Мой Ангел… Мой спаситель.
А зло ворочается в своей берлоге… Его будят эмоции, от которых вибрирует воздух. Такие сильные чувства радости и восхищения для него – как капли кислоты на раны. И даже пауки-пожиратели, наверное, едва справляются с выбросом радости. Я представила себе, как в комнату сползаются целые полчища гадов, привлеченные «пищей». Здесь для них уготован настоящий пир. Если бы я смотрела на комнату, в которой собрались гости, из своего мира, наверняка бы увидела, как людей опутывают сети паутин, и жирные твари ползают по ним. Мерзостная картина, как хорошо, что я не могу ее сейчас видеть. Даже меня, привыкшую к такой гадости, передернуло от отвращения. Несложно представить, как завизжали бы нежные девушки, увидев, что в то время, когда они, завороженные музыкой и голосом, с восхищением глядят на музыкантов, по ним ползают жирные твари с разбухшими сытыми брюхами.
…Но тут я случайно перехватила взгляд одного из гостей, которым он смотрел на музыкантов. И все поняла. Поняла, что ошиблась. Но разочарование сменилось радостью, когда мне стало ясно, какой отличный шанс дан мне. Я знаю, как получить цветок. Как уйти из холодного мира, покинуть прозрачные коридоры, к которым я привязана как к телу. Как спастись от зла!
Но в тот момент, когда тишина взорвалась восторженными криками, оно проснулось…
* * *
До ужина оставалось еще время, а дождь все лил, не давая выйти на улицу. Мы опять собрались в гостиной на втором этаже. Сара, Чави, Серхио и Лусия, заняв кресла вокруг столика, с азартом играли в карты. Давид с Нурией о чем-то переговаривались в другом конце гостиной, Марк с Моникой, видимо, уединились в своей комнате. Лаура расположилась в одном из свободных кресел возле недействующего камина и читала. А мы с Раулем просто сидели, обнявшись, в углу на диване. И если бы у меня потребовали за каждую минуту, проведенную в объятиях Рауля, по году жизни, я бы отдала их все. Почему-то сейчас, как никогда, в его молчаливых, но таких говорящих объятиях, я более остро ощущала приближение того дня, когда нам придется расстаться.
– Эй, Анна?.. – обеспокоенно прошептал мне вдруг на ухо Рауль. – Все в порядке?
– Да, а что?
– Эмм… Нет, ничего, – тихо засмеялся он. И только сейчас почувствовала, что обнимаю его с такой силой, будто всерьез опасаюсь, что если расцеплю руки, он исчезнет. В этом судорожном объятии Рауль безошибочно разгадал мой страх разлуки. Но не успел что-либо сказать мне, как его позвал Давид:
– Рауль! Можно тебя на минутку? У Нурии есть к тебе вопрос личного плана.
Лаура, которой, казалось, ни до кого не было дела, на секунду оторвалась от чтения и бросила на Давида такой недовольный взгляд, будто его оклик сильно ей помешал. Но тут же вновь уткнулась в книгу.
Рауль нехотя разомкнул руки, выпуская меня.
– Спущусь на кухню, сделаю кофе, – шепнула я ему. Он одобрительно кивнул и ответил, что придет ко мне чуть позже.
Когда я насыпала в горячее молоко сахар, из столовой вдруг раздался звук, похожий на дребезжание посуды в шкафу. Обеспокоившись, я вышла из кухни и направилась к буфету. Странный звук шел оттуда. Более того, я даже заметила через стеклянную дверцу, как одна из чашек, подрагивая, медленно движется к краю полки. Что это? Землетрясение?
Надо пойти предупредить остальных. И только подумала об этом, как дребезжание прекратилось, но тут же раздался резкий звон, будто на пол упало что-то тяжелое и стеклянное, из смежной со столовой комнаты – той самой, где стояло пианино. Я испуганно вздрогнула и оглянулась на приоткрытую дверь. Что могло разбиться? Помнится, кроме старого пианино, пары стульев и темного шкафа, там ничего не было. Разве что упала на пол картина, украшавшая одну из стен. Открыв дверь так, чтобы светом из столовой осветить комнату, я осторожно вошла.
Сделала несколько шагов и почувствовала приступ удушья, словно темнота, рассеянная ранее по всей комнате, обернулась вокруг меня тугим коконом, а воздух сгустился до желе. Голова закружилась, в ушах зашумело. Я хотела позвать на помощь, но смогла издать лишь тихий сип.
И вдруг так же неожиданно меня «отпустило». Почувствовав, как путы ослабли, я вздохнула полной грудью. Что это было? Приступ клаустрофобии, которой я никогда не страдала? Или страх темноты? Нащупав рукой стену и придерживаясь за нее, я тихонечко пошла вперед. Или назад? Дверь непонятным образом захлопнулась, и теперь пришлось блуждать в полной темноте. Не поддаваться панике, не поддаваться! Но как это сделать, если память угодливо подсунула похожий эпизод из недавнего прошлого, когда я, перепуганная до полусмерти, металась в помещении фабрики в поисках выхода?
Выйти, скорей выйти отсюда! Казалось, что я уже сделала не один круг по комнате, пока, наконец, не нащупала дверную ручку. Ура!
Приоткрыв дверь, услышала голос Моники:
– …Я поговорю с Раулем, и если это правда…
– Моника, дорогая, это его дело, и вмешиваться ты не имеешь права.
– Я – подруга Рауля! И его отношения с Ракель развивались на моих глазах.
Я отдернула руку, будто под ладонью оказалась не металлическая ручка, а склизкая чешуя змеи.
– Я считала, что на этот раз уж он поставил точку в отношениях! – продолжала возмущаться девушка. И каждое ее слово впивалось в мое сердце иглами.
– Моника, он и поставил ее, – доброжелательным тоном попытался успокоить подругу Марк. До меня донесся тихий звон, будто размешивали ложкой сахар в чашке. Как долго Марк с Моникой будут пить кофе? Теперь выходить из «засады» мне было неудобно – это означало, что я услышала часть диалога.
– Рауль представил нам новую девушку, и этим дал понять, что его старым отношениям пришел конец.
– Ма-арк, он опять помирился с Ракель! Понимаешь? О-пять! За пять лет знаешь сколько раз так случалось? Они ссорились, расходились, казалось, «навсегда», а потом опять мирились. Марк, я знаю Рауля с детства, он мне как второй брат. Отличный парень! Но даже святой в конце концов устал бы от выходок Ракель. А Рауль все прощал. Что это – отсутствие гордости, слабость или такая сумасшедшая любовь у него к ней? Он увяз в отношениях с Ракель, как в паутине, они выпивали его настроение, его счастье, а он будто и не пытался выпутываться из них. Когда я однажды спросила Рауля, почему он не порвет с Ракель раз и навсегда, он ответил что-то про группу, рабочие отношения и обязательства… Знаю я эти обязательства!
– Моника, солнце, не горячись! Это дело Рауля, разберется сам…
– Я считаю, что по отношению к Анне он поступает нехорошо. Мне она понравилась. Но, главное, Рауль после встречи с ней очень изменился. Будто проснулся! Я вижу его другим. Даже его песни звучат не так, как раньше, лучше! Я порадовалась, что наконец-то он выпутался из сетей паучихи… И вдруг мне говорят, что он поддерживает с ней связь! Не знаю, чего ему не хватает в отношениях с Анной. Экстрима?
– И все же, Моника, не вмешивайся.
