— Что будете делать? — спросил Клим.
— Так а что делать? Для начала возьмем его под колпак и по-быстрому прокачаем все связи, какие только сможем. Ясное дело, что Силантьев действует не по своей инициативе. При всей его способности что-то мутить, он фигура чересчур малого калибра. Есть кто-то, у кого в руках ниточки от куклы по имени Артур. Эти ниточки надо искать. И знаешь, это будет серьезный геморрой.
— Большое напряжение? — сочувственно осведомился Неверов.
— Климушка, ты себе просто не представляешь, что у нас творится последние несколько месяцев! Я работаю в СБ уже не первый год, но только сейчас проявилась самая настоящая профессиональная паранойя. Это из разряда «кругом одни враги»! Называется, надо было всегда стараться быть беспристрастным и скептическим, чтобы потом превратиться в охотника на ведьм.
Неверов на это молча покачал головой. Да, если уж Суховей такое говорит, значит, ему крепко досталось.
— Главное, ты понимаешь, никакого открытого раскола нет. Все по-прежнему вежливые, здороваются с улыбочками, глаза у всех такие приветливые. Все в шоколаде. Но вот как только дело доходит до работы, тут начинается что-то очень похожее на политику ахимсы в Индии в тридцатые годы. Помнишь, когда там Махатма Ганди народ баламутил?
Естественно, Неверов помнил «мягкое» сопротивление, затеянное духовным лидером индийского антиколониального движения. Собственно, оно заключалось в том, что индусы напрочь отказывались сотрудничать с британцами, да и вообще старались их игнорировать. Не мешали, не помогали — вообще ничего не делали.
Все это было бы исключительно глупо, если бы в итоге не стало одной из причин, по которой британцы ушли из Индии.
— Что, президента полностью игнорируют? Но я что-то не заметил в нем особой озабоченности. Сказал, что обстановка сложная — и все.
Эдуард жестом попросил Неверова включить чайник.
— Клим, пойми: для очень многих людей у власти сейчас наступил трудный период. Они уже как-то смирились с тем, что Россия — это, в общем-то, третий мир и останется таковым при любом раскладе, потому что это все уже решено где-то в другом месте какими-то очень важными дяденьками. И по большому счету, они не ошибались — важные дяденьки так действительно решили. Только вот оказалось, что в России к власти пришли те, кому хочется быть самостоятельными, сильными и значимыми. Те, кто еще помнит, как дрожали коленки у всего мира, когда СССР был в расцвете.
— А мы сейчас не СССР, и кто-то боится, что мы надорвемся? — спросил Неверов.
— Многие. Слишком многие. Но не это скверно. Тот, кто не верит в наши способности, но что-то делает, несмотря на всю свою неуверенность, — это нормально. Подобные люди прекрасно поддаются перевоспитанию. Но есть те, кто искренне полагает, что президент заблуждается, скоро это поймет и вернется к прежнему курсу. И вот чтобы возвращение происходило безболезненно, они откровенно ставят палки в колеса любому начинанию. Чтобы, значит, мы не заигрались наглухо. Вот об этих людей мне придется не раз и не два спотыкаться.
— Но времени у тебя немного, — напомнил Неверов.
— Не дурак, все прекрасно понимаю, — отмахнулся Суховей. — Поэтому сегодня же поставлю президента перед фактом, что намерен зарыться в грязное белье правительства по самые уши.
— Не задохнись только, — невесело усмехнулся Неверов.
— Не бойся, мне такое не светит. Разве что помогут, да и то кишка у них тонка против меня пойти.
Клим знал, что Суховея действительно побаиваются. Подполковник был человеком, не склонным лебезить перед авторитетами, неподкупным, холостым и бездетным. Последнее делало его трудноуязвимым для шантажа. Ну, а такой замечательный и очень действенный метод подкупа, как исполнение какого-то чаяния человека, и вовсе не работал, потому что Эдик своей жизнью был полностью доволен. При всем его житейском цинизме, вечном сарказме и некоторой высокомерности в общении с собеседниками, Суховей имел хорошо развитое чувство долга. Наверное, даже немного архаичное, в лучших традициях белых офицеров времен Гражданской войны.
— Артура надо прихватить как можно скорее, — предупредил Неверов. — Я все еще не знаю, на какой срок рассчитывать в наших догонялках. Но нутром чую, что счет идет уже скорее на часы.
— Понятно. Думаю, задерживать мы тебя не станем. Я же говорю: предупрежу президента и начну действовать.
— Мне главное, чтобы до террористов по-прежнему не дошло, что мы уже достаточно плотно сидим у них на хвосте. А то немного шумно с гаражами получилось, черт бы их подрал.
— С какими гаражами? А! Это ты про взрыв в комплексе на Сельскохозяйственной? Так сказали же в новостях, что это какие-то воришки подорвались на заложенном в гараж самопальном устройстве…
— Мало ли что могут в новостях сказать, — усмехнулся Неверов.
— Военная хитрость. Ну да, понимаю. Ладно, будем работать в лучших традициях товарища Сталина и его энкавэдэшных упырей.
Посмеялись. Чайник звонко щелкнул кнопкой. Неверов приготовил Суховею кофе, а себе — крепкий чай. От одной только мысли о том, что придет-с я выпить еще кружку кофе, желудок уже начинал вести себя неадекватно, грозя выпрыгнуть через горло.
— Самое скверное, Клим, что все те положительные подвижки, которые произошли в стране, держатся в основном на президенте и еще паре его ближайших помощников. Остальные пока в аутсайдерах. И если сейчас начнется какая-нибудь ерунда, последствия могут оказаться тревожными. Нам же не нужно повторение девяносто третьего года?
— Не нужно, — согласился Клим…
И тут ему в голову пришла мысль, которую потом назвали пророческой многие, включая и самого майора Неверова.
— Слушай, но ведь одним террористическим актом тут не обойдешься, — сказал Клим, глядя в пространство остановившимися глазами. Если пытаться дестабилизировать общество, то один теракт даст, скорее всего, обратный эффект. Люди имеют свойство сплачиваться в трудную минуту. А вот если добавить какого-то разброда в общество, получится намного эффективней. В придачу еще подключить нашу независимую прессу, не к ночи будь помянута, — и все, считай, что государство получило пробоину.
— Хочешь сказать, что готовится еще что-то, кроме теракта? — нахмурился Суховей.
— От всей души надеюсь, что ошибаюсь, — покачал головой Неверов. — Тем более что никаких доказательств нет. Более того, нет никакой предпосылки считать, что это обязательно произойдет. Так что мы с тобой можем поспорить, кто параноик.
Суховей, залпом осушив треть кружки довольно горячего кофе, погрозил Неверову пальцем.
— Я твою интуицию знаю, Климушка! Смотри, если что произойдет — мы тобой тоже заинтересуемся в силу чрезмерно точного предсказания.
— Черта с два. Кто вам тогда будет последствия кризиса устранять? Сами же потом из тюрьмы меня вытащите, да еще и орденом наградите.
Суховей развел руками и стал с преувеличенным старанием пить кофе. Клим выплюнул в кружку разваренный чайный листок, повернулся к компьютеру и стал распечатывать для Эдуарда информацию, которой на данный момент располагал отдел.
