Убедившись, что все три пассажира черного «шевроле» перешли в состояние полного покоя и пребудут в этом состоянии навеки, хладнокровный и не чуждый рисовки Лещ выпустил короткую очередь по багажнику. Искры брызнули густым снопом; по борту микроавтобуса, заставив сидевшего за рулем Ржавого испуганно вздрогнуть и отпустить короткое непечатное словцо, звонко щелкнул случайный рикошет. Крышка багажника послушно, как в кино, отскочила (Ржавый при этом подумал, что стрелять по замку не было никакой необходимости — там, в салоне, под сиденьем водителя, есть такой рычажок, который позволяет открыть багажник без пальбы и иного насилия), и пацаны, почти неотличимые друг от друга в своих черных куртках и мокрых трикотажных масках, принялись перебрасывать в «мерседес» пятнистые от дождя брезентовые мешки. Мешки имели прямоугольные очертания и тяжко ухали, падая на голый железный пол; багажник «шеви» был набит ими под завязку, так что Ржавый только диву давался: и как эти москали ухитрились захлопнуть крышку?
Как только неповоротливый Рыло забросил в кузов последний мешок и запрыгнул следом, Ржавый (в полном соответствии с полученной инструкцией, черт бы ее побрал со всеми потрохами) рванул ленивый дизельный драндулет с места, направив его в жерло той самой арки, в которую не сумел вписаться водитель «шевроле». Длинный и худой как жердь Кожа, протиснувшись между спинками сидений, уселся рядом, с отвращением содрал с носатой физиономии спецназовскую маску и, вывернув шею, зачем-то посмотрел вверх, на крышу дома. Из этого, естественно, ничего не вышло, поскольку они уже нырнули в арку, но Кожа был самым головастым и никогда ничего не делал просто так. Поэтому Ржавый счел необходимым спросить:
— Ты чего, браток?
— На крыше он, сука, — сквозь зубы сообщил Кожа и, отхаркавшись, смачно плюнул в закрытое окно.
Грязное стекло от этого чище не стало.
— Какая такая сука? — спросил Ржавый и поскреб ногтями зудящую татуировку.
Сделанная классической жженкой наколка на его мясистом левом плече изображала полуголую грудастую девицу с двумя «кольтами» сорок пятого калибра на изготовку. Девица вышла косоглазой и имела разновеликие груди; кроме того, она, как настоящая привокзальная шлюха, регулярно покрывалась какой-то дико зудящей сыпью, что заставляло даже легкомысленного Ржавого задумываться, не добавил ли недавно откинувшийся с зоны «кольщик» к классическому рецепту жженки чего-нибудь от себя — триппера, например, чесотки, сифилиса или, боже сохрани, СПИДа. А что? Непременным ингредиентом жженки является моча, которая, как и кровь, превосходно переносит из одного организма в другой любую заразу… «Надо бы сходить провериться», — уже далеко не впервые подумал Ржавый, точно зная, что никуда не пойдет, пока без всяких анализов не станет ясно, что дело дрянь.
— Снайпер, — ответил на его вопрос Кожа и мокрой спецназовской маской стер плевок с окна. Маску он бросил под ноги. — Водилу снайпер мочканул, зуб даю. С крыши или, может, из окна… В лобовике дыра, в башке дыра…
— Чистая работа, — авторитетно подтвердил Рыло, который, согнувшись в низковатом кузове и цепляясь руками за спинки сидений, стоял позади них.
Хладнокровный Лещ промолчал. Он сидел на сваленных в разъезжающуюся кучу мешках и что-то делал с одним из них — судя по блеску любовно отточенного лезвия, который Ржавый краем глаза уловил в зеркале заднего вида, препарировал на предмет установления содержимого.
Ржавый аккуратно притормозил перед выездом на оживленную улицу, повертел головой из стороны в сторону и бросил машину в первый же наметившийся в плотном транспортном потоке просвет. Позади возмущенно засигналили; Ржавый пренебрежительно выругался и повернулся к Коже:
— И что?..
— Не нравится мне это, — глядя перед собой на дорогу, сообщил Кожа. — Про снайпера базара не было…
— И что? — стараясь успокоить не столько его, сколько себя, с напором повторил Ржавый. — Нам никто докладывать не обязан. Ну снайпер… Зато тачка стала в нужное время и в нужном месте…
— Баксы, — неожиданно донесся из глубины железного кузова изумленный голос Леща. — Бля буду, пацаны, полные мешки зеленых вражеских тугриков! И все — сторублевками… На глаз лимона два наберется, век воли не видать.
Забыв о зеркале, Ржавый повернул голову назад и увидел Леща, который, широко расставив ноги, сидел прямо на подпрыгивающем железном полу и держал в каждой руке по увесистому бумажному бруску. Бруски имели характерный серовато-зеленый оттенок, и даже в полумраке кузова было заметно, что обычно невозмутимая физиономия Леща приобрела примерно тот же цвет, а в придачу к цвету — совершенно обалделое выражение, как будто его только что сильно хлопнули по голове пыльным мешком.
— Липа? — предположил Ржавый и, повинуясь короткому толчку локтем, вновь сосредоточил внимание на дороге.
— Не похоже, — пошуршав извлеченной из пачки купюрой, с сомнением ответил Лещ. — Если даже липа, то экстра-класса… Да нет, меня не проведешь, я левые баксы за версту носом чую. Настоящие, братва!
— Опаньки! — обрадовался туповатый Рыло.
На него никто не обратил внимания.
— Вот так, — негромко сказал, обращаясь к Ржавому, Кожа. — Сначала снайпер, теперь это… Тебе не кажется, братан, что мы слишком многого не знаем? Два лимона — не шутка. Это многое меняет. Нам на четверых обещали двадцать тонн зеленью. Сколько это — один процент?
— Есть предложения? — быстро спросил Ржавый, который, несмотря на внешность типичного провинциального быка, тоже неплохо соображал.
— Были бы, если бы не снайпер, — задумчиво проговорил Кожа.
— А что — снайпер? — встрял неугомонный Рыло. — Он где остался, а мы — вон где… Ищи нас свищи!
— По сторонам оглядись, баран, — посоветовал Кожа. — Что видишь?
Рыло послушно завертел из стороны в сторону толстой, скверно выбритой мордой.
— Улицу, — сообщил он. — Дома…
— Ночь, улица, фонарь, аптека, — с тоской проговорил начитанный Кожа. — А на улице что?
— Ну, машины…
— Правильно, машины. А в машинах?
— Лохи московские…
— А ты что, документы у всех успел проверить? И везде так и написано: «лох»? А вдруг вот этот, этот, этот и еще вон тот, — длинный костлявый палец Кожи поочередно указал на машины, которые двигались в транспортном потоке спереди, сзади и по обеим сторонам синего микроавтобуса, — никакие не лохи, а реальные пацаны, которые нас ведут? Подумай хоть раз своей тупой башкой! У нас в кузове два миллиона. Зачем отдавать нам даже один процент, если пара рожков к «калашу» или один выстрел к «мухе» обойдутся намного дешевле?
Такая перспектива заставила забеспокоиться даже толстокожего Рыло. Каким-то чудом удержавшись от очередного глупого вопроса, он извлек из-за спины все еще покрытый мелкими капельками воды «ингрэм», сменил магазин и деловито передернул затвор.
— Вот это правильно, — не оборачиваясь, одобрил его предусмотрительность Кожа. — Только шмалять погоди.
