Человек на заднем сиденье вынул изо рта сигару и с неодобрительным видом обнюхал ее. Ему хотелось сказать, что в их деле привычки хорошими не бывают и до добра не доводят — кроме, естественно, привычки держать ухо востро, — но он промолчал: во-первых, потому что не хотел вступать в полемику с быдлом, а во-вторых, потому что получасовое стояние в пробке ему вовсе не улыбалось и было, пожалуй, куда более опасным, чем этот предсказуемый и оттого рискованный рывок через проходные дворы.
Впрочем, водитель и сам знал, что сильно рискует, раз за разом следуя одной и той же дорогой. Поэтому, прокладывая извилистый путь через многочисленные арки, мимо помоек и веревок с мокнущим бельем, он смотрел не столько вперед, на дорогу, сколько назад, в зеркало. Там, в зеркале, неотступно маячил, то скрываясь из вида за очередным сырым, облупленным углом, то снова возникая во всей своей неприглядной красе, давешний синий микроавтобус.
— Привязался, сука, — сквозь зубы констатировал водитель и, вынув из кармана пачку, зубами вытянул из нее сигарету.
Его коренастый напарник, перекрутившись на сиденье, посмотрел назад.
— Не ты один такой умный, что в пробках стоять не любишь, — заметил он, давая коллеге прикурить. — И не ты один, заметь, вырос в центре Москвы. Расслабься. Что он нам сделает, этот сундук? Забежит вперед и загородит дорогу?
Водитель, крайне редко позволявший кому-либо забежать вперед себя, в ответ лишь пренебрежительно хмыкнул и чуть-чуть, на два пальца, опустил оконное стекло. Сигаретный дым, вытягиваясь плоской лентой, потек в щель; снаружи, будто в ответ, в салон залетело несколько капелек дождевой воды. Впереди уже маячило темное жерло последней перед выездом на улицу арки, в конце которой брезжил серенький ненастный день. Резкий порыв ветра взметнул над испещренной рытвинами мостовой обрывки бумаги и куски грязной полиэтиленовой пленки. Над побитой ржавчиной двускатной крышей восьмиэтажного дома показался рваный черно-фиолетовый край грозовой тучи, похожий на расплывающееся в мутной воде содержимое чернильницы. В разом потемневшем небе сверкнула молния; трескучий раскат грома был таким сильным, что машина ощутимо присела на амортизаторах.
Коренастый брюнет повернул голову и открыл рот, намереваясь осведомиться у водителя, зачем тому понадобилось так шумно портить воздух. Шутка застыла у него на губах, когда он увидел, как его напарник падает простреленной головой на руль. В ветровом стекле напротив его лица красовалась аккуратная круглая дырка, в которую задувал тугой прохладный сквозняк. Подголовник сиденья и стекло бокового окна были густо забрызганы кровью и беловатыми, отвратительными на вид комками. Еще ничего толком не поняв, но чувствуя, что его сейчас стошнит, брюнет рефлекторно схватился левой рукой за испачканный кровью руль в отчаянной попытке предотвратить неизбежное столкновение.
Увы, было поздно. Потерявший управление «шевроле» на приличной скорости въехал бампером в угол дома. Очередной раскат грома заглушил лязг, скрежет и звон стекла, с которыми перед дорогой иномарки превратился в груду хлама. Подушки безопасности сработали с негромким хлопком, припечатав к спинкам сидений убитого водителя и его утратившего связь с реальностью коллегу.
В следующее мгновение хлынул настоящий дождь, затянув происходящее зыбкой серой пеленой. На искореженном, курящемся горячим паром капоте, на лаковой крыше, на корявом асфальте и ржавых жестяных крышках мусорных баков заплясали фонтанчики водяных брызг. Сквозь ровный шум дождя и несмолкающие громовые раскаты до сидевших в салоне разбитой иномарки людей едва донеслось хриплое клокотание подъехавшего и остановившегося рядом синего грузового микроавтобуса.
