Месть Федора Смирнова свершилась. Он заплатил неблагодарной стране тем, что она заслужила, он сделал так, что она лишится изрядного куска своего будущего, воплощенного в тех детях, которые в ближайшие дни съедят глазированные сырки, выпущенные линией, на которой работал Смирнов.
Возможно, Смирнов еще мог бы задуматься над своим поступком, если бы не выпил той же жидкости, которую вылил в творожную массу. Получалось, что его ждет смерть в те же сроки, как и детей. Выходило, что Федор совершил возмездие и над собой. И он думал, что это вполне справедливо…
Работа шла своим чередом. Смирнов отрешенным взглядом смотрел вдаль и шептал что-то. Возможно, это была молитва. А может, и нет — он сам не смог бы дать нормального ответа, если бы кто-то спросил.
Смирнов решительно ни о чем не жалел. И наверное, это было самым страшным в том, что произошло.
Глава 5
О том, чтобы у «спринтеров» была возможность пойти домой, речи не шло. Ситуация требовала постоянного присутствия агентов на месте — работа не прекращалась ни на секунду и в любой момент мог быть получен результат, требующий «низкого старта».
В общем, каждый обустраивался кто во что горазд. Хотя новичков в команде не было, все уже успели прочувствовать на себе «прелести» труда в Отделе специальных расследований. Все прекрасно понимали, что в любой момент может поступить команда «залечь на матрасы», и позаботились о минимальном комфорте для себя в сложившейся ситуации. Тот же Неверов, когда от полковника поступил приказ о переходе на постоянный режим дежурства, только вздохнул и достал из стенного шкафа надувной матрас. Через пять минут у него появилось вполне приличное место, на котором он мог подремать. Чайник, большие запасы кофе и заварки, пачка рафинада здесь тоже имелись. Так что в общем и целом жить можно. Тем более что кризисные ситуации из разряда той, что началась вчера, случались не так уж и часто. Собственно, последняя была полтора года назад, когда пришлось основательно поиграть в догонялки с талибами, разжившимися где-то пятью килограммами радиоактивных отходов. По сути — половиной ведра серой невзрачной пыли. Но вот какая штука: если ты вдохнешь эту пыль, то до момента твоей безвременной и очень некрасивой кончины останутся считаные часы.
Тогда Неверов и остальные все-таки успели. И москвичи даже не узнали, что были на волосок от очень больших неприятностей! И хорошо, что не узнали. Ибо простой обыватель — это существо, склонное к панике. А паника — штука чрезвычайно заразная. Что такое беспричинная массовая паника в городе с населением в пятнадцать миллионов человек, говорить не надо. Это, собственно, уже и само по себе то же самое, что террористический акт.
В два часа ночи Неверов улучил время, чтобы прилечь. Его благодетелем выступил Гизмо, который предложил сменить Клима на допросе Марченко. Из водителя пытались добыть побольше информации. Несчастного цыгана долбали бесконечными вопросами про то, как выглядели, одевались и разговаривали люди, для которых Толик проводил свое расследование. Марченко чуть не плакал — все кричал, что ничего толком не помнит и не знает. Но с него не слезали — спрашивали и спрашивали. Когда Сигизмунд сменил на рабочем месте Клима, цыган наконец-то решил, что сможет поработать с художником, чтобы составить фоторобот злоумышленников.
— Смотри мне! Если начнешь фантазировать, я тебя самолично на ремни порежу! — пригрозил Неверов, уходя отдыхать.
Марченко ответил бессвязными заверениями в том, что постарается на славу, только пусть Неверов потом позаботится, чтобы ему дали не слишком большой срок. А то соучастие в организации террористического акта, сопротивление при задержании и захват заложников выглядели довольно-таки невеселым набором статей.
Придя в кабинет, Неверов упал на матрас и выключился — тренированный организм умел быстро вколачивать себя в сон, чтобы не растрачивать силы по ходу очередного аврала.
Обычно подобные моменты забытья были просто провалами. Вот ты закрываешь глаза, потом — темнота, и бац, ты снова приходишь в себя, но уже вполне бодрым и свежим. А вот на этот раз Климу снилось, что он догоняет безликого типа в камуфляже. Погоня происходила, судя по всему, в канализации — вокруг были грязные темные стены, сложенные из больших каменных блоков, обросших темной плесенью, а под ногами гулко хлюпала вода. Неверов бежал следом за своей добычей, которая была очень опасной и в любой момент могла превратиться в охотника. Так, впрочем, и случилось: Клим выскочил на развилку, и оказалось, что беглец куда-то исчез. Неверов осторожно двинулся по одному из коридоров. И тут — Клим увидел себя будто бы со стороны, чужими глазами. Вот он идет с настороженным лицом, держа наготове пистолет. Вот за его спиной из темноты материализуется невнятная, но угрожающая фигура. Клим хочет что-то сделать, но он уже не владеет ситуацией, он может просто наблюдать. А фигура протягивает очень длинную и многосуставчатую руку и кладет ее на плечо Неверову.
Клим дернулся и проснулся. Около матраса на корточках сидел Марголин и усмехался.
— Чего ты дергаешься? — спросил Сигизмунд.
— Да фигня всякая снится, — ответил Неверов. — Что там у тебя произошло?
— Художник работу закончил. Две вполне приемлемые рожи получились — я уже отдал копии изображений аналитикам, чтобы они пробили по документам людей, прибывших в последнее время в Москву из-за рубежа. Надежды мало, но вдруг чего найдем.
— Правильно сделал, — ответил Клим, рывком сел на матрасе, потянулся и спросил: — Аналитики пока молчат?
— Я пятнадцать минут назад отдал. Будем надеяться, что в ближайшее время что-то сыщется.
Неверов кивнул, поднялся с матраса и сказал:
— Пойду морду умою и приду в офис. Приготовьте мне эти веселые картинки.
Клим помочился, потом плеснул в лицо несколько пригоршней холодной воды из-под крана. Прислушался к самочувствию и понял, что для полного счастья не хватает разве что чашки крепкого кофе. Клим решил, что заправку кофеином он осуществит в общем офисе, — не хотелось тратить время.
— Ну, показывайте! — сказал Клим, придя в рабочую комнату. На него оглянулись, поздоровались. Неверов ответил вполголоса и подумал, что у мест, где шла круглосуточная напряженная работа, всегда есть особенная аура, как будто бы сама усталость человеческая концентрируется до такой степени, что становится исключительно осязаемой.
Ему подали два листа формата АЗ. На них красовались физиономии людей, восстановленные художником по показаниям Анатолия Марченко.
Когда в руки опытного человека попадает фоторобот, то, как правило, уже с первого взгляда можно сказать, насколько эта реконструкция человеческого облика будет полезной для следствия. Иногда фоторобот исключительно подробен и может похвастаться большим количеством деталей, но все равно такое ощущение, что человек на нем — это просто кукла, художественный вымысел, никогда не существовавший в реальном мире.
И напротив, порой несколько штрихов на листе бумаги — а ты видишь преступника настолько отчетливо, словно прожил с ним бок о бок несколько лет подряд.
