Лузянинов развел руками — как будто бы говорил: «Ну, это ваша работа — подозревать! А вот что делать несчастному цыгану, который вынужден начинать утро с «маски-шоу»?
— Гыча, — Неверов посмотрел в глаза цыгану.
Лузянинова передернуло — был у Клима такой характерный змеиный взгляд. От него те, на кого смотрел Неверов, начинали чувствовать себя как одинокий бандерлог перед удавом Каа. Цыган в этом плане исключением не был — он, кажется, даже побледнел, насколько это можно было понять по его смуглой коже.
— Гыча, я пришел к тебе по-хорошему. Пока по-хорошему. Но если хочешь кочевряжиться, то могу поменять тональность беседы. И например, проверить твои телефонные звонки за неделю. Там ведь найдется много интересного, правда, Гыча? Ты там будешь говорить со своими людьми, приказывать им уехать из Москвы. И возможно, где-то проскользнет причина, по которой они должны это сделать. И тогда я тебя посажу за соучастие в организации террористического акта. Хочешь?
Лузянинов непроизвольно сглотнул. Он не был героем и по большому счету не был даже смельчаком. Чуть более хитрый, наглый и злой, чем те, кем он командовал. На фоне того, что из себя представляет масса цыган, такие личные качества даже не выдающиеся.
— Подумай, Гыча! — голос Неверова прозвучал, как стук молотка, вбивающего гвозди в крышку гроба. — Ведь если мы докопаемся до твоих разговоров и если в Москве что-то произойдет — ты сядешь очень и очень надолго.
Гыча был по-своему умен, но высокие технологии однозначно не были его сильной стороной. Умея пользоваться сотовым телефоном, он слабо представлял себе, как это устройство работает. И допускал возможность, что всемогущие спецслужбы, если им приспичит, действительно сумеют узнать, про что и с кем он разговаривал в последнее время.
А сидеть Лузянинов не хотел.
— Не знаю я этого человека. Он связался со мной две недели назад, велел звать себя Игорем. Сказал, что ему надо будет перевезти очень серьезный и опасный груз. Очень хорошо платил за это…
— И ты согласился, — Неверов не спрашивал, а утверждал. — Хорошо, а что за груз?
— Да ничего он не сказал. Просто груз, и все тут.
— А почему тогда твои люди из Москвы разбегаются, как тараканы?
— Так я у него спросил, что за груз и надо ли моему человеку за него опасаться. Ну, я имею в виду, тому, который повезет. Игорь сказал, что этому, наверное, и не надо. Но вот остальным надо быть поосторожнее в ближайшие дни.
— А иначе что? — нахмурился Неверов.
— Он не сказал… — потупился Лузянинов. Кажется, он не врал.
Клим потер подбородок, с неудовольствием чувствуя под рукой вчерашнюю щетину. Вот чертов день, теперь ведь неизвестно, когда получится побриться!
— Кто вез груз?
— Толик Марченко — он работает на «газели»…
— Ну рассказывай, как нам твоего Толика найти! — приказал Неверов.
Лузянинов быстро продиктовал домашний адрес. И уточнил:
— Да это десять минут ходьбы отсюда, прямо в поселке… Только вы поскорей бы, а то он на работу в восемь утра уезжает…
Неверов, засовывая бумажку с адресом в нагрудный карман, сказал:
— Следите, чтобы никто отсюда никуда не вышел. Никаких телефонных звонков, никаких контактов с внешним миром. Я пошел брать Марченко!
Лузянинов, сидя за столом, скорбно понурил голову. Он прекрасно понимал, что главные неприятности у него еще впереди. И наверное, сильно жалел, что согласился на предложение этого загадочного Игоря, пусть даже оно так щедро оплачивалось…
Неверов жестами приказал двоим бойцам следовать за ним. Бегом пробежав расстояние до микроавтобуса, Клим отдал приказ водителю. Тот ввел адрес в GPS-навигатор и рванул с места, лихо пробуксовав колесами по асфальту. Клим ухватился за ручку на дверце — при езде по поселковым улицам на такой скорости транспортное средство нещадно швыряло.
Три минуты мельтешения разномастных домов — и они прибыли. Микроавтобус, клюнув носом, остановился возле невысоких покосившихся железных ворот, за которыми виднелся заурядный грязный двор, обшарпанный одноэтажный дом классического внешнего вида и грязная белая «газель», припаркованная во дворе. Возле грузовичка возился длинный парень славянской внешности.
Транспорт оперативной группы припарковался шумно. Парень повернулся и увидел троих мужиков угрожающего внешнего вида, выскакивающих прямо у его калитки из черного микроавтобуса с тонированными стеклами. Рефлексы у него, судя по всему, были нормально натренированы жизнью, — бросив на землю какую-то железяку, парень бросился за дом.
Неверов чертыхнулся и бросился следом. Гулко протопав по двору, он завернул за тот же угол, что и шофер. И увидел, что беглец уже схватился за забор и вот-вот перемахнет на другую сторону. Клим нагнулся, подхватил обломок кирпича и изо всех сил запустил им в беглеца. Просвистев в воздухе, кирпич нашел свою цель как раз тогда, когда она находилась в пути от верхушки забора до земли. Удар пришелся вскользь по голове.
Марченко заорал и упал на колени, зажимая руками ушибленное место. Сквозь пальцы потекли густые темные капли.
Неверов уже забирался на забор. Толик встал на ноги и, пошатываясь, бросился бежать по улице. За забором по левой стороне подняла истеричный лай какая-то мелкая шавка неопределенной породы.
— Стой, Марченко! — крикнул Неверов. — Стрелять буду!
Шофер в ответ на это только припустил быстрее. Неверов тоже поднажал. Дистанция начала сокращаться.
Впереди шла девочка лет десяти. Марченко поравнялся с ней и вдруг резко притормозил, схватил ребенка за руку, развернул спиной к себе и упал на одно колено, прикрываясь девочкой, как щитом. Несчастная школьница громко и пронзительно закричала.
— Заткнись, сука! — прохрипел Марченко ей в ухо, а потом крикнул Неверову: — Мент, отвали, а то я ее прикончу!
В грязной руке шофера появилось что-то металлическое и острое — не то гвоздь, не то шило, которое он приставил к шейке девочки. Та завизжала еще громче. Марченко сильно встряхнул ее и опять рявкнул в ухо:
— Я тебе сказал, гнида малая, заткнись, пока не запорол!
Девочка замолчала.
Неверов, остановившись шагах в пяти от беглеца и его нечаянной заложницы, сказал ровным спокойным голосом:
— Нам поговорить надо. Отпусти девочку.
— На х… пошел! Поговорить. Знаю я твои поганые разговоры, мусор недоделанный! Я ее сейчас зарежу на х…й!
— Толик, не надо никого резать. Чего ты вообще дергаешься? Мы тебя что, арестовывать шли, что ли? Я говорю: есть срочный разговор. Ну отпусти девочку, давай по-хорошему…
— Я ее зарежу! Убью ее на хрен! Все отвалите! — изо рта у Марченко в буквальном смысле пошла пена. Это было весьма скверно — подонок накручивал себя, и черт знает чем это могло закончиться в ближайшей перспективе.