Засевший за вентиляционной трубой стрелок аккуратно упаковал винтовку в чехол от удочки и забросил чехол за спину. Подбирать гильзу, которая, скатившись по мокрому железу крыши, упала в бурлящий и пенящийся водосточный желоб, он не стал. Поправив на голове армейское кепи, с козырька которого капало, как со стрехи деревенского дома, снайпер осторожно, чтобы не поскользнуться, добрался до слухового окна и нырнул в сухой, пахнущий пылью и голубиным пометом полумрак чердака. Винтовка все еще оставалась при нем; профессионалы так не поступают, но человек с красноречивой татуировкой на левом плече и не пытался сойти за такового. Бросать доброе оружие, которое прошло с ним всю войну, а после долгие годы дожидалось своего часа в тайнике на даче, он не собирался; кроме того, его работа еще не завершилась, и винтовка должна была сослужить ему еще одну службу.
Выйдя из подъезда, он нырнул в темный туннель подворотни. Вскоре там с громовым треском завелся и ровно затарахтел мотоциклетный движок. А еще мгновение спустя из подворотни выкатилась старенькая вишневая «Ява» с облезлыми никелированными накладками на бензобаке и выданным еще в перестроечные времена номерным знаком. Верхом на «Яве» сидел с головы до ног укутанный в мокрый прорезиненный брезент старой офицерской плащ-накидки водитель в смешном старомодном шлеме и забрызганных дождевой водой очках-консервах. Под накидкой угадывался тощий рюкзак, к багажнику была привязана удочка в потрепанном и линялом брезентовом чехле.
Волоча по мокрому асфальту шлейф сизого дыма, отчаянно тарахтя и тускло поблескивая включенной фарой, древний мотоцикл вывернул на улицу и, газанув, скрылся за пеленой дождя.
* * *
Дело, как им и обещал по телефону оставшийся неизвестным заказчик, оказалось пустяковым. В строгом соответствии с полученной информацией черный «шевроле» в точно указанное время, буквально минута в минуту, прокатился мимо места, где они его поджидали, а потом свернул в ту самую подворотню, которая была аккуратно помечена крестиком на полученном ими подробном (какого не купишь ни за какие деньги ни в одном книжном магазине) плане московского центра.
В месте, которое, опять же, было указано заранее, лакированный «шеви» вдруг ни с того ни с сего потерял управление и на скорости около сорока километров въехал своей любовно отполированной заграничной мордой в покрытый облупившейся штукатуркой, разрисованный похабными картинками и надписями угол ветхой сталинской восьмиэтажки. Ощущение было такое, будто смотришь фильм, сюжет которого тебе подробно пересказал какой-то доброхот; в подробном плане, полученном по электронной почте, был упомянут даже хлынувший прямо в момент аварии ливень — о нем, помнится, было сказано: «Не исключена возможность обильных осадков». Вдавливая в пол тугую тормозную педаль старого грузопассажирского «мерина», Ржавый снова подивился предусмотрительности и осведомленности неизвестного заказчика. Эта осведомленность наводила на мысль о близости телефонного анонима к престолу самого Господа Бога; успокаивало лишь то, что, имей заказчик нимб над головой и крылья за плечами, ему незачем было бы прибегать к услугам Ржавого, Кожи и остальных.
Пацаны, странно смотревшиеся в одинаковых черных куртках с броской надписью «ФСБ» поперек спины, выкатились под дождь со сноровкой, которая сделала бы честь даже настоящим спецназовцам. Два «узи» и «ингрэм», все с самодельными, но эффективными глушителями застучали, как швейные машинки, пытающиеся сшить смокинг из автомобильных покрышек; от черного «шеви» во все стороны полетели стеклянные брызги, куски пластика и бледные, хорошо заметные на фоне рушащейся с неба воды искры. Все было кончено в считаные секунды, задолго до того, как опустели магазины штурмовых пистолетов; сопротивления, о возможности которого предупреждал осторожный заказчик, так и не последовало.
