Держа руки в карманах, Клим повернулся к Волосницыну спиной.
— Уголовный кодекс трактует подобные деяния как доведение до самоубийства, — любезно сообщил он Скороходу. — Именно этим, как я понимаю, сейчас занимается некто Твердохлебов, потому что, как справедливо заметил господин Волосницын, долг платежом красен.
На красивом, мужественном лице Павла Григорьевича отобразилось недоумение человека, которого незаслуженно обидели. Он открыл рот, но не успел ничего сказать, потому что на столе перед ним басовито зажужжал поставленный на вибрацию мобильник. Скороход взял трубку, взглянул на дисплей, и лицо его вмиг покрылось смертельной бледностью.
— Это она, — упавшим голосом сообщил он.
— Кто?!
— Делопроизводительница. Та самая, — сказал Скороход и потыкал указательным пальцем куда-то вверх, — оттуда. И что, интересно, я ей скажу?
Телефон продолжал жужжать. Клим положил ладонь на плечо начальника службы безопасности и сказал:
— Пойдемте, Олег Константинович. Негоже подчиненным смотреть, как начальство лепечет и оправдывается перед каким-то делопроизводителем.
* * *
Несмотря на то что в последние несколько дней взгляды майора Твердохлебова на многие вещи подверглись коренному пересмотру, Иван Алексеевич сохранил верность некоторым основополагающим принципам. Один из таких принципов, рассматриваемый им как непреложная, не подлежащая сомнению аксиома, гласил: обещания нужно выполнять во что бы то ни стало.
Следуя этому принципу, ровно в пятнадцать ноль-ноль он подъехал на машине к месту, где у него была назначена деловая встреча.
Строго говоря, без этой встречи вполне можно было обойтись; более того, не явиться сюда было бы намного разумнее и, главное, выгоднее в чисто экономическом смысле. Но Твердохлебов обещал быть здесь ровно в пятнадцать ноль-ноль, и он сдержал свое слово, как и подобает офицеру Советской армии.
Тем более что парой часов раньше его «деловой партнер» тоже сдержал обещание, хотя ему было гораздо легче, безопаснее и выгоднее кинуть отставного майора на бабки и раствориться в пространстве.
Остановив машину у края проезжей части, майор не стал глушить двигатель, поскольку не исключал вероятности того, что его поджидает засада. Парень мог испугаться того, что натворил, и сдуру броситься прямо в милицию. А времени прошло уже предостаточно для того, чтобы даже самый тупой и сонный мент сложил два и два, смекнул, о ком идет речь, и отклеил от стула свой толстый ленивый зад.
Место было открытое и хорошо просматривалось во всех направлениях. Прямо перед майором находилась площадка, облюбованная подростками. Упомянутые подростки обоего пола водились тут в изобилии, издалека напоминая стаю воробьев на только что засеянном газоне. Они сидели на немногочисленных скамейках (естественно, с ногами), пили пиво, ели чипсы, дымили сигаретами, а также предавались иным, не столь предосудительным и вредоносным развлечениям — например, катались на скейтбордах и странных, никогда ранее не виданных Иваном Алексеевичем велосипедах — низеньких, похожих на детские, но, судя по умопомрачительным трюкам, которые на них выделывались, отличавшихся повышенной прочностью. С площадки доносился разноголосый гомон, смех, рокот роликовых досок, шорох велосипедных шин и обрывки музыки. Теплый ветер гонял по цементным плитам пакетики из-под сухариков и чипсов, перекатывал с места на место окурки и пластиковые бутылки.
Взрослых на площадке не было, но это еще ничего не означало. Взрослые дяди в штатском могли находиться в любом из припаркованных поблизости автомобилей, и, возможно, не в одном. Сунувшись на площадку, майор стал бы заметен среди молодежи так же хорошо, как крупная муха в тарелке с молочной затиркой, и в случае, если засада все-таки была, это могло вызвать кучу осложнений. Не станешь же, в самом деле, отстреливаться от ментов, прячась за спины пацанов и девчонок, ни одному из которых нет еще и семнадцати! Менты ведь тоже начнут стрелять, за ними не задержится, и в этой карусели кого-нибудь из детишек непременно шлепнут. Жертвы среди мирного населения были нужны майору Твердохлебову, как прободная язва; если на то пошло, ему вообще не нужны жертвы — никакие, кроме одной-единственной, которую звали Павлом Скороходом.
Он с трудом отыскал взглядом своего «делового партнера» и усмехнулся: парнишка не соврал, сказав, что потратит полученные от него деньги на покупку скейта и всего, что к нему прилагается. Малец управлялся с доской вполне прилично. Вообще, начав обращать внимание на окружающий мир, Иван Алексеевич обнаружил, помимо всего прочего, что нынешняя молодежь не так уж плоха, как могло показаться на первый взгляд. Неглупые, развитые, независимые, порой даже слишком, в словах и поступках… А некоторые, вот как эти лихие экстремалы на велосипедах и роликовых досках, навострились так владеть своим телом, что даже бывалого десантника, полагавшего, что он хозяин каждой своей мышце, глядя на них, брала зависть. Или взять для примера этих, майор все время забывал, как они называются, — ну, которые по стенам, крышам и балконам сигают как угорелые. Им же прямая дорога в десант!
Твердохлебов достал сигареты и закурил, продолжая разглядывать отчаянного мальца, который так выручил его сегодня в полдень. Как всякий по-настоящему хороший командир, гвардии майор Твердохлебов недурно разбирался в людях и был неплохим психологом-практиком.
Чтобы без оглядки полагаться на вчерашних школьников, которым завтра, быть может, предстоит прикрывать в бою твою спину, их нужно видеть насквозь — знать, что у них на душе, понимать, о чем они думают и как поведут себя в той или иной ситуации. Сейчас, издалека наблюдая за подростком, он не замечал признаков беспокойства — парень катался на доске, получая от этого процесса бездну удовольствия. Конечно, он то и дело поглядывал по сторонам, но это-то как раз было нормально: три уже пробило, а мужик, обещавший к этому времени подвезти еще сто баксов, что-то задерживается. Неужто кинул?
Если бы перед тем, как явиться сюда, парень побывал в ментовке, он вел бы себя иначе. Его бы подробно проинструктировали, как держаться на месте предстоящего захвата — как ни в чем не бывало, вот как, — и после такого инструктажа он бы двигался, как неисправный робот, а то и просто сидел бы в сторонке и вздрагивал от каждого громкого звука. Ну, не может же быть, чтобы пацан в свои четырнадцать лет был таким талантливым артистом и вдобавок убежденным стукачом!
Приняв решение — а, будь что будет, не обманывать же, в самом деле, геройского парня, — майор на всякий пожарный случай выжал сцепление, воткнул первую передачу и только после этого подал короткий звуковой сигнал.
Несколько голов повернулось в его сторону, но «деловой партнер» продолжал кататься на своей новенькой доске, со старательностью новичка выписывая сложные дуги и восьмерки. Твердохлебов хмыкнул, весьма довольный тем, что не ошибся в выборе временного союзника, и снова нажал на кнопку клаксона.
На этот раз малец обернулся, заметил его и, ловко изменив траекторию движения, покатил к машине. У самой бровки тротуара он спрыгнул на землю и ударил ногой по одному концу доски, так что другой сам буквально прыгнул ему в руки.
