И все же постепенно шимпанзе признали Хьюго. Ведь он был представителем уже знакомой им породы белокожих обезьян, к одной из которых они успели привыкнуть. К тому же Дэвид Седобородый, как всегда, значительно ускорил этот процесс. Встретив меня или Хьюго, он обычно отделялся от группы и подходил проверить, нет ли у нас для него банана. Остальные шимпанзе внимательно наблюдали за его действиями и после этого гораздо спокойнее относились к присутствию Хьюго.
Очень скоро после того, как Дэвид, Уильям и Голиаф начали приходить к нам в лагерь, я узнала, что им нравится жевать материю или картон. Особым успехом пользовалась пропотевшая одежда, вероятно, из-за привкуса соли. Как-то раз Хьюго сидел, согнувшись в три погибели, в небольшом укрытии возле высокого плодового дерева. Шимпанзе забрались на ветки и увлеченно поедали плоды. Казалось, они совсем не замечали Хьюго. Он начал снимать и вдруг почувствовал, как кто-то резко потянул камеру у него из рук. Он не сразу сообразил, что происходит, но потом увидел, как чья-то черная волосатая рука тянет к себе старую рубашку, в которую он завернул камеру, чтобы замаскировать линзы. Конечно, похитителем оказался Дэвид Седобородый. Он шел по тропе вслед за Хьюго и, поравнявшись с укрытием, заметил заманчивый предмет. Хьюго вцепился в другой конец рубашки и изо всех сил рванул ее к себе. Рубашка лопнула, а Дэвид с добычей — куском ткани — залез на дерево, присоединившись к остальной группе. Шимпанзе наблюдали за всем происходящим с нескрываемым интересом и после этого позволили Хьюго произвести съемку, хотя от его укрытия почти ничего не осталось.
Прошел всего лишь месяц, а шимпанзе уже привыкли к Хьюго и даже перестали обращать внимание на щелканье и жужжание его камер, если только он спокойно сидел на месте, а не ходил вокруг них. В тот год дожди начались очень рано, и Хьюго, как и Джуди год назад, практически был лишен возможности проводить съемки. День за днем Хьюго сидел в укрытии в ожидании обезьян. Сияет солнце, освещение великолепное, а шимпанзе все не появляются. И вот наконец они идут, Хьюго хватает камеру — и, как нарочно, начинает моросить дождь.
Тем не менее Хьюго удалось получить первоклассный материал о поведении шимпанзе в горах. Кроме того, он продолжал снимать дружную троицу в лагере.
Наши опыты по «приручению» Дэвида и его друзей с помощью бананов с первых же дней осложнялись присутствием павианов. Мимо лагеря ежедневно проходили большие стада этих обезьян, и некоторые взрослые самцы, например старый Шайтан, задерживались у нас в надежде получить бананы. Как-то раз, когда Дэвид, Голиаф и Уильям сидели вокруг большой грозди бананов, на них набросился один особенно воинственно настроенный павиан. Уильям молниеносно улизнул от драки. Ухватив несколько бананов, он предпочел с безопасного расстояния наблюдать за развернувшимся сражением, губы его при этом тряслись от волнения. Убежал сначала и Дэвид. Но потом он подошел к Голиафу, который, не обращая внимания на суматоху, спокойно доедал свои бананы, и обхватил друга руками. Это прикосновение словно придало мужества Дэвиду: он повернулся к павиану лицом и принялся кричать и размахивать руками. А когда тот снова кинулся на него, Дэвид опять подбежал к Голиафу. На этот раз Голиаф поднялся, сделал несколько шагов по направлению к павиану, потом, выпрямившись, подпрыгнул и замахал руками, издавая яростные лающие звуки «ваа». К нему присоединился и Дэвид Седобородый, хотя было видно, что он старается держаться позади своего друга. Павиан отступил, но тут же вновь налетел на Дэвида.
