— Кстати, — сказал Клещ, смывая мыльную пену под мощной струей воды, — кто это додумался меня за ноги дернуть, когда я на полу отдыхал? Только, понимаешь, пристроился на свету, решил изобразить боксера в ауте, как вдруг — хвать и потащили!
— Не я, — сказал лейтенант с мускулатурой культуриста.
Он порылся в боковых карманах сумки и выбросил в стоявшую поблизости урну два или три скомканных пластиковых пакета, изнутри густо испачканных чем-то, что подозрительно напоминало темную венозную кровь.
— И не я, — эхом повторил Сивый. — Наверное, этот, в темных стеклах, решил принять посильное участие… Кто он такой, кто-нибудь знает?
Опытный Клещ промолчал, разглядывая видневшиеся на коже неотмытые следы синего фломастера и остро сожалея об отсутствии жесткой мочалки.
— Откуда? — сказал лейтенант. Поскольку Клещ еще не закончил умывание, он достал из кармана своей модной курточки сигареты и закурил. — Я слышал, правда, позывной «Слепой». Может, он из секретного подразделения Слепого?.. Между прочим, — оживился он, не дождавшись ответа на свой риторический вопрос, — со стороны смотрелось классно. Я сам малость струхнул, когда ты по полу ногами вперед поехал. Смотрелось, поверь, как фильм ужасов. Как будто оттуда, из темноты, тебя какая-то зараза щупальцем схватила и — ам…
— Не поверишь, — сказал Клещ, заново намыливая руки до локтей. Он сделал красноречивое движение шеей, нижней челюстью и вытянутыми в трубочку губами; лейтенант усмехнулся, закурил еще одну сигарету и сунул ему в зубы. — Не поверишь, — благодарно кивнув, повторил Клещ сквозь окутавшее его облако дыма, — мне самому то же самое померещилось. А ну, думаю, как эти буржуи у себя в подъезде Годзиллу прикормили? Живет она у них в подвале, а харчится ментами и офицерами спецслужб, которых хозяева по ночам в подъезд заманивают. И еще — налоговыми инспекторами… Вылезает в темноте из-под лестницы — привет, а вот она я! И, как ты сказал, — ам!.. Они ж любят экзотических животных, — будто оправдываясь, добавил он, наткнувшись на неодобрительный взгляд Сивого.
— Элита российских спецслужб, — с горечью произнес Сивый. — Идиоты!
Лейтенант, дымя сигаретой, прошелся вдоль ряда кабинок, убедился, что внутри никого нет, и, вытянув шею, выглянул наружу, в пустой предбанник, где в застекленной будке сидела толстая старуха в синем халате, взимавшая плату за посещение туалета.
— Мы, может, не семи пядей во лбу, — сказал он, вернувшись на прежнее место. — А только, товарищ майор, стрелять-то зачем понадобилось?
— Это точно, — яростно намыливаясь уже по третьему разу, подхватил Клещ. — Это ты, Дмитрий Михалыч, конечно, гениально придумал: в темноте, наугад… Охренел, что ли? А если бы в кого-то из нас попал?
— Вы не поверите, — в свою очередь сказал майор, откликавшийся на прозвище Сивый. Он говорил, понизив голос почти до шепота, чтобы не услышала сидевшая в стеклянной будке старуха. — Стрелял, конечно, я. Но как бы и не я…
— Затмение, что ли? — скребя ногтями кожу, на которой все еще виднелись бледные синеватые линии и пятна, с понимающим видом предположил Клещ.
— Да иди ты на х..! Какое затмение, когда я уже двое суток капли в рот не брал? Просто стою я в уголке, шумлю, как договаривались, — ну, там, ногами шаркаю, ладошкой себя по заднице хлопаю и все такое…
— Ну, ну, — поторопил его Клещ, — это понятно. А дальше?
