* * *
Около шести утра Коля разбудил родителей громким плачем. Мать прибежала в детскую и увидела, что мальчик сидит на кровати, держась двумя руками за живот. Лицо его было искажено и залито слезами.
— Что такое, Коленька? — воскликнула женщина.
— Живот болит! — простонал мальчик и еще громче заплакал.
Мать засуетилась, села на кровать около сына и, бормоча что-то успокоительное, потрогала мальчику лоб. Голова была очень горячей, не требовалось термометра, чтобы понять: у сына не просто температура, а пожалуй, даже жар.
— Мама, я какать хочу! — пробилось сквозь всхлипывания.
— Анечка, что произошло? — на пороге появился заспанный отец Коли, Виктор Резунов.
— Живот болит, горячий весь. Наверное, чем-то отравился.
— А что мы такого вчера могли ему дать, что он отравился? — удивился Резунов. — Вроде все свежее было, ничего сомнительного… Может, он в саду не то съел? Погоди, давай-ка я перехвачу! — сказал он, когда Анна хотела поднимать сына, чтобы отнести в туалет.
Когда отец принимал ребенка, он громко вскрикнул.
— Прости, милый, прости… — Виктор погладил сына по голове. Коля прижался к нему, дрожа всем телом. Усадив беднягу на унитаз, отец сказал:
— Звони в «Скорую» — тут без докторов не обойтись. Вдруг это не отравление, а аппендицит!
Перепуганно охнув, мать бросилась к телефону и набрала номер «Скорой помощи». Диспетчер принял вызов и сказал, что бригада скоро будет. Мать положила трубку и пришла посмотреть, как дела у сына.
— У него очень сильный понос, — сказал отец. — Аннушка, ты не помнишь, при аппендиците это бывает?
— Не помню, — покачала головой мать. Коля, сидя на унитазе, скорчился и держался за живот. Слезы из его глаз капали на кафельный пол, оставляя прозрачные мокрые кляксы.
Коля дотянулся до туалетной бумаги, кое-как подтерся и поплелся в сторону комнаты, держась за живот.
— Сынок, легче тебе хоть немного стало? — спросила мать.
Коля кивнул головой и тихо сказал:
— Пить хочу. Во рту сухо.
Ему принесли стакан минеральной воды. Коля выпил, лег на кровать и свернулся калачиком, жалобно всхлипывая. Но плакать он все-таки перестал. Мать облегченно вздохнула, подумав, что, может быть, все еще и обойдется.
Минут через десять позвонили в домофон — приехала «скорая помощь». В квартиру поднялись фельдшер и медсестра. Фельдшер был пожилым, усталого вида, с лицом, выдающим в нем человека, имеющего склонность к алкоголю. Медсестра была молодой, безразличной к окружающему и, кроме того, постоянно жевала жвачку, что делало ее похожей на корову.
Фельдшер осмотрел Колю, прощупал живот, померил температуру.
— Насколько я могу судить, это не аппендицит. Живот мягкий, на пальпацию в области аппендикса нет болезненной реакции. Но вообще то, что у вашего сына температура тридцать девять и пять, — это очень плохо. Я думаю, что речь идет о достаточно серьезном пищевом отравлении. Думаю, есть смысл поехать в больницу, пройти полноценное обследование и получить лечение.
— Не хочу в больницу! — захныкал мальчик.
— Хорошо, давайте поедем! — подскочила со стула Анна. — Я только вещи соберу. Что брать надо?
— Да ничего пока особо не берите, — вздохнул фельдшер. — Документы только все, какие надо. А то может так статься, что и не придется ложиться в больницу. Слышишь меня, боец? Не бойся, может быть, тебе ложиться не понадобится.
— Хорошо бы, — капризно ответил Коля.
Мать быстро собрала в рюкзачок документы; подумав, все-таки положила туда же сменную обувь и какую-то одежду. Потом сказала Виктору:
— Я тебе позвоню, расскажу что и как.
— Может, с работы отпроситься? — с сомнением спросил Виктор. — А то мало ли что и как будет.
— Да нет, не надо. У тебя и так трения с начальством. Иди работай, я все тебе расскажу сама. Не переживай пока, ладно?
Виктор только развел руками, показывая, что он не может не переживать. Но вообще, без веской причины ему действительно было лучше не отпрашиваться с работы — новый начальник был отмороженной на всю голову скотиной, искренне считавшей, что работники должны вкалывать не только полагающееся им время, но еще и сверхурочно. Или, как сегодня, приходить на работу в выходной день и пахать до шести часов вечера. А еще — было бы очень неплохо, если бы они позабыли про оплачиваемые больничные и отпуска. То есть не про оплачиваемые отпуска, а вообще про такое явление. Виктор уже подумывал, что надо валить к чертовой матери из этой компании, но пока что шел весьма выгодный контракт с финнами, и с него капала неплохая денежка. До конца этой сделки оставалось еще три месяца. Именно столько собирался потерпеть Резунов.
Коля, шмыгая носом, переоделся и надел ботинки. Живот у него стал болеть чуть поменьше, но зато пить стало хотеться еще сильнее. Мальчику казалось, что он набрал целый рот пыли, и теперь ему не то что глотать, а даже языком пошевелить крайне трудно. Он еще раз попросил попить, но оказалось, что вода не пошла впрок. Более того, его начало подташнивать.
Коля терпеть не мог болеть. То есть он любил, когда болезнь была такой, чтобы ее особо и не заметно было. Например, ну подумаешь, чихаешь ты или кашляешь, когда простужен. Зато можно не ходить в садик, а сидеть дома, смотреть мультики и играть в приставку. Ради такого удовольствия можно даже потерпеть всякие невкусные сиропы и пилюли, которыми его пичкают.
Но болеть по-настоящему, как сейчас, — это очень тяжело.
Коле стало жалко себя, он обнял мать и прижался к ней, постанывая, когда живот снова напоминал о себе.
До больницы они ехали минут двадцать. Можно сказать, что им повезло, — еще немного, и наступила бы пора уличных пробок, и тогда даже с сиреной пробраться между автомобилями было бы весьма проблематично.
Пока ехали, Анна успела позвонить на работу и сообщить, что сегодня, кажется, она сильно опоздает. По счастью, ее начальник был не такой мразью, как начальник Виктора. И когда Резунова рассказала причину, он просто сказал, что раз такие проблемы, то, пожалуй, сегодня Анне на работу выходить не надо вообще. Он отменит ее лекции. Анна поблагодарила и прижала к себе постанывающего сына.
Усталый дежурный врач, осмотрев Колю, сказал:
— Ну пока трудно говорить о диагнозе точно, но кажется, это какая-то острая кишечная инфекция. Возможно, и отравление имеет место также. Я назначу мальчику промывание желудка, ну и оформлю вас на стационар, чтобы его полноценно осмотрели.
— Я могу с ним остаться? — спросила Анна.
— Ну конечно, можете, — кивнул доктор. — Кто же вам запретит. Единственное, что ночевать, наверное, не позволят. А так хоть весь день с ним сидите.
— Хорошо, — сказала женщина. А Коля понял, что больницы ему не избежать, и тихо заплакал. Мать погладила его по голове. Она еще не знала, что ждет ее и мальчика в этот день, не предполагала, насколько долгим он окажется.
