— Может, респиратор нацепить? — невесело спросил один из бойцов. Но тут же отказался от своей идеи: — Нет, тогда ведь, если что вонять будет, не услышу. А оно может по всякому вонять. Бензином там, допустим, или одеколоном.
Последняя идея вызвала сдержанный смех у бойцов. Представить себе кого-то, благоухающего одеколоном настолько, чтобы перебить эту вонь, было невозможно.
Тоннель шел без развилок и ответвлений. Марголин каждую сотню шагов машинально сверялся с картой, точнее, со схемой, которую он срисовал сам для себя в блокнот. Схема не слишком-то соответствовала масштабам, но зато обещала быть достаточно уверенной с точки зрения того, куда и когда поворачивать.
Под ногами становилось все глубже. Судя по консистенции и блеску в фонарных лучах, это была ядреная смесь из земли, воды, дерьма, мазута, ила и еще невесть чего, но ужасно мерзкого. Иногда под ногами попадались трупы крыс или кошек. А однажды боец, идущий в голове колонны, подфутболил ногой дохлого голубя, казавшегося здесь таким же уместным, как автомобиль «феррари» на Северном полюсе.
— Не хлюпайте сильно, — сказал Гизмо. И вдруг поднял руку, показывая, что всем надо остановиться. Отряд замер — и совершенно четко послышались издалека человеческие голоса.
Как вариант это могли быть военные из специальной роты, которая занимается патрулированием окрестностей важных объектов в центре города, или представители вездесущего племени диггеров, идущие куда-то по своим делам. Ни первые, ни вторые опасности не представляли. Солдатам в нос можно было сунуть соответствующее удостоверение. А диггеры, завидев группу вооруженных людей, сами бросятся наутек, потому что до сих пор еще верят в байку о спецотрядах, занимающихся убийством диггеров.
Но голоса могли также принадлежать еще и тем самым террористам, с которыми Марголин рассчитывал встретиться.
Отдав команду перейти в режим ночного видения, Марголин и его группа выдвинулись дальше.
Теперь они старались производить как можно меньше шума, практически не поднимая ноги от грязи. Голоса становились громче, но почему-то до сих пор не было видно тех, кто разговаривает. Перед глазами Марголина и спецназовцев колыхался зеленый туман изображения в ночном визоре.
То, что больше всего напоминало небольшое возвышение, вроде сцены, появилось в поле зрения внезапно. Оно было кое-как намечено штрихами, что означало температуру такую же, как и окружающей среды. А вот видневшаяся пробоина в этом бетонном возвышении слегка светилась тусклым желтым светом — там было теплее.
Марголин сразу понял, что этот проход должен вывести к заброшенному отстойнику, а от него ведет тоннель до собора. И вот сейчас на пути стоит пикет. Сомнений относительно того, кто в тоннеле, больше не осталось.
Марголин подозвал к себе старшего по званию спецназовца и прошептал ему что-то на ухо. Тот с сомнением покачал головой, но в итоге махнул рукой и предложил Марголину делать так, как он задумал. Гизмо показал «бублик» из большого и указательного пальцев.
Дальше действия развивались стремительно. Марголин подкрался к самому краю отверстия, выключил прибор ночного видения и посмотрел вниз. Там мелькали три сигаретных огонька.
Гизмо громко заорал, спрыгнул в тоннель, растолкав троих курильщиков, и побежал прочь от них. Курильщики заорали ничуть не тише — они никак не рассчитывали на подобное «шоу». Один из них даже обделался.
Марголин убегал дальше, а в тоннель уже спрыгивали спецназовцы и быстро хватали противников.
Гизмо удалось добежать без приключений до самого отстойника. А когда он выскочил на небольшую бетонную площадку, то увидел на ней человека с очень знакомым лицом. Это был Григорий Покровский.
— Что за херня? — удивился Хабар.
— Сам ничего не понимаю! — огрызнулся Марголин.
— Что-то я тебя здесь не ожидал, а, фраер? — спросил Григорий, поигрывая широким коротким ножом с черным лезвием.
— А можно подумать, все в жизни происходит так, как ты ожидаешь? — усмехнулся Гизмо, и через две секунды у него в руке щелкнул фиксатор выбросного «смит-вессона».
Григорий напал серией стремительных, точных ударов. Отражая их заученными блоками и уходя от тех нескольких, которые блокировать не удалось, Марголин понял, что этот человек работает не в технике армейского ножевого боя. Здесь налицо был скорее почерк какого-то самоучки или в лучшем случае спортсмена. Но это не делало Хабара менее опасным врагом. Впрочем, это еще надо было проверить.
Сигизмунд атаковал ответно — пока не очень сложно, скорее чтобы понять, что этот тип может в принципе. Оказалось, что тип вполне сносно отражает даже сложные связки — более того, он даже умудрился сделать неплохую попытку перехода в контратаку.
— Ничего так ножиком работаешь! — похвалил Григорий.
— На тебя хватит не сомневайся, — ответил Гизмо.
Из коридора между тем, доносились жалобные вопли. По всей видимости, заканчивали сопротивление те несчастные курильщики.
Покровский злобно засмеялся и пошел снова в атаку. На этот раз Марголину пришлось несладко. Оказывается, довольно-таки массивный Хабар мог быть стремительным, как змея. Его нож, который Гизмо угадывал больше интуитивно, чем органами чувств, так и плясал в руке. Несмотря на общую дерганость и лихорадочность техники, Хабар был неплох.
Но не таким, чтобы Марголин не сумел ничего противопоставить ему.
И следующая серьезная атака Гизмо закончилась именно так, как и должно: Хабар всхлипнул и упал навзничь, ловя ватными руками колотую рану на груди. Нож Марголина безошибочно поразил его в сердце.
Ноги врага несколько раз дернулись, он душераздирающе застонал. Марголин вытер нож, сложил его и повесил на пояс.
— Командир, ты просто зверь! — весело сказал голос из-за спины.
Гизмо повернулся и увидел командира спецназа.
— Обыщи его, а я пойду бомбу найду! — крикнул Сигизмунд, быстро начиная спускаться по лестнице в черную бездну колодца…
* * *
Телефонный звонок раздался без двадцати двенадцать. Неверов увидел номер Гизмо.
— Да, я тебя слушаю! — сказал он.
— Короче, Клим, тут какая-то засада. Мы нашли Хабара, я его сгоряча грохнул, а потом смотрю на бомбу — а там взрывчатки той от силы на сотню кило. Хотя заложена грамотно, ничего не скажешь. Если бы грохнуло, то от Василия Блаженного остались бы только рожки да ножки.
— Погоди, рожки-ножки! А где еще полтонны гексогена?
— Бабушку в кедах спроси! — возмутился Гиз-мо. — Знаю, что таймер стоял на двенадцать часов, и эти горе-подрывники сваливать собирались, так что мы вовремя пришли.
— Слушай, он же там не один был, Хабар-то?
— Нет, не один, — ответил Гизмо. — При нем еще трое горилл. Лохи позорные, я мимо них только что не пешком прошел. Мы их тут слегка допросили, так они все долдонят, что, дескать, больше взрывчатки не видели.
