Олег Константинович Волосницын сто раз делал раздолбаю внушение по этому поводу, грозился даже уволить к чертовой матери, но Гене все было как с гуся вода — послушал и забыл. Водителем он был классным, прирожденным, а главное, умел найти правильный подход к хозяину. Скороход, сам обожавший быструю езду, его любил и ценил, и всякий раз, когда Гена затевал игру в пятнашки с джипом охраны, вместе с ним получал от этой игры громадное удовольствие. Кроме того, учитывая специфику перевозимого ныне груза, медлить было ни к чему — напротив, следовало поторапливаться.
«Майбах» с места ушел в отрыв, сократить который громоздкому джипу охраны было нелегко даже на прямом и чистом шоссе, не говоря уж об этом прихотливо изогнутом, густо заставленном припаркованными как попало машинами переулке. Вот ведь выбрали местечко для банка!
Удобно разместившись на мягких подушках заднего сиденья, Скороход вынул из кармана мобильный телефон, намереваясь позвонить дражайшей Анне Кирилловне, поблагодарить за содействие и сообщить, что все в порядке и что деньги вскорости будут доставлены к месту назначения.
В это самое время сидевший на переднем пассажирском сиденье джипа Волосницын поправил вставленную в ухо таблетку микрофона, от которой к спрятанной под одеждой рации тянулся тонкий, завитый спиралью шнур. Он собирался связаться с «майбахом» и завинтить этому гонщику Гене толстый шершавый фитиль в наскипидаренный зад, чтоб не летал как угорелый, а соблюдал установленный порядок движения в колонне.
Но ни Скороход, ни Волосницын выйти на связь так и не успели. События начались сразу в двух местах и практически одновременно.
Стремительно набирающий скорость тяжелый «майбах» резко и очень точно вильнул по короткой дуге, обогнув торчащую чуть ли не на середине проезжей части грязную корму какого-то грузопассажирского корыта. Он сразу скрылся из вида, заслоненный упомянутым корытом, но Волосницын не успел даже разволноваться по этому поводу, потому что из узкого просвета между двумя припаркованными машинами на проезжую часть вдруг выкатилась роликовая доска — скейтборд. За доской, как и следовало ожидать, на дорогу выскочил пацан лет четырнадцати, экипированный по полной программе — в наколенниках, налокотниках и даже в сверкающем шлеме.
Время, как всегда в подобных ситуациях, замедлилось, и Волосницын успел заметить и понять, что вся экипировка проклятого сопляка-самоубийцы, включая скейтборд, прямо-таки блистает новизной, как будто ее приобрели только что, буквально полчаса назад. Приобрели и отправили свое чадо осваивать азы катания на роликовой доске в самое, мать его, подходящее для этой цели место — вот в этот переулок, где и пешком-то не особо разбежишься. Дебилы! Сами дебилы и дебилов же плодят, а потом сетуют: ах, науку развивать некому, работать некому, в армии служить тоже некому… Конечно, некому! Все давно под колесами, а от тех, которые уцелели, все равно никакого толку, потому что — дебилы…
К счастью, джип еще не успел как следует разогнаться, а рефлексы водителя оказались в полном порядке — как, к слову, и тормозная система тяжелого штатовского внедорожника. Оставив на асфальте две угольно-черные, дымящиеся паленой резиной полосы, «шевроле» стал как вкопанный в десяти сантиметрах от замершего посреди дороги подростка.
Строго говоря, сопляку следовало хорошенько надрать уши, но сейчас на это не было времени. Водитель посигналил, предлагая камикадзе убраться подобру-поздорову и освободить проезжую часть, но мальчишка даже не пошевелился — так и стоял с отсутствующим видом, пяля на машину вытаращенные от ужаса бессмысленные гляделки. Он даже не моргал, совершенно остолбенев от пережитого потрясения, а секунды бежали, и вместе с ними бежал, с каждым оборотом колес удаляясь от этого места, роскошный черный «майбах», который Волосницыну и его орлам надлежало оберегать как зеницу ока.
