— А может, и не попал. Я так думаю, что этого типа пугать — занятие глупое и бесполезное, — ответил Клим. — Надо для начала попробовать лаской. В смысле, рассказать перспективы, которые перед ним открываются, если собор все-таки взлетит на воздух.
— А как ты собираешься доказать, что Шпильман причастен, если ты по доброте душевной даже не тронул таджика? — иронично спросил Марголин.
— А Шпильман этого не знает. Зато понимает, что в принципе мы на него только через этого таджика и можем выйти. Так что думаю, блеф должен пройти без проблем.
— И что ты ему пообещаешь? — спросила Ольга.
— Пообещаю, что оставлю его в покое… Черт, ребята, мне вообще не хочется никого лишнего таскать по нашему делу! Нам надо добраться до Покровского и Синуса — кровь из носу! Остальные персонажи даже не второстепенные, а вообще статисты бессловесные.
— Понимаем мы тебя, не кипятись, — ответил Марголин.
— А копий тех чертежей нигде нет? — спросила Ольга.
— Нет, — покачал головой Неверов. — Мне архивные девчонки сказали, что в том-то и суть: архитектор Корбюзье работал с одним экземпляром бумаг, и этот единственный экземпляр украден из архива.
— Боюсь, что на фоне этого антиквар все-таки попадет под раздачу.
— Необязательно, — усмехнулся Неверов. — Эти ребята такие изворотливые, когда речь заходит об их шкурах. Не мог же он не подстраховаться каким-то способом.
Дверь кабинета вдруг с грохотом распахнулась, и внутрь буквально ворвался Суховей. Он ошалело осмотрелся, притих и аккуратно прикрыл за собой дверь. Подтащил стул, уселся на него физиономией к спинке. Оглядев присутствующих, спросил:
— Сидите и ни хрена не знаете?
— А что мы должны знать? — удивился Неверов. — Кстати, мы вышли на антиквара, который заказал похищение чертежей Ле Корбюзье из архива.
— Антиквар, Ле Корбюзье… У вас какие-то слишком высокие материи! — нервно хохотнул подполковник, закатил глаза к потолку и витиевато выругался.
— Ты, может, расскажешь, что у тебя такое особенное произошло, что тебя так плющит? — спросил Клим.
— Не только у меня, — развел руками Эдуард и театральным голосом промолвил: — Сегодня Российская Федерация понесла тяжелую утрату. Скончался славный сын России, вице-премьер Харитонов Борис Илларионович.
У Неверова отвисла от удивления челюсть.
— То есть как это «скончался»? — спросил он. — Что за новости? Ты же уезжал его брать.
— Вот и взял, только не слишком свежим, — огрызнулся Суховей, а потом добавил: — У вас «крот» в отделе.
— Откуда знаешь? — спросил Неверов, насторожившись. Обычно Суховей в подобных случаях не ошибался, но вот так запросто поверить в то, что среди такой замечательной команды, какой являлись «спринтеры», есть засланный казачок из враждебного лагеря, тоже не получалось.
— Климушка, ты только припомни: тебе дядька Эдик когда-нибудь фуфло толкал?
— Не припомню такого, — подыграл Неверов.
Суховей кивнул и достал из портфеля маленький ноутбук. Такого аппарата Клим у подполковника не помнил, но техникой оперативники и агенты обрастали стремительно, так что могло быть всякое.
— Это ноутбук покойного Харитонова, — пояснил Суховей. — Изъят мною, можно сказать, из лужи крови и мозгов на его рабочем столе. Вот что я нашел при первом же взгляде на монитор! — заявил Эдуард и развернул машинку к Неверову. Майор увидел письмо, пробежал его глазами — и присвистнул.
— Вот такая х…ня, малятки! — заявил Суховей. — Кто-то так спешил предупредить своего босса, что ко всем чертям растерял осторожность и отправил письмо прямо с почтового ящика вашего отдела. Наверное, рассчитывал, что Борис Илларионович потрудится уничтожить улику. А он, зараза такая, вместо улики уничтожил себя!
— Оля, проверь, пожалуйста, с какого компьютера ушло это письмо, — попросил майор Неверов.
Крамник серьезно кивнула и вышла из кабинета. Суховей налил себе воды, выпил, с хрустом раздавил стаканчик и сказал:
— Что самое обидное, я опоздал минут на десять. Ну, может, на двадцать. Он еще совсем теплым был, в кабинете даже дым еще не осел. Блин, при всем при том, что эта гадина была нашим главным противником, хочу сказать, что поступил он молодцом. Волков теперь его жену и детей пальцем не тронет. Более того, за ними и квартирка элитная останется, и пенсион им назначат.
— А он точно был верхним звеном пищевой цепочки? — спросил Неверов. — Может, кто-то еще над ним есть?
— Если и есть, мы теперь это долго не узнаем… — махнул рукой Суховей. — Народ, а может, у вас немножко выпить есть? А то мне, если честно, хочется переодеться в спортивный костюм, напялить кепку, набить карманы семечками — и поискать, кому набить морду. Злой, как черт.
— Ладно, не переживай. Найдем мы тебе чуть-чуть, — усмехнулся Марголин и вышел.
Суховей успел проглотить пятьдесят граммов коньяка, принесенного Гизмо, когда возвратилась Ольга.
— Письмо было отправлено с компьютера в техническом отделе. В это время там находился всего один человек.
— Только не говори мне, что это Гвоздев! — в притворном ужасе схватился за сердце Клим.
— Нет, не он, к нашему счастью. Это был Роман Эйхман. Я проверила компьютер, но он не оплошал — зачистил все как надо. Если бы Харитонов догадался грохнуть письмо, которое пришло к нему, то мы бы сейчас думали: кто это оказался таким джентльменом, что обеспечил Наталью Харитонову светлым будущим?
— Ольга, ты циничней меня! — надулся Суховей.
— И всегда такой была, — гордо ответила Крамник.
Неверов еще раз посмотрел на письмо. Знать, что в отделе есть предатель, было чрезвычайно неприятно.
— Эдик, хочешь, я тебе отдам его в качестве человека, которому можно набить морду? — спросил Клим.
— Нет, не хочу. Я об говно руки марать не привык, — вздохнул Суховей. — Пошли-ка лучше Веденееву наябедничаем, что тут у вас творится. Или сначала сокола ясного поймаем?
— Не, давай сначала к Веденееву. Про охоту на ведьм в рамках отдела лучше рассказать сначала ему, — честно предупредил Марголин.
Как и все оперативные работники Отдела быстрого реагирования, полковник Веденеев дневал и ночевал на рабочем месте. Хотя в целом работы у него было значительно меньше, чем у подчиненных. Но таким уж был руководитель: он не мог бросить своих подчиненных во время трудной и ответственной работы. «Спринтерам» то и дело требовались разнообразные санкции начальства, надо было от кого-то прикрыть спину или, напротив, надавить на иного типа так, чтобы тот поддался. Тут полковнику не было равных, и отнюдь не потому, что он в отделе являлся старшим по званию. Веденеев умел уговаривать, как никто другой.
Сейчас командир подразделения занимался тем, что делал разминку. Не отвлекаясь от занятия, он спросил:
