– Все-таки прислали исповедовать меня? – Леднев поморщился, как от зубной боли.
– Что я слышу! Прислали! – вскрикнул Мефодий. – Ты с дуба рухнул? Мы же с тобой друзья. Московские студенты! Пуд соли вместе съели.
– Сто лет с тех пор прошло.
– Не сто, а семьдесят четыре.
Леднев откинулся на спинку кресла и прямо взглянул ему в глаза.
– Что ты хочешь от меня, отче? Чтобы я тебе поведал все свои тайны? Вот первая. Вторая. Третья, – говоря это, он загибал свои длинные пальцы и, сложив из них красивый кукиш, сунул Кокуре-кину под нос.
– Ой! Ой! – замахал Мефодий, словно отгоняя пчел. – Тайны у него, ишь ты… Кому нужны твои тайны. Я к святым тайнам Христовым причащен бываю каждый божий день, а ты мне тут про свои тайны… Знаю я все эти ваши тайны, у всех одно и то же, и ты не исключение. Да-да, великий гений, принц науки – ты в своих никчемных тайнах мало чем отличаешься от безмозглой домохозяйки, которая носится со своим уникальным рецептом котлет.
– Тем лучше, – безмятежно сказал Леднев.
Мефодий плюнул с досады.
– Что лучше? Чем лучше? Червяк ты бумажный. Да если хотя бы со мной сравнить, с моими тайнами житейскими – да я против тебя как боевая машина против мухобойки. У меня жизнь была – ого-го! Пока ты пыль библиотечную глотал – я прыгал с десантом в Сирии, я умел сбросить с самолета надувной храм, приземлиться с парашютом и тут же, на месте, развернуть проповедь. Пока ты над диссером гемороил – я отрабатывал тактику боя в составе полковых священников. Пока ты колбами звенел, по конференциям катался, да ходил на приемы с Галкой, как с дорогой вещицей, я там мальчишек наших спасал!
– Много спас?
– А ты не телами меряй – душами! Я души спасал.
– Да-да-да. Но прибежал ко мне за новым сердцем. Спасать чужие души и собственные туши – как это по-христиански.
Мефодий побагровел.
– Крамольник! Хулу на Святую Церковь возводишь!
– При чем тут церковь, Миша? Сердце-то твое.
– Не мое, а государственное! Я сам себе не принадлежу… Моя, как ты выразился, туша, для Державы ценна, а то бы… Да я бы…
– Угу. Давай, расскажи мне что-нибудь еще.
– А и расскажу. Почему бы и нет. Я не гордый. О чем послушать изволите, профессор?
– Расскажи, как ты попом-разведчиком был, в Америку летал интернет окроплять, – ехидно сказал Леднев.
– Не юродствуй! Я выполнял свой духовный долг – уничтожить диавольское оружие врага. Это все промыслительно! Священная миссия!
– Уничтожил? Миссионер… Тебе нужно было не в Америку лететь, а прямо в космос, окроплять спутники Маска.
Мефодий метнул в него испепеляющий взгляд. И вдруг в глазах его зажегся мстительный огонек.
– Знаешь, а я ведь могу подумать, что ты, Дима, – атеист, – сказал он угрожающе медленно.
Леднев промолчал, с любопытством разглядывая его, как неизвестный науке вид. Кокурекин тоже молчал. Пауза тянулась. Наконец он хлопнул ладонями по коленям и встал.
– Ладно, хрен с тобой. Хрен с тобой.
Криволапым своим, карликовым шагом он поковылял в прихожую.
– Мишка! – позвал Леднев. – Так, а приходил-то ты зачем?
Кокурекин обернулся, подумал и с тяжким вздохом обронил:
– Ну, как зачем. Ты же все понял сразу. «Идущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день». Душу твою спасти хотел. Исповедать и причастить Святых Христовых Тайн.
Голос Кокурекина впервые звучал серьезно и даже сострадательно.
Леднев опустил голову.
– Ах, вот как. Значит, меня приговорили все-таки.
– Все приговорены. Наступают последние времена.
Он наклонился и достал из мусорного ведра клочок анархистской листовки. Помахал им в воздухе:
– Хаканарх.
Леднев изумленно рассмеялся:
– Господи! И ты туда же! Что за бред?
– А ты сидишь на Луне и ничего не замечаешь?
– Нет, ну… Мою бригаду ассистентов хакнули. И еще зачем-то базу клиентов… Но это как во время землетрясения, когда на тебя бежит лава, сказать: а вы знаете, я тут заметил какую-то сейсмическую аномалию.
– Ага. Если бы только. Взломали Центральное Облако данных и Головной компьютер КТД. Хакнули всю канцелярию, все банки…
– Все банки… – рассеянно проговорил Леднев, покрываясь холодным потом.
Кокурекин многозначительно кивнул и снова помахал обрывком листовки.
– Стена! – крикнул Леднев, вскакивая. – Проверить работу клон-банка!
– Работа прекращена 95 минут назад, – ответила стена. – Режим криоконсервации отменен. Все биоматериалы аннигилированы.
Леднев бросился в операционную. Там, в глубине зала, все так же под защитой лазерной решетки, высилась передвижная башня клон-банка. Но уже издалека, сквозь решетку, он увидел катастрофу – термоиндикаторы на всех ячейках мерцали безжизненным тускло-красным светом.
– Стена, – охрипшим голосом сказал Дмитрий Антонович. – Запустить поиск. Ключевое слово «молодильное яблоко». Найти все документы.
– Объект не найден.
– Проверь еще раз. Проверь локальные диски главного компьютера. Ключевые слова: молодильное яблоко, нск-терапия, кощеева игла.
– Нет результатов.
– Облако. Запрос к Центральному Облаку. Показать данные всех филиалов по объекту «Клон-Банк».
– Объект не найден.
– Фармацевтический завод «Молодильное яблоко».
– Объект не найден.
Леднев вернулся в кабинет, циркульным шагом прошелся из угла в угол, остановился посередине, уставился в пол и, разведя руками, пробормотал:
– Прекрасно. Отличный денек. Клон-банк протух. Документов нет. Фабрики нет. Ничего нет.
– Ну-ну… Без паники, Дима, – ласково сказал Мефодий. Он так и стоял у вешалки в прихожей. – Все ведь можно исправить. У тебя ведь есть формула? – он постучал себя пальцем по виску. – Ты ведь помнишь ее?
Леднев упал в кресло и зло рассмеялся.
– Так ты за этим пришел? За формулой? И как ты надеялся ее получить?
Его тон и смех сбили с толку Мефодия. Но приободрясь, он прогудел торжественным церковным басом:
– Через таинство исповеди. Пред лицом смерти. Присмотрись – и ты увидишь ее совсем близко.
– Я только рожу твою вижу. Если так выглядит смерть – значит, я умру от смеха.
Мефодий крякнул:
– Я серьезно, Дима. Исповедаться тебе надо. Снять с души грех.
– Какой? У меня их много.
