Этот простой эксперимент иллюстрирует фундаментальное свойство нашего восприятия. Наши ощущения – не просто сигналы от органов чувств, а интерпретации этих сигналов, которые мы активно выбираем из множества возможных.
В большинстве случаев два наших глаза смотрят на одно и то же, в отличие от глаз, например, лошади. Это свойство роднит нас с совами и хищными зверями вроде кошек, но в нашем случае было, по-видимому, адаптацией к жизни на деревьях, требующей передвижения в трех измерениях. Из-за близкого расположения спереди на лице наши глаза получают слегка различающиеся изображения на сетчатке, но вместо двух «плоских» изображений мы видим одно объемное. Сетчатка физически неспособна воспринимать объем, потому что она сама плоская. Но обобщая информацию из двух сетчаток, мозг формирует единое ощущение, включающее как собственно информацию от глаз, так и более абстрактную информацию о расположении предмета в пространстве.
Бинокулярная конкуренция – клин, воткнутый в этот механизм сопоставления и обобщения. Принцип любых 3D-очков заключается в том, что двум глазам показываются разные изображения. В трехмерном кино эти изображения различаются только перспективой, искусственно имитируя объемное зрение, поэтому мозгу кажется, что он смотрит не на плоский экран, а на рельефные предметы. При бинокулярной конкуренции же глазам предъявляются изображения, совершенно не совместимые между собой. Мозг пытается проделать с ними свою обычную операцию обобщения и выработать на их основании единый ментальный объект. Он хватается за одно из изображений (скажем, женщина, повернутая влево) и решает, что это и есть то, на что он смотрит. Но эта интерпретация совместима только с одним из глаз. Как только мозг решает, что женщина смотрит влево, возникает конфликт со вторым глазом, который утверждает, что женщина смотрит вправо. Через несколько секунд мозг сдается и пытается принять такую версию событий. Но стоит ему решить, что женщина все-таки смотрит вправо, как первый глаз начинает точно так же этому противоречить. Мозг не может выбрать единую интерпретацию, потому что единой интерпретации не существует, и зацикливается в постоянной смене объяснений увиденного.
К конфликту между зрительными интерпретациями сводится почти любая оптическая иллюзия. Есть, например, известная картинка, на которой можно увидеть либо белую вазу, либо два черных профиля – но не то и другое одновременно. Эта ситуация похожа на бинокулярную конкуренцию, только в данном случае конкурируют между собой не два глаза, а две разные интерпретации изображения, которое видят оба глаза.
Зачем нужна такая система интерпретаций, становится понятно, если трезво оценить возможности наших глаз. При каком угле обзора изображение кажется вам четким и ясным? Большинство людей скажут, что этот угол составляет по крайней мере 90°, а то и все 180° – ведь что-то же мы на периферии поля зрения видим. На самом деле область сетчатки, которая способна различать предметы с максимальным разрешением, соответствует углу обзора в 2–3° – это приблизительно ноготь большого пальца на вытянутой руке. По сравнению с этой крошечной областью, называемой желтым пятном, остальная сетчатка почти ничего не видит: на краях вообще-то очень узкого угла обзора в 20° разрешение зрения падает в десять раз. Этого разрешения хватает, чтобы заметить, что в боковом поле зрения что-то происходит, но не хватает, чтобы понять, что именно6, 7.
Как мы вообще тогда что-то видим? Во-первых, мы постоянно двигаем глазами: в среднем три-четыре раза в секунду. Но одним движением глаз проблемы не решить – попробуйте смотреть через соломинку и быстро-быстро ею двигать. Важнее то, что мы в принципе видим не сигналы из глаз, а собственные фантазии на тему этих сигналов. Сами же сигналы в большинстве случаев нужны только для корректировки таких фантазий, обновления уже имеющегося представления об окружающем мире. Все это позволяет нам постоянно жить в «виртуальной реальности» собственных ощущений, которая гораздо понятнее, чем хаотичная и непредсказуемая сенсорная информация.
