотря на то, что ты носила мою звезду, ты смертная, а значит — ханти в глазах всего Сиршаллена. Венец и звезду считают лишь чудачеством юнца, не более. Пока ты носила мою звезду, никто не посмел бы оскорбить тебя. Без нее — ты бесправная ханти. Ты сможешь общаться лишь с небольшим количеством смертных, живущих здесь. Эльфы не станут тебе друзьями, надеюсь, ты это понимаешь. Я сожалею об этом. У меня не было выбора, и я сделал все, чтобы ты в глазах моего народа была той, кем ты являешься на самом деле. Благородной девой.