— А дальше берут меня сзади в захват, перекрывают кислород, хватают за правую руку, в которой шпалер, поднимают ее и — бах! Я даже среагировать не успел, а уже стою, как дурак, со стволом в руке, по полу гильза прыгает, звенит, а за спиной никого… Знаете, что я подумал? Что у того, из подразделения Слепого, прибор ночного видения и что он, сука, только что моей рукой клиента завалил…
Клещ перестал скрести предплечье, а мускулистый лейтенант замер с открытым ртом, не донеся до него дымящуюся сигарету.
— Елки зеленые, — первым нарушил молчание Клещ. — А может, он его и правда… того? А?
— Вот об этом я и думаю, — признался Сивый. — Клиент-то за все время даже не пикнул. Может, он уже остыл?
— Вот тебе и цирк, — упавшим голосом произнес лейтенант и, спохватившись, жадно затянулся сигаретой.
Сивый лихорадочно обдумывал ситуацию, горько сожалея о том, что распустил язык. Конечно, шила в мешке не утаишь, но, промолчав сейчас, он выиграл бы немного времени. А теперь приходилось думать не только о деле, но и о том, кто из этих двоих первым кинется стучать начальству. А, что об этом думать? Вместе кинутся, наперегонки, и кто из них добежит первым, не так уж и важно. Важно их опередить и преподнести все в выгодном для себя свете…
А с другой стороны, как ни преподноси, на решение начальства это никоим образом не повлияет. Операцию планировали где-то наверху, и даже полковник Стеценко, пославший группу Сивого на это задание, вряд ли был в курсе вынашиваемых руководством планов. Может, все это и было затеяно как раз для того, чтобы шлепнуть клиента под видом ограбления?
Такой огород стоило городить, пожалуй, лишь в одном случае: если кому-то требовалось не только шлепнуть Скорохода, но и попутно подставить его, майора Сивакова, по прозвищу Сивый. А кому и зачем могло понадобиться подставлять такую мелкую сошку, как майор Сиваков? Да еще таким громоздким и ненадежным способом… Ведь все это делается намного проще. Возьми незарегистрированный ствол со спиленным серийным номером, шлепни, кого надо, сотри отпечатки пальцев и подбрось его в квартиру человека, которого желаешь отправить на нары. И пускай он потом хоть пополам порвется, доказывая, что не верблюд, все равно такую улику ничем не перешибешь.
Словом, получался какой-то малопонятный винегрет, и Сивый решил, не откладывая дела в долгий ящик, доложить о происшествии полковнику — прямо сейчас, ночью, по телефону, пока не опередили эти шустрики, которым, наверное, кажется, что, утопив майора Сивакова, они смогут подняться хотя бы на ступеньку вверх по карьерной лестнице.
— Говно дело, — констатировал Клещ, наконец-то опуская засученные выше локтей рукава.
На безымянном пальце его правой руки бледно синел неотмывшийся «перстень», в таком виде еще сильнее, чем прежде, напоминавший татуировку, которую безуспешно пытались свести. Клещ напялил поверх него обручальное кольцо и, потушив окурок под бойкой капелью, что срывалась с носика протекающего крана, бросил его в урну.
— А чего мы паримся? Может, клиент живехонек, — демонстрируя весьма похвальное в его возрасте благоразумие (а может быть, наоборот, преступное легкомыслие), сказал лейтенант. — У нас тут дым из ушей, а он сидит себе дома и водку пьянствует для успокоения нервной системы.
— Дай-то бог, — вздохнул Сивый.
— Ну-ну, — с сомнением произнес Клещ, из чего следовало, что первым стучать на майора побежит именно он.
Впрочем, простодушная реплика лейтенанта тоже могла быть подана исключительно для отвода глаз: дескать, я ничего такого не думаю, и вы, ребята, не думайте — авось обойдется. Ложитесь-ка лучше спать, утро вечера мудренее. А я, пока вы будете дрыхнуть, скоренько накатаю рапортишко и чуть свет положу его на стол товарищу полковнику: так, мол, и так, настоящим довожу до вашего сведения, что во время операции майор Сиваков допустил несанкционированное применение табельного оружия, а капитан Клещевина его покрывает…