Это повторялось снова и снова: Голиаф наскакивал на павиана, а тот, легко уклоняясь от него, каждый раз нападал на Дэвида, нанося ему сильные удары, хотя Дэвид и старался прятаться за спину друга. В конце концов Дэвиду и Голиафу пришлось отступить, а павиан, забрав свою добычу, отбежал на безопасное расстояние. Хьюго сумел запечатлеть на пленке всю сцену, и этот эпизод остался одним из лучших в фильме примеров агрессивного столкновения между шимпанзе и павианами.
Национальное географическое общество согласилось финансировать работу Хьюго в Гомбе-Стрим до конца ноября — надо было снять, как шимпанзе используют орудия во время периода активной жизнедеятельности термитов. Я думала, что можно будет, как и в предыдущие годы, начать съемку уже в октябре. Однако вплоть до начала ноября мы не замечали никаких следов активности термитов, хотя и осматривали их гнезда каждый день. Наконец, когда до отъезда Хьюго из заповедника оставалось всего две недели, термитники начали оживать. Как-то раз, осматривая недалеко от лагеря намеченное для съемки гнездо термитов, Хьюго увидел на нем несколько влажных пятен. Он расчистил отверстие в одном из только что заделанных проходов, засунул в него травинку и с радостью почувствовал, как ее схватили насекомые. Шимпанзе же вели себя по меньшей мере странно. Дэвид, Уильям и Голиаф частенько проходили мимо термитника, но ни разу не попытались даже обследовать его. Хьюго был в полном отчаянии. Однажды он специально шел впереди Дэвида с бананом в руке, чтобы привести шимпанзе к гнезду термитов. Когда Дэвид получил банан и начал есть его, Хьюго протянул ему соломинку с вцепившимися в нее сочными насекомыми. Шимпанзе посмотрел на них и с глухим угрожающим кашлем выбил травинку из рук Хьюго.
Тем не менее дней за 10 до отъезда Хьюго шимпанзе все-таки продемонстрировали свою ловкость в подготовке и использовании орудий. Хьюго сумел снять Дэвида, Уильяма и Голиафа возле ближайшего к лагерю термитника. Получились захватывающие кадры, и Хьюго надеялся с их помощью убедить Национальное географическое общество продолжить съемки шимпанзе в будущем году.
В конце ноября он уехал, и я снова осталась одна. Одиночество пока еще не тяготило меня, но уже и не доставляло такого полного счастья, которое я испытывала до приезда Хьюго. В его лице я обрела друга, с которым могла делить не только свои успехи и неудачи, но и любовь к шимпанзе, лесам, горам, к дикой природе. Я показывала ему свои любимые места, куда, как мне казалось раньше, никогда не ступит нога другого белого человека. Вместе с ним мы пеклись на солнце и дрожали под дождем, накрытые полиэтиленовыми накидками. Я знала, что нашла в Хьюго родственную душу — человека, который понимал и глубоко ценил животных. Стоит ли удивляться тому, что теперь мне его не хватало.
Рождественские праздники того года запомнятся мне надолго. Я накупила бананов и разложила их вокруг маленького деревца, которое украсила серебряной фольгой и ватой. В это утро Голиаф и Уильям пришли в лагерь вместе и, увидев такое огромное количество бананов, громко закричали от возбуждения. Они обняли друг друга, причем Голиаф похлопывал Уильяма по широко открытому орущему рту, а тот держал свою руку на спине Голиафа. Наконец они успокоились и приступили к пиршеству, все еще продолжая тоненько повизгивать от удовольствия.
Дэвид пришел гораздо позже, сам по себе. Я села рядом с ним, как только он начал есть бананы. Он казался абсолютно спокойным, и через некоторое время я осторожно погладила его по плечу. Он машинально стряхнул мою руку, но я вновь попыталась сделать то же самое. На этот раз он действительно разрешил мне погладить его. Минуту, не больше. И опять сбросил мою руку. Но все-таки он позволил мне дотронуться до него, перенес физический контакт с человеческим существом, а ведь это был взрослый самец шимпанзе, который провел всю жизнь в джунглях. О таком рождественском подарке можно было только мечтать!
