– Пуля.
– Куда именно?
Линар сглотнул. Он вспомнил девушку, что была вместе с Софи. Он не помнил ее имени, ему было все равно.
– В голову.
– А тело?
– Сбросил в лес с вертолета.
Эльтан коротко покивал. Шедар и Синай оба напряженно молчали.
– А где Нилан? – спросил Эльтан с горькой улыбкой.
– Он не в моей свите. Волен быть, где угодно.
– Ясно. – Эльтан поднялся, не выпуская из рук меча.
Линар не пошевелился, а вот Синай сделал несколько шагов к нему.
– Нет, – остановил его Линар. Еще не хватало, чтобы лучшие мужи Сиршаллена сражались из-за такого недоразумения, как его жизнь. – Не мешай Кайране, Синай.
Синай сжал губы, кивнул и отошел назад.
Шедар, даром что любил поболтать, молчал. В глазах его Линар видел боль и разочарование. Из-за смертной девы… – читал там Линар и видел презрение, неверие. Он готов был это увидеть.
Эльтан подошел вплотную, и Линар привычно поднял голову, чтобы смотреть ему в глаза – он был куда выше.
Он смотрел на него внимательно и холодно. Тягучие мгновения тянулись и тянулись. Линар не выдержал – опустил взгляд. Хотелось сказать простое, искреннее «Прости», но он не решался. Всю его жизнь Эльтан был к нему жесток, и едва он потеплел, Линар предал его, доказал делом, что не стоит доверия Кайране. Что теперь было сотрясать воздух бесполезными словами?
– Ясно. – Едва слышно сказал Эльтан. – Браво, Джон… Браво…
– Я не мог иначе, – тихо сказал Линар.
– Шахране Сиршаллена предал народ ради смертной девки… – сказал Эльтан так, словно примерял эти слова на язык.
– Она Госпожа Моего Сердца. – Отрезал Линар. – Владычица одобрила наш союз.
Эльтан покачал головой, усмехнулся и отошел, снова сел на диван и положил меч на колени.
– Значит, ты убил свою Госпожу Сердца? – хмыкнул он. – Тинар!
Двери на балкон немедля отворились, и вошел Тинар.
– Отправь кого-нибудь проверить дальний путь в Долгабеш. Троих-четверых хороших воинов. Нилана по возможности оставьте в живых, деву убейте.
– Не смей! – зарычал Линар.
– Ты указываешь мне? – Эльтан поднял брови.
– Не смей делать этого!
– Разве я найду там кого-то, Джон? Ты же выбросил ее тело с вертолета.
Линар сжал кулаки.
– Я виной всему, с меня и спрашивай. Она ни при чем. Я открыл ей правду и не уследил, чтобы она оставалась в городе. Я, и больше никто в этом не виноват. И я перед тобой.
– Да, ты передо мной… И что мне с того? – Эльтан на мгновение устало закрыл глаза, чуть нахмурился.
Линар поглядел на Синая с мольбой. Тот хмуро, неодобрительно посмотрел в ответ и перевел взгляд на Эльтана.
– Заставишь Синая убивать эльфов ради смертной, Линар? – усмехнулся Эльтан. – Ему не по душе будет такая служба. Это против lin’ya.
– Если мой перст не готов защищать мою Госпожу, значит он lin’yarr, – сказал Линар отрывисто.
Синай устало вздохнул:
– Оставь деву, Кайране. Она уже не опасна. Она сделала, что могла, больше вреда она не причинит.
– Неужели? Она знает о нашем транспорте, знает о наших планах. Попадись она людям, они узнают об этом. Ты предлагаешь мне смотреть, как эльфов убивают, потому что Шахране не смог совладать со своими людскими пороками?
– Она Госпожа Моего Сердца, – повторил Линар холодно. – Если это порочно, значит и эльфы порочны.
– Не говори о чем не знаешь, Джон, – выплюнул Эльтан. – Что знаешь ты о том, каково это – быть эльфом? Ты предал народ. Жаль, я не убил тебя… Нужно было убить еще в колыбели. Мерзкого выродка, разбившего сердце матери, убившего все стремления отца.
Линар вздохнул. Раньше ему никто не говорил это в лицо. Его презирали за его рождение, просто потому, что он дышал. Бросали косые взгляды, шептали за спиной, оскорбляли, но не словом, а его отсутствием, могли не ответить на поклон, не замечали на официальных празднествах… Сотни и сотни мелочей, которыми эльфы всю его жизнь показывали – ты не такой как мы. Ты чужой. И услышать, наконец, все в лицо было даже приятно.
– Что же не убил? – спросил Линар спокойно.
– Ты мой брат, – сказал Эльтан сквозь зубы.
Линар недоуменно моргнул. Брат… Не чаял он уже никогда услышать из уст Кайране этого слова.
– Ты бы тоже спас Шеланну, – сказал Линар.
– Не сравнивай… – Эльтан прищурил голубые глаза.
– Владычица видела мое сердце и сердце Софи. Она одобрила наш союз. А твой нет. Так что не говори, что ваша любовь была сильна, а моя годится лишь для ложа! – вскипел Линар. – Мне надоело это слушать! Никто из вас не обращался с ней, как с моей Госпожой! Никто! Ты, Шедар, ты говорил с ней на празднестве. Говорил почтенно?
– Она всего лишь смертная, – процедил Шедар сквозь зубы, но нахмурился.
– Я отдал ей Венец, и ты знал об этом. Ни одно из твоих слов не могло повлиять на ее решение уйти к людям, не так ли?
Шедар мрачно молчал.
– Пытаешься переложить бремя на нас, Джон? – Эльтан невесело рассмеялся.
– Нет. – Линар разом остыл и убавил тон. – Вина на мне. Не на ней. Она не могла не рассказать людям, а я не мог лгать своей Госпоже… Но если бы вы оказали ей честь, приняли в народ, быть может, она и не ушла бы сегодня. Но вы вытирали о нее ноги, как и о меня. А теперь кипите от возмущения, что ветвь, которую вы сжимали так долго, хлестнула в отместку? Мы пожимаем плоды своей гордыни, Эльтан.
Линар, опустошенный, накрыл глаза ладонью. Да кончиться ли эта проклятая ночь?..
– Что ты предлагаешь? – спросил Кайране, едва разомкнув губы.
– Судьба Софии – моя забота. Нилан позаботиться об этом. – Отчеканил Линар. – Она не опасна для народа более. Ее слова указывают на меня и только. Оставь ее, у нас есть дела важнее.
Эльтан вздохнул и кивком отпустил Тинара.
Линар почувствовал, как гора упала с его плеч. Он смог! Смог отстоять жизнь Софи!
– Что с Лейном? – спросил он.
– Ничего. – Эльтан пожал плечами. – Убить его сейчас – подтвердить слова твоей «Госпожи», – последнее слово он сказал особенно едко.
– Хватит… – прошипел Линар.
Эльтан словно сам только заметил, как именно он произнес это слово.
– Хм… Прости, – смиренно склонил он голову.
Линар затаил дыхание… Впервые Эльтан сказал ему это слово.
– Он успеет передать многим…
– Передать слова мертвой девы, не подкрепленные доказательствами. Мы должны быть осторожны, Линар. Сейчас как никогда. У нас было мало времени, а теперь его станет еще меньше. Закон Миллеров могут остановить, если люди встревожатся. Что тогда мы будем делать?