КСТАТИ
Глаза двигаются резкими дергающими движениями, или саккадами, которые длятся обычно от 20 до 200 миллисекунд. На это время поток зрительной информации в мозг отключается и мы ничего не видим. Если бы вам показали фильм, в котором четыре раза в секунду были бы пробелы даже в 20 миллисекунд, вы бы не стали его смотреть. Но зрение субъективно воспринимается как непрерывный видеопоток. Нам кажется, что мы просто смотрим, но на самом деле по большей части мы воображаем. Информация, поставляемая в мозг глазами, – только одна из составных частей ощущения зрения.
В одном эксперименте, например, добровольцев просили зафиксировать взгляд в центре экрана, после чего у них в боковом поле зрения появлялась некая картинка. Пока люди переводили взгляд на эту картинку, ее подменяли другой. Если это сделать быстро, то человек не замечает подмены и думает, что вот эту-то вторую картинку он и видел боковым зрением. Если такое повторить много раз, то в дальнейшем люди будут смотреть боковым зрением на первую картинку и говорить, что видят вторую – ту, которую привыкли видеть после перевода глаз. То есть боковое зрение – это по крайней мере отчасти привычка, иллюзия четкого, объективного зрения там, где на самом деле мы ориентируемся по памяти6, 8.
В то, что мы на самом деле очень плохо видим боковым зрением, может быть сложно поверить. Если вы, как и я, смотрите на такую возможность скептически, то, скорее всего, мы с вами просто люди уникальных способностей. Но для проверки есть простой эксперимент7. Попробуйте зафиксировать взгляд на строчке текста и не двигать глазами. При этом попытайтесь переключить внимание на строчку ниже. Потом еще на одну. И еще. Через полминуты вы почувствуете, что в глазах как будто помутнело: четко видно только несколько слов, на которых сфокусированы ваши глаза, а все остальное размыто. На самом деле, именно так мы все и видим. Прочие же детали того, что нам видится в боковом поле зрения, – виртуальная модель реальности, изготовленная мозгом на основании предыдущего опыта. Именно эту виртуальную модель, а не собственно окружающую реальность, населяет наше сознание.
Хлор и золотое платье
Взгляните на эту картинку.
Если не знать, что на ней изображено, то картинка выглядит как черные пятна на белом фоне. Но если знать, что на картинке изображен далматинец, нюхающий землю возле дерева, то пятна легко «собираются» в черно– белую фотографию собаки. Более того, однажды увидев далматинца, «развидеть» его почти невозможно. Закрыв глаза, его образ можно вообразить безо всяких помех.
Примерно так работает знаменитое фото платья, которое разным людям кажется либо бело-золотым, либо сине-черным. Как и во всех других случаях, глядя на эту фотографию, мы воспринимаем не просто изображение, а ментальный объект. Мы видим не цвета, напечатанные принтером на бумаге, а воображаем, как на самом деле выглядит платье, если бы мы его рассматривали в реальности. Чтобы «собрать» такой ментальный объект, нам нужно обобщить две вещи: во-первых, собственно цвета на бумаге, во-вторых, освещение на фотографии. В зависимости от того, при каком освещении фотография была сделана, платья, которые на самом деле имеют разный цвет, на бумаге будут выглядеть одинаково. Поэтому от нашей интерпретации света зависит то, как мы воспринимаем истинный цвет платья. Фотография с платьем отличается от любой другой фотографии тем, что она сбалансирована ровно на границе двух возможных интерпретаций цвета-света. По каким-то неясным причинам, то ли из-за свойств зрительной системы, то ли просто случайным образом, у разных людей побеждает либо одна интерпретация, либо другая. Но главное в том, что, когда одна из них побеждает, человеку требуются неимоверные усилия воображения, чтобы увидеть вторую. Одним словом, интерпретации реальности конкурируют между собой.