— Да уберите же его на хрен! — раздраженно рявкнул Волосницын.
Один из сидевших сзади охранников открыл дверь и выбрался на дорогу. Он шел растопырив перекачанные руки и ноги, классической походкой выходящего на помост штангиста-тяжеловеса и никуда не торопился — солдат спит, а служба идет. Волосницын яростно ткнул пальцем в клавишу стеклоподъемника.
— Шевели жопой! — зарычал он в открывшееся окно.
Охранник немного ускорился. Когда он огибал переднее крыло машины, застывший перед самым радиатором подросток вдруг словно проснулся — заморгал глазами, завертел головой, мигом оценил обстановку и, подхватив свой скейт, пулей стреканул на противоположную сторону переулка. Охранник сделал движение, словно собираясь броситься в погоню, но Волосницын, выставив голову в окно, прикрикнул на него:
— В машину, живо!
Водитель, который был профессиональным бодигардом и хорошо понимал, что ситуация сложилась нештатная, тронул машину с места, и охраннику пришлось запрыгивать в салон уже на ходу. Волосницын опять ткнул клавишу, оконное стекло стало подниматься с противным электрическим жужжанием, и в это мгновение в той стороне, где скрылся «майбах», почему-то совсем близко, простучала короткая автоматная очередь.
— Газу! — заорал Волосницын, от волнения подпрыгивая на месте, как будто рассчитывал таким способом ускорить движение.
Водитель газанул, мастерски обогнул торчащее посреди дороги ржавое корыто, прибывшее, судя по номеру, в столицу откуда-то из глубинки, и сейчас же снова резко ударил по тормозам, потому что дорога была перекрыта.
Дорога оказалась перекрытой вследствие мелкой аварии, случившейся, как в первый момент показалось Павлу Григорьевичу Скороходу, из-за совпадения ряда случайных факторов. Одним из них послужила лихость, с которой водитель Гена вел машину, другим — неаккуратно припаркованный кем-то чуть ли не посреди проезжей части микроавтобус, сильно ухудшавший и без того скверную видимость, а третьим — невнимательность человека, сидевшего за рулем покрытой толстым слоем пыли, основательно загаженной голубями «восьмерки». Эта самая «восьмерка» вдруг, ни с того ни с сего, резким рывком попятилась от тротуара на середину дороги, навстречу почти беззвучно, как лакированный призрак, несущемуся по узкому переулку «майбаху».
Свернуть было некуда. Гена ударил по тормозам, заставив Павла Григорьевича обеими руками упереться в спинку переднего сиденья, чтобы не расквасить нос. Выпавший из ладони мобильный телефон шлепнулся на пол и, по инерции продолжая движение, стремительно скользнул под все то же переднее сиденье. Реакция у Гены была как у летчика-истребителя, но полностью избежать столкновения не удалось: за визгом тормозов последовал короткий тупой удар, сопровождавшийся звоном бьющегося стекла и мелким дребезжанием разлетающегося по асфальту пластика.
— Приплыли, — сказал водитель Гена в наступившей тишине. — Ну, урод!..
Он распахнул дверцу и полез из машины. Сидевший рядом с ним охранник последовал его примеру. Оба, не сговариваясь, грозно растопырили локти и, набычившись, двинулись к «восьмерке» — разбираться.
Скороход вздохнул и посмотрел на часы, очень недовольный возникшей задержкой. Ну что за невезение! Всю неделю его преследовали неудачи — то налет, то гоп-стоп, то теперь вот какое-то дурацкое ДТП на ровном месте… «Разгребу это дерьмо и сразу поеду отдыхать, — решил он. — Где пальмы шумят и волны ласкают песок… Куда угодно, хоть к чертовой матери, лишь бы подальше отсюда!»
