* * *
Вначале Маша думала, что всему виной вчерашние посиделки в пабе с друзьями и пшеничное пиво, которое она пробовала вчера впервые в жизни. Вроде и напиток ей понравился, и выпила она всего две пинты, но с утра ощущение было такое, словно бы и объемы были куда больше, и пила она какую-нибудь низкопробную бражку. Во рту как будто бы кавалерия ночевала, горло пересохло, а глаза никак не хотели фокусироваться на предметах. Маша со вздохом откинулась на подушки и решила, что сегодня она поваляется подольше. Дотянувшись рукой до тумбочки, девушка взяла мобильный телефон, чтобы перевести будильник.
И тут оказалось, что со зрением у нее что-то не так. Ладно — муть перед глазами можно было объяснить вчерашним пивом и тем, что оно не пошло впрок. Но скажите на милость, как объяснить то, что цифры на дисплее ее «моторолы» оказались совершенно неразличимыми, да и телефон больше напоминал пятно розового цвета.
Маша положила мобильник на кровать, протерла глаза — и обнаружила, что это не изменило ровным счетом ничего. Комната все так же плыла перед глазами, предметы то проступали очень четко, то расплывались до состояния пятен, и вообще создавалось ощущение, что через все поле зрения натянута неплотная ткань вроде капрона.
Маша чертыхнулась. Теперь ей уже не казалось, что причина ее состояния в неправильном пиве.
Девушка встала и пошла в ванную. Передвигаться по квартире, которая как-то вдруг утратила четкость, было непривычно и, чего греха таить, даже как-то страшновато.
С кухни пахло выпечкой — мать, как обычно на выходные, решила чем-то порадовать семью.
— Ой, как ты рано подскочила сегодня, доченька! — удивилась она.
— Да я просто себя как-то странно чувствую. Как будто бы приболела… Хотя с чего мне болеть-то?
— А не ты одна сегодня страдалица. У меня давление скачет. Говорят, магнитная буря на Солнце — чуть ли не самая сильная за последние сто лет. Вот я и думаю: может, она повлияла?
— Не знаю, — пожала плечами Маша. — Если честно, то я никогда за собой раньше не замечала, чтобы на меня всякие там магнитные бури влияли. И вообще, я думала, что выдумки все это.
Бричкина-старшая, конечно же, имела на этот счет свое мнение. Она верила в магнитные бури, особые свойства воды, в Николу Тесла и вообще во все, про что много и со вкусом рассказывали по телевизору. Маша помнила, как мать смотрела телесеансы Анатолия Кашпировского, не пропуская ни одного. И трудно сказать, насколько этот тип был шарлатаном, а насколько целителем, но Маше просто страшно становилось, когда она видела, как мать с полузакрытыми глазами раскачивается перед экраном, с которого пялится на зрителя своим тяжелым взглядом знаменитый психотерапевт.
— Магнитная буря — это научно доказанный факт, — назидательно сказала мать. Она очень любила эту фразу за ее весомое звучание и использовала буквально к месту и не к месту.
— Ну, может, и магнитная буря, — махнула рукой Маша. — Ладно, я пойду приведу себя в человеческий вид, душ приму. Может, хоть человеком стану. Только водички сначала попью.
— Маша, а ты не простудилась ли, часом? — спросила мать. — Что-то мне кажется, что ты охрипла.
— Мама, я не знаю! — вздохнула девушка. — Вроде я себя простуженной не чувствую. Но все может быть.
— Осень уже на дворе, надо куртку надевать! — назидательно сказала мать.
Маша выпила стакан воды, но ощущение сухости в горле не пропало. Девушка попила еще, и вроде бы стало немного получше.
— Боюсь, что пиво вчерашнее виновато, — вздохнула она. — Все, больше никаких экспериментов. А то интересно стало — пшеничное, по особому рецепту… Как бы не получилось, что мне этот рецепт боком вылезет!
— Ой, дочка, так что же ты всякую гадость-то пробуешь? — покачала головой мать.
Маша виновато развела руками и ушла в ванную. Пустила прохладную воду, залезла под душ, постояла немного — и поняла, что процедура обычного удовольствия не доставляет вообще. Во рту все так же сушило, кружилась голова, перед глазами все плыло. Вдобавок начало ощутимо покалывать живот. «Точно отравилась!» — подумала девушка и вылезла из душа.
Как-то вдруг мир вокруг обрел резкость. В ответ подкатила тошнота, но быстро прошла. Маша вздохнула, встала к зеркалу, выдавила на руку немного крема, наклонилась поближе к стеклу и стала накладывать его на лицо. И вдруг удивленно хмыкнула.
Что-то в лице было не так. Маша наклонилась еще ближе, присмотрелась и поняла, что веко левого глаза чуть опущено. Совсем чуть-чуть, но это придает лицу выражение какого-то недоброго прищура.
— Что за ерунда? — спросила она сама у себя и несколько раз подряд как следует моргнула глазами. Веко, разумеется, не поднялось.
Маша подумала, что, наверное, это как-то связано с отравлением. Организм работает как попало, через пень-колоду, так что теперь удивляться? Еще хорошо, что физиономия просто не опухла…
Наложив крем, Маша пошла к себе в комнату. Ее по-прежнему подташнивало, кружилась голова и ощущалась сухость во рту.
— Мама, принеси водички! — попросила она.
Мать, озабоченно качая головой, принесла кувшин с отфильтрованной водой.
— Может, врача вызовем? — спросила она.
Маша отрицательно покачала головой.
— Да нет, не надо мне врача. Я просто полежу, пока пройдет. Сейчас еще уголь активированный приму.
— Ну смотри; если станет хуже — ты говори. Кто же их знает, этих продавцов, что они там в пиво намешали…
Мама ушла, ворча под нос что-то про современную химию и генетически модифицированные продукты. Это была еще одна из ее излюбленных тем. Читая в газетах и смотря по телевизору разную якобы научную ерунду, мать жила в своем собственном пространстве, с разнообразными страхами и подозрениями. Маша относилась к заморочкам родительницы снисходительно — мать хоть и не упускала возможности рассказать о том, как страшно жить в современном мире, но меру в этом знала.
Чтобы надежнее избавиться от токсинов в организме, Маша проглотила аж целых семь таблеток — все, что было в початой пачке. Воды пришлось пить много — казалось, что эти черные кружочки как раз сегодня вдруг отрастили много невидимых крючков и отчаянно держатся за язык и горло. Маша с трудом пропихнула их в себя, запив большим количеством воды. Потом прилегла и стала глядеть в потолок.
Болеть в выходной день было очень обидно. Маша заканчивала работать в семь вечера. Вроде еще не слишком поздно. Но тот, кому доводилось следить сразу за уймой малолетних сорванцов, прекрасно сознает, насколько это титаническая задача. Так что воспитательница Бричкина приходила домой, и на этом ее активная жизнедеятельность заканчивалась. Сил хватало в лучшем случае почитать книгу. А в худшем — только на телевизор, хотя как раз последнее времяпрепровождение девушку нисколько не радовало. Телевизор был наполнен жвачкой, яркой и привлекательной, но отвратительной на вкус, так что она предпочитала более консервативные развлечения после работы.
